Мариана Фриджени - Лудовико по прозванию Мавр

Однако самое горячее и постоянное чувство Лудовико испытывал не к той или иной из своих многочисленных любовниц, а к своей незаконнорожденной дочери Бьянке Джованне, которую он прижил от бедной девушки-рыбачки. Он, как помнит читатель, тайно встречался с ней в хижине на берегу моря в те юные годы, когда он был еще герцогом Бари. Девушку-рыбачку звали, кажется, Бернардина де Коррадис. Именно к своей бедной дочери, Бьянке, Лудовико и испытывал самые нежные и глубокие чувства.

Бьянка постоянно была при нем. Он обручил ее с Галеаццо ди Сансеверино, блистательным красавцем рыцарем, победителем турнира, устроенного в честь свадьбы Лудовико и Беатриче. Галеаццо ди Сансеверино! О, как гремело тогда это имя! Смелость, бесстрашие, элегантность стиля, мужественная красота, обширная культура, к тому же ловкий и удачливый охотник! Вот кто такой был Галеаццо ди Сансеверино! Мавр покровительствовал ему с удовольствием. Правда, когда стало понятно, что Лудовико Мавр обречен на поражение, Сансеверино был первым, кто поспешил на сторону французов. 20 июня 1496 года тот синьор, чье копье было непобедимо, женился на Бьянке, которой едва исполнилось четырнадцать лет. Но несчастная умерла в ноябре «по причине заворота кишок», как написал тогдашний хроникер. Девочке прочили блестящую будущность при дворе Сфорца. Она сдружилась с Беатриче. Вместе принимали они гостей замка. Но весьма скоро жена Сансеверино была вынуждена отказаться от великосветской жизни. Мучительные боли в желудке не оставляли ее ни на минуту. В один из редких дней, когда она вдруг почувствовала себя лучше, вместе с герцогом она посетила Бормео, где встретилась с «королем римлян» — императором Максимилианом. Но болезнь возобновилась с новой силой, и она окончательно слегла в постель. Положение ее было безнадежным. Незадолго до кончины она, почувствовав прилив сил, потребовала отнести себя в церковь, чтобы возблагодарить Господа за дарованную жизнь. Но болезнь так и не выпустила ее из своих цепких лап. Врачи уже понимали, что все старания напрасны и только продлевают мучения. Бьянка умерла 23 ноября 1496 года. «Наша Бьянка умерла. Знай, что я, как и прежде, люблю только тебя. Пусть между нами все останется так, как было», — писал Мавр своей первой любви Бернардине де Коррадис. Странное письмо, нелепый язык — ведь их связь прекратилась с тех пор, как родилась Бьянка. Скорее всего, это проявление мужского эгоизма Лудовико. Он желал, чтобы его вчерашние, нынешние и будущие возлюбленные постоянно и неизменно сознавали, что они все как бы состоят на его герцогской службе, являются частью его семьи, которой суждено разрастаться и свидетельствовать о славе миланского государя.

Дети, которых Беатриче д’Эсте родила от Лудовико, укрепили его положение в качестве подлинного герцога Милана. Теперь, когда у Лудовико появились наследники, никто не мог поставить под сомнение его право занимать трон.

Эрколе Массимилиано родился 25 января 1493 года. В честь его появления на свет Лудовико устроил грандиозное празднество. В том деле была одна особенная тонкость. Когда Мавр взял в жены Беатриче, он чувствовал себя далеко не уверенно на троне. Вот почему они и венчались, и справляли свадьбу в Павии, а не в Милане. Никто не должен был сравнивать его свадебный пир с торжествами, подобавшими Джану Галеаццо и Изабелле Арагонской. Теперь же, когда у него родился наследник, ликования своего он не смог сдержать. Торжества по случаю рождения его сына затмили своей роскошью и масштабом те, которые состоялись в январе, два года тому назад, в честь рождения «маленького герцога». Из тюрем по амнистии были освобождены узники, городские колокола неумолчно оглашали окрестности в течение нескольких дней, длинные дубовые столы во всех залах замка ломились от подарков, присланных от всех государей Европы. Изабелла, разумеется, не могла не обратить внимания на то, сколь отличался праздник, устроенный в честь рождения ее сына, от торжеств, сопровождавших появление на свет наследника Лудовико Мавра. Ее бледное, вытянутое лицо красноречивее иных слов свидетельствовало о том, что она переживала. Когда у Мавра в Виджевано 4 февраля 1495 года родился еще один сын, при крещении нареченный именем Сфорца и еще четырнадцатью именами, призванными принести мальчику счастье, празднества повторились с не меньшим размахом. Но на этот раз расходы, понесенные герцогской казной, вряд ли были оправданны. Дело в том, что герцог Джан Галеаццо, удаленный по приказу Лудовико из Милана, к этому времени уже переселился в мир иной.

— Меня не тяготит тот факт, что я отстранен от власти, — повторял равнодушно Джан Галеаццо своей жене, которая не переставая сетовала на злоупотребления его дяди. — Будь на мне бремя власти, мы не смогли бы уделить столь много времени нашему с тобой отдыху в этом прекрасном замке, в милой нашему сердцу Павии. Вряд ли я смог бы вкусить радость дружбы и общения с милыми людьми, насладиться верховыми прогулками, охотой в чудных окрестных лесах, ужинами на открытом воздухе в деревне, балами на природе с нашими пейзанами.

В самом деле, крестьянские балы стали одним из самых любимых времяпрепровождений герцога. Ему нравилось неожиданно нагрянуть вместе с женой и свитой в какую-нибудь богом забытую деревеньку, где крестьяне на вечерней заре устраивали танцы. Герцог приказывал им продолжать веселье, сам же с нескрываемым удовольствием наблюдал за скромным праздником. Нередко тоже пускался в пляс, подхватив под руки какую-нибудь цветущую деревенскую красавицу. Правда, крестьяне не всегда были рады подобным знакам герцогского внимания. Вел себя Джан Галеаццо иногда очень грубо и вызывающе. Когда же праздник, по его мнению, был неудачным, он жестоко наказывал деревенское начальство.

Так, в верховых прогулках, соколиных охотах, облавах на благородного оленя и свирепого кабана, бесполезно пролетели юные дни герцога. Джан Галеаццо жестоко страдал от участившихся приступов язвенной болезни, которые неожиданно прихватывали его, выводя из строя на много дней. Он сильно страдал от своего нездоровья, невозможности вести активный образ жизни, постоянных унижений. Ему казалось, что счастье, отнятое у него судьбой, можно вернуть насильно. Правда, жизнеутверждение он понимал по-своему. Он начинал и тут же обрывал бесчисленные любовные связи с придворными дамами, с простолюдинками, просто с городскими шлюхами. Но жизненные соки, ток которых давно пресекла смертельная болезнь, в конце концов иссякли. Джан Галеаццо пал жертвой чувственного темперамента Сфорца. Привитый на больной организм, этот темперамент медленно, но верно убивал его.

После рождения «маленького герцога» жизнь Джана Галеаццо превратилась в беспрерывную цепь страданий. Мучения, переносимые им, не только свели его в могилу, но и подорвали здоровье несчастной Изабеллы. Она давно уже была заброшена своим мужем и обделена его вниманием. Изабелла занималась только его здоровьем. Она хотела, но так и не сумела его возненавидеть. Джан Галеаццо знал, что ему необходимо соблюдать строжайшую диету. Всякое излишество за столом для него было гибельно. Но он не отказывал себе в удовольствиях богатого пиршественного стола. Врачи запретили вино. Он же подкупил шинкаря: главное — чтобы в укромном месте у него всегда была полная бутылка вина.