Мариана Фриджени - Лудовико по прозванию Мавр

При нем Милан превратился в пышную столицу, о которой говорила вся Европа. К концу столетия это был один из самых многолюдных городов Европы. В Милане процветали ремесла, торговля. Строительная лихорадка, охватившая ломбардскую столицу, значительно расширила городские границы. В городе насчитывалось более 15 тысяч домов, сотни таверн, тысячи лавок. Миланские городские рынки ломились от изобилия местных и привозных товаров. В город устремились английские, французские, немецкие, венецианские, флорентийские дельцы и торговцы, просто предприимчивые люди. Еще одной чертой жизни тогдашнего Милана были праздники, народные и великосветские балы, карнавалы, рыцарские турниры.

Наряду с этими пятью самыми могущественными итальянскими государствами в Италии насчитывалось огромное число небольших государственных образований, жаждущих расширить свои пределы, натравливающих друг на друга своих беспокойных соседей, поставляющих своих наемников, солдат и полководцев то одному, то другому сильному государю. На протяжении всего XV столетия Апеннинский полуостров являлся театром военных стычек между отдельными итальянскими городами. Этот обычай на несколько столетий затормозил объединение страны. И, естественно, в раздробленную Италию спешили за наживой полчища иноземных завоевателей. Первым проложил этот путь в 1494 году король Франции Карл VIII. Он вторгся в Италию по просьбе Лудовико Мавра.

Лудовико был четвертым сыном Франческо Сфорца. Мавром его прозвали за смуглое лицо, черные как смоль волосы и глубоко посаженные темные глаза. Лудовико был рад этому прозвищу. Желая попасть в тон, Лудовико обзавелся даже эфиопской прислугой и щеголял в мавританских одеяниях. Его никак нельзя было назвать красавцем мужчиной, хотя он и выделялся среди других Сфорца высоким ростом и крепким телосложением. Мужественный его облик сразу же запоминался окружающим. Мать Бьянка выбрала ему в воспитатели известнейшего итальянского гуманиста Филельфо. Под его руководством Лудовико прошел курс классической филологии. Филельфо, как это было в обычае времени, делал особый упор на латинских классиков. Но Лудовико предпочитал более веселые занятия — охоту, рыбную ловлю, стрельбу из лука. Его слабостью были женщины и дружеские пирушки, на которых, однако, он вел себя достаточно сдержанно, не позволяя излишеств.

Став регентом своего десятилетнего племянника Джана Галеаццо, Мавр позаботился о том, чтобы сохранить за ним все атрибуты герцогского трона. Действительную же власть прочно сосредоточил в своих руках. Ему удалось снискать популярность среди миланцев. С ужасом вспоминали они о крутом нраве прежних синьоров — Висконти. Лудовико же был человеком общительным и довольно демократичным. Прежде всего в круг его забот входили дела государства, процветание экономики. Численность населения в Милане за период правления Мавра возросла до 130 тысяч человек. Милан превратился в богатейший, красивейший город мира. При герцогском дворе прочно обосновались роскошь и веселье. На пышные празднества съезжался, как правило, весь цвет европейской аристократии.

Но, как и все праздники жизни, этот тоже длился недолго. Причиной тому — болезненный Джан Галеаццо, от имени которого управлял герцогством Лудовико. Вернее, даже не сам Джан Галеаццо, а его жена Изабелла Арагонская, внучка неаполитанского короля Фердинанда. Тщеславная Изабелла не собиралась довольствоваться ролью герцогини второго сорта и обратилась за помощью к своим неаполитанским родственникам.

Фердинанд прекрасно понимал, что было бы гораздо лучше оставить Джана Галеаццо в покое: пусть живет себе в своем павийском замке, окруженный кошками, собаками и дорогими побрякушками. Но отец Изабеллы Альфонсо, который и сам был обойден при дележе наследства, прислушивался к жалобам дочери. Изабелла была уверена, что по приказу Мавра ей и ее супругу потихоньку подсыпают в пищу яд. Скорее всего, ее обвинения были ложны, хотя надо признать, что Мавр был на такое вполне способен.

Лоренцо Великолепный постоянно пытался сглаживать трения между Миланом и Неаполем, справедливо полагая, что только добрососедские отношения между пятью могущественными городами-государствами являются единственной надежной гарантией итальянской независимости. Но наследник Лоренцо, Пьеро Медичи, увы, не пошел по стопам отца. Он недвусмысленно принял сторону Неаполя. Римский папа Александр VI тоже заигрывал с Альфонсо. Обострились отношения Милана и с Венецией. Опасаясь, как бы не оказаться в изоляции, Лудовико был принужден пойти по проторенному в течение столетий пути: призвал на помощь в борьбе с такими же, как он, итальянцами иностранное государство.

Самой сильной из приграничных стран в то время была Франция. Король Людовик XI завершил объединение Франции, сломив сопротивление многочисленных маркизов, графов и баронов. Смирившись с поражением, они благополучно заняли различные придворные и правительственные должности или пошли на военную службу. Французская армия стала лучшей во всей Европе, ее отличали особая храбрость солдат и полководцев, прекрасная оснащенность, строжайшая дисциплина. Людовик XI никогда не растрачивал сил своей армии на далекие походы в чужие страны. Он занимался только внутренними проблемами, сосредоточив все усилия и энергию на создании мощного и централизованного государства. Однако сын его Карл VIII, унаследовавший трон и отлаженную административно-военную машину, не перенял ни отцовский ум, ни его здравый смысл.

Учитывая недалекость и непомерные амбиции Карла VIII, Мавр постарался отвлечь от себя внимание Франции, предложив ей заманчивый Неаполь. Последний из анжуйских правителей Неаполя, Ренато, завещал все свои права, а вернее, свои притязания на Неаполь Людовику XI. Мавру было не трудно убедить Карла в том, что Неаполитанское королевство принадлежит французскому королю по праву наследования. К тому же Неаполь мог явиться прекрасной базой для организации крестовых походов в Святую Землю. Призывая в Италию захватчиков, коварный миланский герцог решал двойную задачу: обезопасить себя, свой троп, и подставить под удар соперника.

Однако было бы исторически неверно взваливать только на Лудовико Мавра всю полноту ответственности за дальнейшее катастрофическое развитие событий. В истории активно участвовали и другие итальянские города, вечно стремившиеся извлечь особую корысть из беды, в которую попадал сосед.

Флорентийскому послу, который уговаривал Мавра ни в коем случае не обращаться за помощью к королю Франции, отказаться от нее во имя Италии, герцог Миланский ответил: «О чем вы говорите, посол? Италия — что это такое?» И, по мнению посла, был прав, поскольку прежде всего заботился о себе самом. Быть может, и флорентийцам не мешало бы последовать «хорошему примеру»? Ведь, коль скоро Флоренция будет вынуждена оказать Карлу сопротивление, тот обязательно подвергнет гонениям флорентийских купцов во Франции. Папа римский тоже выжидал и старался не раздражать французского короля, чтобы не испытывать лишний раз судьбу.

Читать дальше