Барри Хайнс - Пустельга для отрока. Взгляды и улыбки

— Чтоб ему лопнуть, этому мячу, он будто свинцовый. Прямо как палкой по ноге съездили.

Он стоял в воротах на одной ноге, как аист, балансируя и размахивая в воздухе другой ногой. Каждый раз, когда он подгибал пальцы, вода вползала в кеду.

— Нет уж, чтоб не сгнить, больше я так бить не буду.

Он осторожно поставил на землю ногу и попытался перенести на нее тяжесть тела.

— Я просто чемпион какой-то, на одной ноге все кости переломал, другая до костей промерзла.

Билли раскрутил трусы, поднял их до самой шеи и засунул туда обе руки для согрева.

— Давай, Саджент, поскорее свисти в свой проклятый свисток. Я совсем замерз.

Игра продолжалась. Саджент пробил мяч выше ворот. Через минуту он помешал бить Тиббату, схватив его за рубаху. Штрафной. Ну играйте же!

Выставив перед собой большой палец руки, Билли наблюдал поверх него за школой. Потом, медленно приближая палец к глазам, он убирал школу из поля зрения. И вдруг крошечный карлик появился возле его ногтя. Билли открыл второй глаз и убрал руку. Множество крошечных карликов высыпало из крошечного здания, зашагало по крошечной дорожке к крошечным воротам. Билли побежал на край штрафной площадки, пряча руки под трусами.

— Звонок, сэр! Все уже выходят!

— Наплевать на звонок. Отправляйся в ворота.

— Но я обедаю в первую смену, сэр. Я пропущу свой обед.

— Насколько помню, я велел вам менять смену, когда у вас игра.

— Я забыл, сэр.

— Тогда позабудь и про свой обед.

Саджент побежал вперед, потом обернулся.

— И руки из трусов вытащи. А то ты похож на безрукого уродца.

Игра разворачивалась теперь на другом конце поля. Билли остался у края штрафной площадки, рядом с двумя защитниками.

— Я не могу обедать во вторую смену, мне нужно домой бежать, птицу мою кормить.

Игрушечные фигурки исчезли с площадки перед школой, иные уже превратились в мальчишек нормального роста, которые шли мимо футбольного поля по улице Полевой Полумесяц. Они кричали сквозь ограду что-то ободряющее, а потом, снова уменьшаясь, скрывались за поворотом.

Потом вместо них появились мужчина и женщина, которые шли в том же направлении, но по другой стороне улицы. На мужчине был серый костюм, а на женщине зеленое пальто, и к тому времени, как они поравнялись с футбольным полем, они оказались как бы в одной плоскости, и тут их нагнал красный автомобиль. Теперь эти три квадратика — красный, серый и зеленый — двигались в одном направлении и на одной плоскости, только с разной скоростью. Стоп! Красный, серый и зеленый… Над зеленью поля, на фоне красных домов, под серой пеленой неба. Марш! Машина связала двух пешеходов, протянув между ними, словно стальной трос, гул своего мотора. Через несколько секунд мужчина обогнал женщину, серое и зеленое на миг слились, а спустя еще несколько минут женщина открыла калитку сада и скрылась из глаз, оставив мужчину в одиночестве на улице Полевой Полумесяц. Тишина. И вдруг взревел мотор мопеда — р-р-р-м! р-р-р-м! Он пронесся мимо домов, затих вдали, и тогда снова стал слышен стук мяча. Крик, эхо, пустынный двор… Листок бумаги, прибитый ветром к проволоке…

12.15. Этот решающий гол стал вдруг очень важным, не слышно было больше ни смеха, ни шуток, все напряглись. Чуть не всю игру большинство мальчишек замирали каждый на своем месте, точно шпеньки в лабиринте игрального автомата, по которому бегает шарик, — они вдруг начинали двигаться, когда кто-нибудь из нападающих случайно посылал мяч в их угол, в остальное время они лишь оставались декорацией к действию. Наконец в игру включились все. Они играли теперь как настоящие команды, а не как одиночки, и относились к своему месту на поле со всей ответственностью. В наступлении они упорно двигались к цели, ни на миг не упуская мяча. А если теряли его, стойко обороняли свою позицию и яростно боролись с противником за мяч. Каждая атака вызывала контратаку, а она в свою очередь приводила в движение всех игроков на поле. Мяч словно стал магнитом и сильнее всего притягивал игроков, находившихся поблизости, впрочем, эта сила притяжения действовала и на игроков на дальнем конце поля.

12.20. Билли все прыгал, прыгал и прыгал вдоль линии ворот. «Забейте же, забейте же кто-нибудь, ради бога!» Тик-тик-тик-тик. Саджент снова промазал. Да он же слепой, слепой! Слепая кишка. Саджент был лилово-красный, взмыленный, как ломовая лошадь, мальчишки легко обгоняли его и, рассыпаясь веером, старались держаться от него подальше, от его сильных ног и цепких, то и дело хватающих противников за рубаху, рук.

«Манчестер Юнайтед» с трудом выдерживала мощный натиск противника. Саджент отступил к своей штрафной площадке, перехватил мяч и повел его, стараясь оторваться и выйти к воротам. Однако мяч снова и снова возвращался на его половину поля, и соперники, борясь за мяч, тоже возвращались туда, так что в конце концов вся команда Тиббата, за исключением вратаря, переметнулась к воротам Саджента и фигурки игроков располагались теперь на поле, как точки на костяшке домино 6:1.

Садженту пока еще удавалось сдерживать противника и угрозами вынуждать своих собственных игроков на героические подвиги. Но неизбежное должно было случиться. Просто должно было.

12.25… 26… 27… Каждый раз, когда Билли удавалось задержать мяч, вид у него был отчаянный. Каждый раз, когда он выбрасывал мяч, он выбрасывал его вслепую, давая противнику столько же шансов завладеть мячом, сколько своим. И противник использовал эти шансы. Саджент каждый раз угрожал Билли расправой, однако ему приходилось все время следить за мячом, чтобы остановить его продвижение. Если бы эту игру наблюдал какой-нибудь случайный зритель, он с удивлением увидел бы, как Саджент уводит мяч от ворот на прорыв и одновременно набрасывается с угрозами на собственного вратаря.

Билли увернулся от мяча, летевшего прямо в него, но мяч, ударив ему по ногам, рикошетом пролетел мимо штанги ворот. Угловой удар! Отлично сыграл, Каспер! Это уже серьезно. Это дело нешуточное. Никто даже не улыбнулся.

Отличный угловой, мяч упал возле штрафной площадки. Удар — блок, борьба за мяч, свалка, игра рукой, нарушение правил. Вжик! Саджент выбил мяч. «Оттягиваемся! Живо! Все на поле!»

Билли наскреб комок грязи и, машинально разминая его в руке, раскатал сперва в длинную колбаску, закруглил и превратил в клецку, потом наделал из нее катышков и стал «стрелять» ими с большого пальца, покуда на сухой и шершавой ладони не осталось лишь несколько засохших крошек. Набрав еще комок грязи, он начал все сначала: катать, лепить, делить на части… Потом, повернувшись, он швырнул катышки в дальнюю штангу ворот. Шлеп! Комочки глины один за другим прилипали к штанге, и тут последовал еще один удар по воротам. Билли бросился на землю, изображая попытку спасти ворота, но мяч проскочил мимо его рук и медленно вкатился в сетку ворот.