Дмитрий Гусаров - Трагедия на Витимском тракте

— А бандит и наводчик Косточкин? Вы ведь первым допрашивали его?

— Товарищ Бельский, я никакого Косточкина не знаю…

— Зато вы знаете жителя Мухор–Кондуя Костиненко. А это, как выяснилось, одно и то же лицо. За Косточкина вам большое спасибо! Как видите, внимательное и добросовестное ваше расследование даром не пропало, хотя вы, наверное, и не предполагали, какая птица попала вам в руки. Ну, да ладно! Хотите знать, как все происходило на тридцать третьей версте?

— Конечно, хотелось бы…

— Тогда садитесь и читайте! У нас есть показания троих — Баталова, Крылова и Бердникова. Но все читать необязательно — в принципе они мало отличаются. Достаточно одного. Ну, вот хотя бы Баталова. Костиненко пока запирается, а почему — сами поймете. Тут понадобится и ваша помощь. Должен предупредить, что это уже четвертый протокол показаний Баталова. Не каждому слову в нем можно верить и сейчас. Все трое старается умалить свою роль в содеянном. От участия в банде Ленкова всячески открещиваются. Но в целом картина ясна.

Баталов Константин Леонтьевич, 39 лет, бывший мещанин гор. Чита, малограмотный, по профессии пильщик, проживает в г. Чита, Кузнечные ряды, по делу убийства гр. Анохина и Крылова на 33‑й версте Витимского тракта показал следующее:

«Числа 6 или 7 мая с. г., проходя по третьей улице Кузнечных рядов, около дома Гороховского меня встретил Михаил Самойлов, с которым до этого познакомил мой брат Спиридон, сидевший с ним в тюрьме за попытку получить по подложному документу из Государственного банка десять тысяч рублей. Михаил Самойлов остановил меня и стал приглашать на «дело», которое дает Николай Косточкин. Дело, по его словам, заключалось в том, чтобы пойти на Витимский тракт грабить проезжавших там торговцев, что по тракту проезжает много, как русских, так и китайских купцов, провозящих с приисков золото, что можно будет при удаче взять фунтов пять золота. Чтобы идти на это дело, нужно собраться человекам пяти — четырем. Я согласился на предложение Самойлова и сказал, что могу взять с собою Кешку Крылова, с которым я знаком с детства. Самойлов взял на себя пригласить Якова Бердникова, своего соседа–цыгана. Идти на тракт надо было дня через три. В день ухода 9 мая все собрались у меня. Были Михаил Самойлов, Яков Бердников и Иннокентий Крылов. Собрались мы все с оружием — винтовками военного образца, причем у Крылова винтовки не было, т. к. своей он не имел, а достать нигде не мог. Провизии с собой взял только один Крылов, остальной хлеб — около пуда — передали Косточкину, который должен был доставить его завтра 10 мая на тракт. Косточкин как «наводчик», давший нам дело, был в курсе наших сговоров и сборов. Собравшись, мы, когда стемнело, отправились в дорогу. Крылов, Самойлов и Бердников ушли вперед, а я вышел за ними через полчаса. Собрались мы опять все вместе около поскотиной за Караваевской заимкой. Здесь отдохнули. Пошли по тракту. Дошли до 26‑й версты и на рассвете устроили привал, попили чаю и пошли дальше. На 30‑й версте опять попили чаю и пошли до 31‑й версты, где просидели до 2‑х дня. Сидели в стороне от дороги в кустах. Сидя в кустах, мы увидели проезжающих по тракту крестьян, на нескольких подводах по сено. Мы остановили их и отобрали у них часть хлеба и картошку. Лица у нас в это время были закрыты платками. Отпустив крестьян, вернулись в кусты и стали закусывать. Закусив, мы отправились дальше. По пути нас обогнал гр. Карболай, увидав которого, мы свернули в сторону для того, чтобы он нас не узнал. Карболай, как сосед, нас знал всех в лицо. Он живет также в Кузнечных рядах, содержит ломовую биржу и баню. Хорошо знаком с Косточкиным, т. к. Косточкин, приезжая в город, всегда останавливался у него, а он, проезжая по тракту, останавливался у Косточкина. Знал ли Карболай о нашем намерении — не знаю. Думаю, что если и мог знать, то только от Косточкина.

Вслед за Карболаем, саженях в двухстах, с нашим хлебом ехал Косточкин. Когда Косточкин поровнялся с нами, я с Михаилом Самойловым вышли к нему из кустов и спросили, где хлеб. Он сказал, что положил его на 30‑й версте в том месте, где условились мы с ним. Мы также спросили его — не слышно ли там про нас чего–нибудь. Он сказал, что нет, сам ударил по лошади и поехал дальше. Мы отошли вновь в кусты и — сидим, закусываем. Это уж было на 33‑й версте в саженях 15–20 от дороги. В это время один из нас заметил, что по направлению к городу по тракту к нам приближается три человека на белой лошади, запряженной в тележку. Едут хлестко. Мы сказали между собой, что нужно посмотреть, кто едет. Мишка взглянул и сказал, что едут на хорошей лошади и подходяще одеты, с кучером. «Берем, ребята… Штопорим или нет?» «Понятно берем, какие могут быть разговоры», — ответили мы. Проезжающие стали приближаться, и мы тоже приближались ползком к дороге. Когда они поровнялись с нами, мы выскочили на дорогу и крикнули: «Стой». Они, по–видимому, нас заметили раньше, так как сразу с их стороны раздались в нашу сторону выстрелы. Яшка Бердников, как бывший к ним ближе других, сразу дал по ним выстрел, мы выстрелили по ним также. Насколько теперь припоминаю, двое из едущих сразу свалились в канаву, а кучер соскочил с тележки и пустился бежать в сторону леса.

При стрельбе я выстрелил два патрона, Яшка Бердников выстрелил целую обойму и заложил вторую, сколько выстрелил Самойлов не знаю. Крылов же не стрелял, т. к. у него не было винтовки, и он держал коня, который при стрельбе было бросился в сторону. Когда Крылов завернул коня, посмотрев в тележку, мы увидели, что там много убитой дичи, и поняли, что убили охотников, не спекулянтов. Когда ехавшие свалились с тележки, а кучер убежал, мы подбежали к свалившимся. Толстый лежал лицом вниз, и оба стонали. У обоих в руках было оружие: у тонкого японский карабин, а у толстого револьвер маузер, но будучи тяжело раненными, они не были о силах стрелять. Добив раненых, мы обыскали убитых. Я взял браунинг, который лежал около тонкого, Мишка взял маузер у толстого и деньги 15 р. зол. и 2 р. серебром. Другие ребята забрали остальное оружие убитых, лежавшее завернутым в тележке. Самойлов посмотрел взятые документы, прочитал и сказал: «Ребята, ведь убили–то мы партийных…» Все мы перепугались, быстро завернули коня и поехали от места убийства дальше.

На 34‑й или 35‑й версте мы свернули вправо от тракта. Отъехали в сторону с версту и стали еще раз тщательно осматривать лежавшее в тележке. Увидели несколько дробовых ружей, битую птицу и другие вещи. Взятое оружие мы отнесли в сторону и спрятали под колодами, лошадь прогнали еще с полверсты дальше, распрягли и оставили на произвол судьбы. После этого мы вернулись домой в город, через сопки. Из найденного удостоверения, которое прочитал Мишка Самойлов, мы узнали, что убили каких–то политических деятелей и были напуганы.