Мариана Фриджени - Лудовико по прозванию Мавр

4 января 1467 года между Миланом, Флоренцией и Неаполем был заключен союз сроком на двадцать пять лет. К союзу могли присоединиться Мантуя, Лукка, Сьена и Венеция. Но в действительности этот сговор был направлен против Венеции. Именно ее взяли под прицел участники коалиции.

Светлейшая республика, испытывая вполне обоснованные опасения, поручила командование своей армией прославленному капитану Бартоломео Коллеони. Ему вменялось напасть на Флоренцию, прежде чем угроза Венеции со стороны коалиции обретет реальные очертания.

Правда, у самого Коллеони планы были иные. Он был намерен атаковать Милан — в надежде, что по причине молодых лет нового герцога и его неопытности в военных делах успех этого предприятия обеспечен. Не без труда, но венецианцам все-таки удалось отговорить Коллеони от его затеи. Ловкий и хитрый наемник, собрав армию в 6 тысяч пехоты и 8 тысяч кавалерии, перешел через По, угрожая Романье и Тоскане.

В стане Галеаццо смятение. Герцог желает доказать, что похвалы его смелости, которыми он обязан французскому походу, — заслуженное признание его ратных талантов. Галеаццо не терпится как можно скорее проучить этого наглеца Коллеони. В июне 1467 года армия коалиции под водительством Галеаццо, Федерико да Монтефельтро, герцога Урбинского, и Фердинанда Арагонского, сына неаполитанского короля, с одной стороны, и армия Венеции — с другой, сошлись между Фаэнцей и Форли́. Коллеони решил захватить противника врасплох. Впервые в истории Италии он вывел на передовую линию 30 единиц полевой артиллерии. Сюрприз оказался более чем удачным. Герцог Эрколе д’Эсте, горячий поклонник классической кавалерийской атаки, был вне себя от возмущения дьявольским маневром Коллеони — тот обрушил на солдат «ужасающую бурю» пушечных ядер и картечи, — протестуя против такого применения артиллерии, «сеющей панику и уничтожающей доблестных рыцарей», которые, «как и подобает, вышли на поле брани с мечом и копьем, ища доблести и славы».

Что же, пушки Коллеони наделали немало шума, однако принесли противнику мало ущерба. Более того, Галеаццо стал замечать, что его противник как бы избегает решительного столкновения. Прославленный капитан повел себя подобно уличному забияке, который изрыгает страшные проклятия и даже готов засучить рукава, но в решительную минуту пасует и не принимает вызова. Герцог Миланский даже написал матери о том, что неприятель «отступил, не протрубив в трубы». Галеаццо не скрывал своего возмущения «малодушием неприятеля, который так и не сумел доказать на деле своей смелости».

Точно так же осторожничал, проявляя военную хитрость, герцог Урбинский. «Федерико, — негодовал Галеаццо, — ведет себя чересчур осторожно. Он все время оттягивает решительное столкновение с противником. Все выжидает, пока тот не получит явного преимущества».

Тем временем во Флоренции улицы и площади были украшены штандартами, а флорентийские лилии были вплетены в герб Сфорца — Пьеро де Медичи чествовал Галеаццо. Они съехались сюда, чтобы обсудить ход войны. Галеаццо, раздраженный медлительностью развития событий, тем не менее охотно согласился провести какое-то время в городе, который был ему столь приятен. Правда, перед самым возвращением на поле брани он получил известие, приведшее его в некоторое уныние. Решительное столкновение все-таки произошло 25 июля под Риккардиной близ Медзолары в Романье. То было крупное сражение, в ходе которого Коллеони был разбит и унижен. Галеаццо, привыкший действовать под влиянием минуты, убедился в собственной наивности. Кондотьеры коалиции решили дать сражение в его отсутствие и воспользовались его удалением во Флоренцию, чтобы перейти в наступление, о котором он, Галеаццо, мечтал на протяжении нескольких месяцев.

Герцог был в замешательстве: упущен такой случай! Нет, он на деле докажет свою воинскую доблесть. Галеаццо принял решение бросить войска против Филиппа Савойского, вторгшегося в Монферрато. Таким образом, Флоренция получила повод еще раз возмутиться поведением герцога, ибо снятие миланских войск с линии фронта было как бы приглашением Коллеони напасть на город.

Бьянка Мария была крайне удручена непоследовательностью поведения своего сына. При жизни мужа, Франческо, она привыкла, что ход военной кампании тщательно прорабатывается в тиши кабинета. Успех же ее может быть обеспечен крупной дипломатической игрой. Бьянка Мария не могла согласиться со столь бессмысленной агрессивностью сына. Желая хоть как-то успокоить флорентийцев, она решила написать властям города о том, что их подозрения напрасны: Галеаццо не замедлит прийти на помощь Флоренции в момент нужды. Однако она и сама понимает тщетность своих надежд. Одиночество — вот ее горький удел.

Павел II, папа римский, полагая себя в полной безопасности, с презрением следил за выходками итальянских синьоров. Рано или поздно они будут вынуждены подчиниться его авторитету. 2 февраля 1468 года он в одностороннем порядке провозгласил мир, угрожая отлучением от церкви всякому, кто не последует его призыву. Галеаццо был раздосадован, и не скрывал этого. Папа желает навязать ненавистного Коллеони в качестве верховного главнокомандующего всего итальянского государства в войне с турками. Синьоры должны обложить себя добровольной податью, чтобы оплачивать услуги Коллеони. Вы только подумайте, 100 тысяч флоринов ежегодно! В раздражении герцог Миланский пишет в Неаполь Фердинанду: безумием было бы поощрять авантюриста, каких свет не видывал. Король устал от бесконечных войн и намерен прислушаться к совету римского первосвященника — таков был ответ Фердинанда. Галеаццо вынужден пойти на попятную, сделав вид, будто и он согласен с предложением папы, правда, потому только, что деньги Коллеони выплачивать будет Венеция. Итак, 25 апреля мир, по настоянию папы, был провозглашен.

Всего несколько дней спустя Галеаццо Сфорца отпраздновал свою свадьбу. В течение десяти лет он был связан словом с маркизом Мантуи — обещанием жениться на его дочери. Но жизнь причудлива. Сначала предполагалось, что в жены он возьмет Сузанну Гонзага. Однако эта дурнушка, войдя в возраст, оказалась к тому же горбуньей. Галеаццо пришлось переправить брачный контракт на сестру Сузанны — Доротею, правда снабдив его примечанием, что брачный контракт станет недействительным в случае, если и сестра Сузанны с возрастом тоже окажется горбуньей. Галеаццо пришлось немало постараться, чтобы отсрочить этот брак. Все более высокое его положение давало ему основание надеяться на гораздо более выгодную партию. 21 апреля 1467 года несчастная Доротея умерла. Бьянка Мария оплакала ее как собственную дочь. Таким образом, Галеаццо избежал возможных неприятностей, связанных с разрывом очередного брачного контракта.