Яна Матей - Марьяна. Проданная в рабство

На этот раз Николета подвергла опасности жизнь другой девочки; так не могло продолжаться дальше: нельзя терпеть все под предлогом того, что эти девочки — жертвы. Это случилось весной. Пока я раздумывала о том, чтобы подать запрос на ее перевод в государственный приют для юных матерей, Николета снова взялась за свое, но на этот раз все было гораздо серьезнее. В ее сумке были обнаружены три билета на самолет в Испанию на ее имя, а также на имя Иоаны и Андреи, двух других девочек приюта. Там их должна была встретить шайка ее дружка…

Теперь Николета оказалась по другую сторону баррикад. Жертва, которая становится вербовщицей для своего торговца, — это классический случай, но в приюте такого еще не случалось. Я моментально исключила ее из программы и подала жалобу на нее и ее приятелей. Мой долг — защищать жертв секс-трафика и, если потребуется, от других жертв тоже. Бабушка Николеты согласилась взять ее к себе. Неделю спустя девушка собрала вещи, не забыв прихватить все бабушкины сбережения. По последним сведениям она до сих пор находится в бегах.

Под грубым внешним видом жертв сексуального трафика скрываются сломанные детские судьбы: это хрупкие куклы, разбитые изнутри. В них нужно все восстанавливать заново, порой с применением силы. Именно так произошло с Мируной, маленькой блондинкой с боевым характером, которая в свои двадцать лет оставалась незрелым ребенком. Я бы даже сказала, что у нее была небольшая задержка умственного развития, причиной которого, по всей видимости, стало ее ближайшее окружение. В детстве ее нещадно лупил отец-алкоголик. Ее мать, также постоянно избиваемая мужем, не могла защитить свою дочь. Уроженка Молдавии — сельскохозяйственного региона, где уровень безработицы был особенно высоким, — Мируна приняла предложение работы от одного дальнего деревенского знакомого. Так она оказалась в борделе, расположенном в сорока километрах от ее дома. Через несколько месяцев Мируне удалось бежать. В полицейском участке ей сказали, что ничего не могут для нее сделать, и направили ко мне. Мируна была на пятом месяце беременности. Неприятности начались после рождения ее дочери Крины: Мируна упорно отказывалась следовать советам специалистов. Врач-акушер тщетно пытался объяснить ей, что грудь ребенку следует давать с регулярными интервалами: Мируна все делала по своему усмотрению. Она кормила ребенка грудью всего несколько секунд и прекращала при первых признаках его засыпания. Поскольку за первый месяц Крина совсем не набрала в весе, молодой матери предложили перейти на бутылочное кормление, от чего она наотрез отказалась. Тогда же, в разгар зимы, Мируна начала оставлять младенца перед открытым окном гостиной, чтобы «проветривать ему легкие». Все в один голос твердили ей, что так нельзя, что температура слишком низкая для новорожденного. Мируна лишь пожимала плечами. Как и предполагалось, малышка простудилась, к тому же ее начали мучить сильные поносы. Врач прописал микстуру на основе риса. Когда воспитательница приюта готовила ее на кухне, Мируна отреагировала очень агрессивно:

— Я не дам эту гадость своему ребенку! Я лучше знаю, что ему нужно, я мать!

— Мируна, у тебя нет выбора. Ты должна делать то, что велел врач. Он разбирается в этом лучше тебя.

Мируна ворча поднялась в свою комнату, чтобы покормить Крину. Несколько минут спустя воспитательница услышала отчаянный крик ребенка и бросилась наверх, где увидела, как Мируна вне себя от злости ругается и трясет Крину как грушу.

— Мируна, ты сошла с ума?

— Она не хочет есть!

— Но это не значит, что нужно на нее орать, она всего лишь ребенок!

Мы отвезли малышку в больницу, где я обратилась за советом к социальной помощнице педиатрической службы, чтобы понять, как действовать дальше. Та поговорила с Мируной, понаблюдала за тем, как она обращается с младенцем, и решила временно поместить Крину в приемную семью: Мируна сможет навещать ее, когда захочет, и таким образом научится ухаживать за дочкой. Сообщить ей об этом решении было непросто: Мируна не понимала, что она сделала плохого, и отказывалась признать свою вину.

— От свежего воздуха еще никому не становилось плохо!

— Младенец реагирует на перепад температур не так, как ты, Мируна.

— Я не виновата, я об этом не знала!

— Тебе говорили, но ты отказывалась слушать.

— Потому что вы все смеетесь надо мной. Вы мне не доверяете, думаете, что я не способна вырастить своего ребенка.

— У тебя нет опыта, и это нормально. Мы даем тебе советы не для того, чтобы выставить тебя на посмешище, а чтобы помочь.

— В приюте невозможно нормально заботиться о ребенке.

— Почему же? Здесь есть все необходимое.

— Это Сорина во всем виновата. Если бы она мылась, у меня бы не было таких проблем.

Сорина — еще одна обитательница приюта. Ей двадцать шесть лет, но она абсолютно не следит за собой. Когда она просит у меня сигарету, я вынуждена прибегать к шантажу: дам сигарету при условии, что она примет душ. И все же я не видела никакой связи между Сориной и младенцем Мируны.

— При чем здесь Сорина?

— Ее рана на ноге загноилась, потому что она не моется. Я делала все возможное, чтобы убедить ее принимать душ, поэтому не могла заботиться о своей дочери.

— Ты несешь ответственность за своего ребенка, а не за Сорину. Никто не просил тебя заниматься ее проблемами. Ты одна виновата в том, что неправильно кормишь свою дочку.

— Что мне нужно сделать, чтобы у меня ее не забрали?

— Теперь уже поздно. Служба защиты детей решила, что так будет лучше для Крины, и мы ничего не можем изменить. Теперь ты должна доказать, что являешься ответственной матерью, если хочешь, чтобы тебе ее вернули. Мы также подыщем тебе работу: ты должна встать на ноги, чтобы иметь возможность вырастить ребенка.

Мое сердце сжалось при виде расстроенного лица Мируны. Я сама была разлучена со своим сыном в течение трех месяцев и семнадцати дней и, наверное, умерла бы, если бы мне не удалось его забрать. К сожалению, я не могла ей ничем помочь. Когда врач запретил Мируне спать в больнице со своим ребенком, она горько разрыдалась:

— Я хочу остаться с дочкой! Вы не имеете права!

Это было душераздирающее зрелище. Мируна по-прежнему отказывалась смиряться с разлукой. В последующие дни она была очень агрессивна по отношению к другим девочкам, несколько раз ходила в больницу, чтобы проведать своего ребенка. Однажды во второй половине дня мне позвонила воспитательница из педиатрической службы. Она только что беседовала с Мируной, которая в итоге во всем призналась.