Яна Матей - Марьяна. Проданная в рабство

— Яна, Мируна сказала мне, что била свою дочь. Она давала ей пощечины и шлепала по попе.

— Меня это не очень удивляет. Я ей уже задавала этот вопрос. Она яростно отрицала, но ребенок плакал слишком громко, мне это казалось подозрительным. С ним все в порядке?

— Да, врач осмотрел его, у него только синяк на ножке.

Определенно, нужно было как можно скорее найти приемную семью для малышки Крины: мы больше не могли допустить, чтобы Мируна причиняла ей вред. Разлука пойдет на пользу как Крине, так и самой Мируне. Решение далось нелегко, но мы не видели другого способа разорвать этот порочный круг. Мируна не была злой девочкой и не хотела делать больно своему ребенку. Просто никто не показал ей правильный путь. Она воспроизводила поведение людей своего ближайшего окружения, начиная с отца и заканчивая сутенерами: выйдя из жестокой среды, она понимала лишь язык насилия. К тому же ее столько раз обманывали, что она уже не могла никому верить.

Верить… Часто именно этому жертвы сексуального трафика должны научиться прежде всего. Когда неправительственные организации рассказывают о моем приюте девочкам, попадающим в их поле зрения, первой реакцией тех бывает недоверие. Одна только вероятность того, что существует место, где о них будут заботиться, поселят в нормальную комнату, станут кормить, отправлять в школу, обучать специальности, не причиняя при этом никакого вреда, кажется им, в лучшем случае, совершенно невозможной, а в худшем — чрезвычайно подозрительной. Поскольку именно таким способом торговцы заманивают их в свои сети:

— Пойдем со мной, и у тебя будет крыша над головой и горячая еда. Вот увидишь, о тебе будут хорошо заботиться.

К этому добавляется тот факт, что все они глубоко уверены, что не заслуживают счастья и годятся лишь для занятий проституцией — якобы такова их судьба. Некоторые девочки даже признавались мне через несколько недель после своего приезда, что первое время тоже считали меня мамкой-сутенершей, а мой приют — обычным борделем, просто чуть презентабельнее, чем другие. Растопить лед недоверия — дело нелегкое. Я не задаю им никаких вопросов о том, что с ними случилось. Я жду, когда они сами придут ко мне. Некоторые вываливают все сразу: избиение, насилие, пытки… Это тоже один из способов проверить мою реакцию. Другим требуется не одна неделя, а то и несколько месяцев, чтобы они смогли раскрыться. Замкнутые в своем унижении и стыде, они не могут никому довериться. Между собой им иногда случается сравнивать ситуации, сутенеров, но они никогда не обсуждают подробностей. Лишь наедине с воспитательницей их в итоге прорывает, и во время тяжелых бесед они вновь переживают все, что с ними произошло, захлебываясь слезами.

Часто за них говорит их истерзанное тело. Физические последствия могут быть самыми разными. Я вспоминаю о бедняжке Константе, двадцатишестилетней девушке, прибывшей в приют несколько месяцев назад: в Германии она эксплуатировалась собственным отцом, который ежедневно избивал ее. Покрытая кровоподтеками с ног до головы, со сломанным запястьем и множественными переломами рук, она вынуждена была провести несколько дней в больнице, прежде чем попала к нам. Там же ей поставили диагноз «шизофрения». Было ли это последствием ее страданий? Этого никто не знает. Сложно остаться здоровым после стольких лет нечеловеческой жизни. Сифилис и другие болезни, передающиеся половым путем, не считаются серьезными физическими последствиями: они лечатся медикаментами. От проблем с желудком, возникших в результате плохого питания, или носовых и ушных инфекций, являющихся результатом многочисленных побоев, избавиться сложнее. Девочки, вынужденные целыми днями стоять на холоде раздетыми, подвержены также различным почечным осложнениям. Но особенно страдает их половая система в результате сексуального злоупотребления, которое приводит к более или менее глубоким вагинальным трещинам. Домашние методы контрацепции, навязываемые многими сутенерами, ухудшают ситуацию: сутенеры убеждают девочек предохраняться от нежелательной беременности, вводя во влагалище перед каждым половым актом небольшой кусочек губки. Разумеется, этот способ не имеет ни малейшего отношения к контрацепции. Проблема в том, что в результате постоянного введения и удаления из влагалища этой губки, на шейке матки остаются ее кусочки. Те, кому повезет, отделываются простой чисткой. Остальным может потребоваться несколько сеансов лазерной терапии, чтобы удалить эти остатки. Я испытываю особое возмущение, когда сталкиваюсь с девочками, у которых развивается рак шейки матки, причиной которого, наряду с другими, является раннее начало половой жизни и слишком большое количество партнеров. Никогда не забуду страданий Виолеты — миловидной блондинки с прозрачной кожей, которой было всего семнадцать лет, когда врачи обнаружили у нее рак шейки матки. Свои восемнадцать лет она отмечала в приюте, лежа в кровати с капельницей. Несколько дней спустя она умерла. Висящий в моем кабинете большой портрет Виолеты ежедневно напоминает мне о жестокости, на которую способны торговцы. К счастью, она была единственной, чью смерть мне пришлось оплакивать, но трагических случаев было больше чем достаточно… Как например то, что произошло с пятнадцатилетней македонкой, раненой в ходе полицейской облавы в борделе, где она работала. Торговец открыл огонь, полицейские начали отстреливаться. Девочка попала под перекрестный огонь, шальная пуля прошила ей ногу и оказалась во влагалище. Врачам пришлось прибегнуть к пластической хирургии, чтобы восстановить ее половую систему. К счастью, операция прошла успешно: на сегодняшний день она замужем и имеет двоих детей.

Не следует забывать и о психологических последствиях. Они бывают скрытыми и порой необратимыми. Среди этих девочек очень распространено членовредительство, поскольку, не имея возможности выразить свой дискомфорт по-другому, они начинают резать свое тело бутылочными осколками или прижигать сигаретами. С этим нужно бороться постепенно. Для того чтобы выжить, им приходилось делать все, что приказывал сутенер, и теперь их мучает глубокое чувство вины. Я не устаю напоминать им, что они не имели выбора и вовсе не «созданы» для проституции, как и любая другая девушка. Им очень сложно приспособиться к иному, незнакомому им миру. Обучение новой жизни идет тяжело. Частенько они опускают руки и принимаются сожалеть о своей прошлой жизни, когда не нужно было ничего решать; они убеждают себя, что, по большому счету, были не так уж и несчастны. Конечно, это самый настоящий регресс, но он вполне естественен. Вынужденные заниматься проституцией, они научились приспосабливаться. Все это время девочки были слишком заняты проблемой выживания, чтобы задумываться о плане бегства или задаваться вопросом о нравственности своего поведения. И это не считая постоянных угроз, на которые не скупился сутенер: