Барри Хайнс - Пустельга для отрока. Взгляды и улыбки

Едва Билли открыл дверь, все уставились на него, но тут же разочарованно отвернулись. Билли вынул из кармана сложенный листочек и расправил его на столе.

— Я хотел бы узнать, мистер, какая ставка вот на этих двух лошадей?

Он показал бумажку мужчине, который держал в руке карандаш на веревочке, тот отложил карандаш и взял листочек в руки.

— Так что же там…

Он быстро провел пальцем сверху вниз вдоль списка участников забега, дойдя до Крэкпота, остановился и медленно продолжал читать список до самого конца, где стояли цифры.

— Так… Крэкпот, сто — шесть. Так… Скажи-Что-Ему-Крышка… Где же она? Я ведь и сам ее искал… Скажи… Что… Ему… Крышка… Четыре — один, второй фаворит.

Он вернул Билли листочек.

— Сто — шесть и четыре — один.

— У них есть какие-нибудь шансы?

Мужчина крякнул и помотал головой.

— Ну, приятель, откуда мне знать?

— А вы бы сами на них поставили?

Мужчина снова стал серьезным и взял листок со стола. Билли следил за его лицом, как будто хотел прочесть на нем все мысли и подсчеты.

— Этот… Скажи-Что-Ему-Крышка… у него есть шансы. Это самая тяжелая, но зато и самая резвая лошадь в забеге. Так и должно быть, иначе она не была бы самая тяжелая, верно? Что касается второй, то о ней я понятия не имею. Тут жокей ее даже не обозначен. В конце концов на ней окажется кто-нибудь, на кого можно поставить. Нет, на эту я бы ставить не стал.

— Значит, вы не думаете, что они могут прийти первыми?

— Да как ты их выискал? И еще ставки двойные…

Он поднял руку Билли за запястье и снова заглянул в листок.

— Это не мой, это нашего Джада.

— Что ж, если они хорошо придут, он не прогадает. Но сам-то я ставить на этих не решился бы.

Он покачал головой и вернулся к своим бумажкам. Билли сложил листок самолетиком и метнул его в огонь, точно стрелу. Отскочив от стенки прямо в очаг, листок упал, но не загорелся. Билли вышел из конторы.

Лавка, торговавшая рыбой с жареным картофелем, находилась в длинном ряду магазинов в конце улицы. Она расположилась рядом с кооперативным магазином «Ко-оп», который занимал угловой дом и считался первым домом прилегающей улицы. Вывеска над лавкой гласила: КООПЕРАТИВНАЯ УЛИЦА, 2. Рыба. Ф. Хартли. Картошка. Кафельные плитки, на которых были закреплены буквы, протянулись во всю длину лавки, и эта полоска зеленых букв служила как бы связующим звеном между лавкой и жилым этажом.

Ф. Хартли читал газету, лежавшую сверху в стопке газет, аккуратно сложенных на полке позади прилавка и предназначавшихся для обертки. Миссис Хартли с хрустом вытягивала из пачки пакеты, засунув в них палец, расправляла их, словно карнавальные колпаки, и бросала в пухлую кучу расправленных пакетов. На супругах были белые фартуки с вышитыми зеленым шелком на нагрудном кармане буквами: Ф. X. Кроме них, в лавке никого не было. Билли подпрыгнул, зацепился за верхний край прилавка и повис на согнутых руках, перенеся на них всю тяжесть. Носки его ботинок выбивали дробь по деревянной обшивке прилавка в полуметре от пола.

— На шиллинг рыбы с картошкой.

Он заглянул в газетный лист, который читал Ф. Хартли. Все еще не отрывая глаз от газеты, тот медленно поднял лист и аккуратно отложил в сторону. Потом взглянул на выглядывавшую из-за прилавка физиономию Билли.

— А ну слезай! Ты мне прилавок проломишь, если будешь так барабанить.

Билли соскользнул на пол и тут же вскарабкался на металлическое ограждение напротив, чтобы можно было снова смотреть поверх прилавка.

— Дай ему, Мэри.

Миссис Хартли оставила свои пакеты и повернулась к сковородкам. Сняв крышку с одной из них, она подцепила черпаком картошку. Билли наблюдал за движениями черпака, который поддевал и поднимал груз, как крошечный самосвал. Затем Мэри потянулась за куском рыбы, но на полпути остановилась и сказала в зеркало:

— От остальной картошки надо бы тоже избавиться, Флойд, время-то уж позднее.

Флойд молчал, Мэри ждала его ответа, наблюдая за ним сквозь объявление, написанное на зеркале, — откр. среду веч. , — глаза ее смотрели сквозь среду , как через очки.

— А можно мне поджаристых корочек, миссис?

Мэри нагребла ему еще порцию картошки в бумажный пакет и пришлепнула ее сверху, чтобы пакет заполнился плотнее. Потом она насыпала сверху еще полчерпака корочек, и этот раздувшийся, как поплавок, пакет ей пришлось двумя руками передать Билли через прилавок. Билли протянул ей свои полкроны, а в глазах его светилось благодарности на целых пять тысяч фунтов. Теперь остается лишь встряхнуть над картошкой солонку, окропить все уксусом, и можно, позванивая сдачей в кармане, уносить с собой свое сокровище.

За углом, после «Ко-опа» — лавка «Джордж Бил — ваш семейный мясник» .

— Четверть фунта говядины, пожалуйста.

— О черт, какой запах!

— Хотите картошки?

Билли протянул свой пакет через прилавок. Семейный мясник схватил пару картофелин окровавленными пальцами и кинул их в рот.

— Вкусно!

Он повернулся к колоде и одним ударом секача отхватил от говяжьей ноги аккуратный ломоть.

— Значит, ты все еще держишь эту птицу?

Он шлепнул мясо на весы, причмокнул, всасывая воздух сквозь зубы, и подождал, пока стрелка не остановится. Билли полез в карман за деньгами. Но Джордж Бил завернул мясо и протянул ему через прилавок.

— На, держи, просто так.

— Бесплатно?

— Да что там, один ломтик.

— Хотите еще картошки?

— Нет, я сейчас пойду обедать.

— Ну, пока.

— Будь здоров.

Билли сунул сверток во внутренний карман и пошел вдоль лавок, заглядывая в витрины: фруктовщик — яблоки, завернутые в пурпурную бумагу; парикмахер — завитые улыбчивые люди, как на открытках; бакалейщик высшего класса был в самом конце ряда. Билли зашел в лавку бакалейщика, купил пачку «Эмбасси» и коробку спичек и зашагал в школу, поедая свой обед на ходу.

Он успел разделаться с ним возле самых ворот школы.

Предвечерняя тишина. Темнеющее небо. Облако, низко висящее в сгустившейся серой дымке горизонта.

В школьных окнах на фасаде уже горел свет: кабинеты с № 1 по № 6. Два освещенных корпуса, соединенных кабинетами и вестибюлем. Если смотреть с дороги, через ограду и лужайку, во всех классах одни и те же немые картины, один и тот же сюжет, только исполнители разные: здесь учитель перед классом, там ученики, сидящие перед рядами окон. В кабинетах № 6 и № 5 учителя сидят. В кабинете № 4 учитель стоит у доски. Кабинет завуча — он сам сидит за своим столом. Тускло освещенный, пустынный вестибюль. Кабинет директора рядом с ним тоже едва освещен. Секретарша в приемной, выпрямившись на стуле, печатает на машинке. Кабинет № 3 — пустой, но свет почему-то не выключен. Кабинет № 2; Билли открыл дверь и прошел до середины ряда. Окна закрыты, над верхней фрамугой клубится пар.