Э Кэнтон - Аврелия

Идя к цезарю, Регул на форуме случайно попался на глаза строгого судьи Палестриона.

— Клянусь Сатурном, это негодяй Регул! — кричал, претор. — Ликторы! Схватить его и привести…

Приказ исполнен, Регул стоит перед судом бушующих рабов… Его уже обвиняют. Но в чем?…

Раб-«претор» произнес речь.

— Я утверждаю, — говорил Палестрион, придерживаясь формулы обвинения по римским законам, — я утверждаю, что предатель Марк Регул виновен в обольщении и смерти Дориды, рабыни божественной Аврелии; поэтому приказываю его… качать. Флейтист (несчастный Мизитий попал на экзекуцию) будет играть, пока не исполнят моего приказания!

Сопротивление бесполезно… Мизитий начинает свою игру, а Регул летит вверх… Он кричит, сыплет всякими угрозами, а толпа рабов подбрасывает его на широком ковре.

Вдоволь натешившись, рабы отпустили Регула. Но на кого он похож? Волосы в беспорядке, платье измято; с красного лица струятся потоки пота и, смешавшись с пылью и грязью, образуют темные полосы; глаза мечут молнии, а руки дрожат от злости, от издевательства свободных рабов…

Вот что произошло с Регулом…

На следующий день около десяти часов вечера в пещере Равина пылала уже большая жаровня: помощники палача готовили пытку. Посреди пещеры стояло добела накаленное кресло, от которого во все стороны летели искры… Кругом было темно, и суетившиеся люди, их красные разгоревшиеся от огня лица, вся обстановка пещеры придавали картине вид довольно фантастический… Порывы холодного декабрьского ветра с силой врывались в пещеру; снег летел, кружился и с шипением падал на горящие угли… На дворе была вьюга…

У пещеры остановилась повозка. Рев бури заглушал стук колес, а снежные хлопья мешали разглядеть прибывших. Несколько человек вышли из повозки и быстро укрылись в пещере… Это жрецы прибыли снимать показания. Здесь был и Регул. Жрецов сопровождал писец, который должен был записывать слова несчастных жертв.

Несмотря на бурю, несмотря на не смолкавшее завывание ветра, внимательное и привычное ухо могло бы различить отдаленный стук шагов и сдавленные крики о помощи… Приближались носилки… По знаку Регула Равин с помощниками быстро двинулись навстречу крепким и здоровым рабам, сопровождавшим эти злосчастные носилки. Первой была Геллия, находившаяся уже в обмороке. Равин схватил ее и своей широкой ладонью пытался зажать ей рот на случай криков и стонов. Геллия пришла в себя лишь тогда, когда Равин бросил ее на сырой и грязный пол пещеры. Мизитий долго сопротивлялся, но сила поборола его, и он должен был сдаться. Его бросили рядом с женой… Он пробовал было подняться, стал кричать, но сильный удар в голову оглушил его, он снова упал. Помощники Равина быстро с ним справились. Одно мгновение — и Мизитий был, привязан и прикручен к «кобыле».

Несчастный Палестрион был похож на пьяного. Он еле держался на ногах. В пещеру вошел, сильно пошатываясь, и теперь стоял, глядел по сторонам, но вряд ли отдавал себе отчет в том, где он и что происходит вокруг него. Блуждающий взгляд его остановился наконец на Регуле, стоявшем рядом с жаровней, с раскаленным железным креслом. Палестрион узнал его, и грудь несчастного раба приподнялась, страх пред этими орудиями смерти сковал его челюсти, и готовый уже вырваться крик замер на губах его. Он понял, для чего его привели сюда, в этот ад… Он был в пещере палача!..

Еще за несколько часов перед этим он спокойно сидел в своей хижине, вспоминал вчерашний праздник, перебирал в своей голове подробности происшествия с Регулом. Но вот к нему ворвались вооруженные люди, схватили, связали его… Он протестовал, именем Аврелии требовал, чтобы его освободили, но ему указали на приказ императора, — и вот он здесь.

С Мизитием и Геллией произошло нечто подобное… Мизитий был убежден, что всему виной был заговор Антония, главным агентом которого он состоял в Риме. Но у него есть расписка Регула, он добровольно признался ему в своем участии в делах Антония. Он устранит все обвинения, он спасет себя и Геллию. Мизитий успокаивал сам себя и, казалось, верил в свое счастье. Геллия, напротив, чувствовала, что Мизитий погибнет, что ни для него, ни для нее нет никакого спасения.

И вот все трое были в пещере, в руках жрецов и палачей. Равин железными клещами снял с жаровни пылающее кресло, куда надо было посадить Палестриона. Несчастный раб пал к ногам Регула и раздирающим душу голосом молил его о пощаде:

— Сжалься, сжалься, господин…

Тот гадко усмехался.

— Палестрион, ты сжалился надо мной вчера на форуме, слышал мои мольбы? — говорил Регул. — Я здесь не хозяин. Жрецы — дело другое, но и сами-то они исполняют волю императора…

И он подал Равину знак. Палач обхватил Палестриона, поднял его вверх, как ребенка, и опустил на раскаленное кресло… Ручки кресла сомкнулись… Крик Палестриона тронул бы каменное сердце!.. Равин… Стоит ли, впрочем, говорить про то, что испытывал Равин? Он только хохотал, хохотал и хохотал…

Комната наполнилась удушливым смрадом горевшего мяса… Палестрион выл от боли; глаза его готовы были вылезти из орбит; волосы на голове поднялись… Он рвался во все стороны, но ручки кресла крепко держали его в своих объятиях… Равин мешал огонь, раздувал его, поправлял узы, сковывавшие Палестриона, и… продолжал смеяться…

Но страдания не могут быть бесконечны: наступает такой момент, когда жертва уже не чувствует боли, когда чувствительность ее притупляется… Палестрион уже едва стонал, а Равин молча глядел на него: всепожирающее пламя не действовало.

Приступили к допросу. Палестрион, раб Аврелии, должен был знать и видеть отношения Метелла и весталки, должен был слышать их разговоры.

Но что мог отвечать им этот несчастный, в котором жизнь слабела с каждой минутой?! Он не отвечал, он и не мог отвечать. Однако жрецы получили и записали все ответы Палестриона, которые им были так нужны. Его сняли с кресла полумертвым… Обугленное тело раба дымилось… Его бросили в угол.

Равин подошел к «кобыле», на которой был распростерт Мизитий, и ударом палки вывел его из оцепенения… Геллия все еще лежала на земле. Она была в том же состоянии, как и супруг ее, те же мысли и те же предчувствия охватили ее. Помощник палача, которому Равин передал эту несчастную женщину, толкнул ее… Она вздрогнула и очнулась.

Супругов стали пытать вместе. Регул на это имел свои основания, и он, пожалуй, был прав: они будут помогать друг другу высказываться, Геллия толкнет на признания Мизития, а Мизитий станет признаваться, желая спасти от мучений жену. Они должны были знать всю переписку Метелла и весталки, они выдадут содержание их писем… А Мизитий, кроме того, играл еще на флейте, когда рабы подбрасывали Регула на площади перед судом… Одним словом, их показания будут гораздо ценнее немых ответов Палестриона.