Яна Матей - Марьяна. Проданная в рабство

— Михаэла должна будет выступить свидетелем в суде. Поэтому немецкая полиция связалась с румынскими коллегами, а также с вашим Национальным агентством по борьбе с сексуальным трафиком. Как нам гарантировать анонимность Михаэлы?

— Ей ни в коем случае нельзя подписывать никаких бумаг! Если ее занесут в базу Агентства, утечка информации неминуема…

Как и было предусмотрено, Михаэла вернулась домой. Вдвоем мы придумали историю, которую она расскажет своему мужу: в ресторане, где она работала, вор украл ее дамскую сумочку со всеми документами, которая лежала на стойке. Этот вор оказался опасным преступником, известным в полицейских кругах. Поскольку она была главным свидетелем, ей необходимо опознать его в суде Германии. Я сама сообщила эту новую версию немецким полицейским, которые согласились прикрывать Михаэлу. Увы! Несколько дней спустя после возвращения молодой женщины в Румынию ей домой позвонил офицер местной полиции и сказал, что она должна прийти в участок и дать показания. У мужа моментально возникли подозрения:

— Зачем румынской полиции связываться с тобой по поводу сумки, украденной в Германии?

— Не знаю…

Михаэла позвонила мне, перепуганная до смерти:

— Вы сказали, что никто не будет знать! Вы меня обманули!

— Успокойся, Михаэла, я все улажу.

Я связалась напрямую с офицером немецкой полиции, который вел это дело. Он проявил полное понимание, заверив меня, что не имеет никакого отношения к этому инциденту. Он обо всем предупредил своих румынских коллег, но последние, похоже, не придали значения его рекомендациям. Чтобы исправить ситуацию, у меня оставался всего один выход и этот услужливый офицер должен был мне помочь.

— Хочу попросить вас о небольшой услуге.

— Какой?

— Когда вы снова будете связываться с Михаэлой по поводу предстоящего процесса, предупредите меня заранее. Я буду у нее во время вашего звонка. Она передаст трубку своему мужу, и вы ему повторите нашу выдуманную историю. Он не знает английского, поэтому я буду переводить ему ваши слова. Можете даже добавить, например, что напавший на нее мужчина очень опасен, что Михаэла проявила отвагу и что ее показания важны, чтобы отправить этого типа за решетку…

Наш план прекрасно сработал: муж поверил в выдуманную историю от начала до конца. То, что немецкий полицейский лично подтвердил ему все, избавило его от последних подозрений. После этого я отправилась в полицейский участок Питешти, чтобы переговорить с человеком, которому Национальное агентство по борьбе с сексуальным трафиком поручило вести дело Михаэлы.

— Послушайте, Михаэла не будет ничего подписывать. Она отказывается фигурировать в вашей свидетельской базе. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да, но нам необходимо получить от нее информацию, чтобы завести дело на торговца, продавшего ее в Германию.

— Хорошо, только она не станет делать это официально. Она расскажет вам устно все, что нужно, но никаких письменных показаний давать не будет и подписывать тоже ничего не будет. Сотрудничество возможно лишь на таких условиях. Вы и так уже ее достаточно скомпрометировали.

— О'кей, как скажете.

Чтобы муж снова ничего не заподозрил, я сообщила ему, что Михаэла мне нужна, чтобы составить письмо в Германию. Она пришла ко мне одна, и мы вместе отправились в полицейский участок, где она ответила на все вопросы, ничего не подписывая. В Германии она выступила на суде против торговца, и его отправили за решетку. Ее муж так ничего и не узнал.

Я упомянула о случае с Михаэлой только для того, чтобы наглядно показать, что на ее месте могла оказаться любая другая женщина, что такое может случиться с кем угодно, а не только с девочками, которые «сами во всем виноваты». К сожалению, тема сексуального трафика до сих пор остается у нас неким табу. Большинство людей не понимают, как можно продавать себя против своей воли. Как будто пятнадцатилетние девочки могут сами выбрать себе такую участь! Даже благопристойная замужняя женщина может угодить в сети, расставленные мерзавцами.

В своем приюте я видела самые разные лица, девочек всех возрастов, и некоторые из них были хорошо воспитанными, из приличных семей. При этом у них у всех было нечто общее: разлады в семье, тяжелый развод, сложный подростковый период… Подобная хрупкость делает их уязвимыми и толкает к сомнительным знакомствам, поскольку они готовы довериться первому встречному, проявившему к ним хоть какой-то интерес. Мне также известны несколько случаев похищения девочек прямо на улице, но чаще всего их заманивают обещанием хорошей работы. Официантка, няня, домработница… Как только девочка оказывается взаперти, ее легко превратить в рабыню. В одном можно не сомневаться: неспособность сексуальных рабынь противостоять своему сутенеру никак не связана со слабостью характера, отклонениями в поведении, социальным уровнем, интеллектом. Речь идет о простом вопросе выживания. Никто не в состоянии сопротивляться давлению торговца, никто не может сказать «нет» грубому животному, которое избивает вас и угрожает убить, если вы не подчинитесь. Самые сильные личности, как ни странно, капитулируют первыми. Торговцы, как правило, вычисляют тех, у кого характер лидера, и начинают «ломать» их на глазах у остальных, подвергая самым изощренным унижениям, прибегают к самым позорным и грубым практикам. Они мочатся на них, насилуют скопом, иногда используя палку или пластиковую бутылку, чтобы показать остальным, что их ждет при неповиновении. Довольно часто, особенно в случае с юными жертвами, физическое насилие и не требуется. Их и так легко запугать, ими и так просто манипулировать… Я помню шестнадцатилетнюю девочку, вынужденную заниматься проституцией с 13 лет, которую несколько дней держали в багажнике автомобиля, снабдив всего несколькими бутылками воды. В большинстве случаев эти сволочи просто выкладывают на стол пистолет, словно мобильный телефон. Вид оружия быстро укрощает непокорных. Несколько лет назад девочки мне рассказывали об одном македонском торговце, у которого в клетке был тигр. Когда он хотел добиться от них послушания, он просто показывал клетку…

За границей девочки еще более беззащитны: оторванные от своей семьи, без документов, они оказываются лишенными привычной опоры в незнакомой среде, языка которой они не понимают, и не знают, к кому можно обратиться за помощью. Некоторых целыми днями держат взаперти в каком-нибудь заброшенном доме или сарае на окраине города, где никто не слышит их криков. Жаловаться клиентам они боятся из страха получить наказание. Те, кто работает на улице, находятся не в лучшем положении. Убежать? Но куда? Без денег они даже не смогут сесть в автобус. Обратиться в полицию? Очень часто она находится в сговоре с торговцами, которые пользуются снисходительностью некоторых офицеров на всех иерархических уровнях. Я уже не вспомню точное число девочек, рассказывавших мне, что им не раз приходилось обслуживать полицейских в форме в клубах, где они работали. И я сейчас говорю не о Македонии, а об Испании и Англии! Не зная, куда податься, эти девочки приходят к выводу, что доверять нельзя никому. К тому же довольно часто торговцы гоняют их по всей Европе, избегая подолгу оставлять на одном месте, чтобы они не успели освоиться, завязать контакты или узнать что-нибудь о местном законодательстве. В приюте многие девочки признавались мне, что они в конце концов убедили себя, что рождены для такой жизни, что это их судьба и они не в силах ничего изменить. По сути это тоже было способом выживания, возможно, единственным…