Барри Хайнс - Пустельга для отрока. Взгляды и улыбки

— В чем дело, Каспер? Что ты здесь ищешь?

— Сколько сейчас времени, сэр?

— Времени? А тебе не все ли равно? Тебе-то что здесь нужно?

Учитель шагнул в коридор, Билли отступил назад.

— Это третий «Б», сэр?

— Нет, это не третий «Б». А в чем дело?

— Я думал, это третий «Б». Я должен передать им кое-что.

— Зайди в канцелярию.

— А разве они в канцелярии, сэр?

— Да нет же, зайди, чтобы узнать, где они, идиот! Спроси у секретарши, пусть посмотрит по расписанию.

— Да, сэр. Я и не подумал… Совсем забыл…

— Ты у меня все на свете забудешь, если будешь мне еще мешать.

Учитель захлопнул дверь и, нахмурясь, пошел к своему столу. Билли медленно побрел по коридору и заглянул в соседнюю дверь. Класс был занят работой. Билли пригнулся, чтобы пройти под окном незамеченным, и встал как раз на границе между классами, прислонившись спиной к батарее и поглядывая налево и направо по коридору.

Зазвенел звонок, и, прежде чем он кончил трезвонить, двери классов распахнулись и ученики высыпали в коридор. В первые мгновения их было немного, но все новые и новые классы пустели, и все новые толпы мальчишек вываливались в коридор, они мешались с мальчишками из других классов, крича и толкаясь, и разбегались по своим делам. Билли теперь тоже кричал и толкался вместе со всеми. «Эй, ты не видел четвертый «В»? Послушай, ты наш класс не видел?» Билли подпрыгивал, чтобы взглянуть поверх голов, но, не увидев ничего, вспрыгивал кому-нибудь на спину из мальчишек. Его пытались сбросить со спины или сбить на пол ударом, но он успевал спрыгнуть и отбежать подальше.

Билли увидел одноклассников и бросился к ним, улыбаясь и лавируя в толпе.

— Эй, ты где был, Каспер?

Билли только улыбался в ответ, отходил и снова терялся в толпе, пока не наткнулся на Тиббата.

— Ты Джада не видел?

— А ты-то сам где был? Они ведь тебя всюду искали.

— Кто «они»?

— Грисовый пудинг и остальные.

— А зачем? Для чего я им понадобился?

— Это насчет трудоустройства. Тебе надо явиться к нему на беседу на последнем уроке.

— А Джада не видел?

— Он был здесь. А что?

— Он ничего не сказал?

— Просто спрашивал, где ты, вот и все. А почему ты удрал, когда его увидел?

— А потом ты больше его не видел?

— В чем дело, ты ему чем-то насолил?

Они подошли к дверям класса и увидели Гриса. Он с ходу отвесил Билли две оплеухи — сначала плашмя, ладонью, потом тыльной ее стороной.

— Ты где это пропадаешь, приятель?

Билли потер щеки.

— Нигде, сэр! — заорал он, словно глухой.

— Как это нигде? Не мели ерунды! Ты что, человек-невидимка?

Грис надвинулся на него снова, и Билли юркнул в пустой класс.

— Мне стало плохо, сэр. И я пошел в туалет.

— Где ж ты там прятался? Я посылал туда старост, но они сказали, что там никого нет.

— Да я потом вышел, сэр… подышать свежим воздухом…

— Я тебе покажу свежий воздух!

Билли бочком пятился назад, надеясь избежать удара и проскользнуть к двери.

— Я только что вернулся, сэр.

— А как же собеседование? Мы всю школу обшарили, тебя искали.

— Я как раз туда иду, сэр.

— Ну так беги, живо! И да поможет бог тому, кто возьмет тебя на работу.

Билли двинулся по коридору, потом вдруг остановился и спросил через плечо:

— А куда мне идти, сэр?

— В медкабинет. Если б ты не спал на молитвенном собрании, ты бы знал, куда идти.

Грис снова замахнулся на него, но Билли бросился бежать, и Грис, не удержав равновесия, качнулся вперед, словно теннисист, который делает выпад, чтобы отбить трудный мяч. Ученики, наблюдавшие эту сцену в раскрытую дверь и коридорные окна, быстро отвернулись и стали глядеть в пустоту, не смея поднять глаза друг на друга. Грис раздвинул их, точно занавес, и, потирая плечо, зашагал по коридору. Он прекратил свой массаж лишь тогда, когда по дороге ему попался маленький школьник, которому он дал подзатыльник и отшвырнул прочь.

— А ну пошел отсюда! Не научили тебя держаться правой стороны, что ли?

Возле медкабинета стояло четыре стула. На двух, ближайших к двери, сидели женщина с мальчиком. Билли уселся в конце ряда, оставив один пустой стул между собою и этой парой. Мальчик пригнулся, кивнул на Билли и спрятался за женщину. Она оглянулась и снова повернулась к сыну.

— И не молчи там, как чурка бессловесная, когда войдешь.

Мальчик покраснел и снова взглянул на Билли. Билли выпрямился на стуле, глядя прямо перед собой в пустоту, прикусив нижнюю губу так, что она побелела.

— Скажи, что тебе нужна хорошая работа, чистая работа, конторская, например…

— Кому нужна эта конторская работа?

— Кем же ты хочешь быть? Мусорщиком?

— Заткнулась бы лучше.

— И галстук поправь.

Мальчик взялся за узел галстука и потянул за длинный конец. Узел заскользил вверх и закрыл верхнюю пуговицу белоснежной сорочки.

— Кончала бы ты меня пилить!

— Кто-то же должен тебя пилить…

Дверь отворилась. Женщина встала и заученно улыбнулась. Из кабинета вышел еще один мальчик в сопровождении женщины, которая, обернувшись, улыбалась им. Мальчишки ухмыльнулись. Сидевший рядом с Билли мальчик вошел в кабинет, и дверь за ним закрылась. А та пара ушла, беседуя о чем-то между собой. Мать и сын шагали в ногу, и стук высоких каблуков женщины, заглушая все звуки, звонким эхом отдавался по коридору. Билли проводил их глазами и, упершись подбородком в руки, стал смотреть в пол.

Красные и зеленые виниловые плитки пола чередовались в шахматном порядке и были еще обрызганы белыми крапинками, чтобы придать им сходство с мраморными. Одни плитки были усеяны этими крапинками густо, другие — почти совсем чистые, и там, где плитки, густо покрытые крапинками, были уложены подряд, казалось, что на пол просто пролили белую краску.

Билли поставил ступни ног параллельно по краям красной плитки, но кеды не покрывали ее всю. Он сдвинул ноги назад, освободив небольшое пространство спереди и увеличивая его сзади. Он пошевелил пальцами ног, как бы пытаясь покрыть как можно большую площадь пола, и подошвы его выгнулись, точно гусеницы. Однако покрытое ими пространство не увеличилось, и тогда Билли попросту подобрал ноги и уперся в перекладину стула.

Белые крапинки на красных и зеленых плитках ложились не вплотную, между ними оставались зазоры, точно трещины в пласте горной породы.

И только полосы, оставляемые на полу каучуковыми подошвами, пересекали все стыки и узоры. Одни полосы были короткими и тупыми, точно человек споткнулся на ходу, другие — длинными, изогнутыми и тонкими, будто сабля. Эти полосы тянулись вдоль всего коридора, все они отличались одна от другой, и не было среди них совершенно параллельных.

Билли откинулся на спинку стула и поднял голову. На противоположной стене, напротив медкабинета, находилось окошечко пожарной сигнализации. Под ним красными буквами было выведено: В случае пожара разбить стекло . Сигнальная кнопка находилась в металлической коробке красного цвета. А сверху было круглое стекло, похожее на циферблат часов. Билли разглядывал коробку. Где-то совсем рядом послышался женский смех. Билли инстинктивно повернул голову, потом встал и подошел к окошечку сигнализации. Кнопка почти касалась стекла изнутри. Билли обвел кончиком пальца стеклянное окошечко, и под ногтем у него собралась пыль. Он подышал на стекло, нарисовал на запотевшей поверхности британский флаг и стер его обшлагом. Стекло стало чистым. Билли позвенел по нему ногтями, постучал согнутым указательным пальцем, потом — всеми пальцами и сам испугался шума, который поднял. Билли отпрянул от стены и оглянулся. Тихо. Ни души. Потом дверь отворилась. Билли повернулся. Мальчик. Женщина. А за их спинами — человек за столом. «До свидания». Они ушли, скрывая свою тревогу, поминутно оглядываясь на плешивого человека, который что-то писал, низко склонившись над столом. Он поднял голову, посмотрел в коридор.