Дмитрий Гусаров - Трагедия на Витимском тракте

Не доходя до города, взятый у убитых карабин и свои винтовки спрятали в лесу в пади Сенной, револьверы же убитых и сапоги и ботинки взяли с собой в город; причем ботинки унес к себе Крылов, сапоги Бердников, револьвер браунинг унес я, а маузер — Мишка. На другой день после убийства, при встрече с Самойловым, он мне сказал, что маузер и браунинг нужно продать, я скажу Ленкову и он их продаст. Я ему сказал. «Скажи, если ты с ним знаком». В тот же день под вечер Михаил Самойлов сказал мне, что Ленков предлагал револьверы в какую–то пекарню, но там не купили. После этого я пошел к своему брату и спросил у него, куда можно продать револьверы и не купишь ли ты. Я сказал, с какого дела эти револьверы. Брат купить отказался, и посоветовал мне, чтобы предложить его квартиранту, фамилии и имени квартиранта не сказал. Я послушал совета и предложил квартиранту револьверы. Запросил с него за два револьвера сто руб. золотом, на что он определенно не ответил — возьмет или нет, но сказал, что пойдет запродавать их и тогда сообщит, сколько дают. Квартиранту мы только сказали на другой день, с какого дела эти револьверы. Револьвер браунинг квартирант моего брата продал за 15 руб. зол., причем взял себе за комиссию 10 р. серебром, а 35 р. серебром передал мне, которые я и разделил между участниками убийства. Второй револьвер маузер остался у Самойлова не проданным. На этом закончилось все дело. После этого 19 мая я был арестован Госполитохраной.

Больше ничего добавить не могу, записано с моих слов правильно. Баталов.

(ЧОГА, ф.360, оп.I, ед. хр.297, стр.24–26).

К середине лета банда Ленкова была полностью разгромлена. Около восьмидесяти бандитов содержалось под арестом, восемнадцать были убиты при задержании и лишь одиночкам удалось скрыться.

В результате трехмесячного следствия выявилась жуткая картина разбоя, грабежа и убийств.

Банда имела довольно четкую организацию и дисциплину. Она делилась на несколько самостоятельных групп, каждая из которых действовала в своем районе. Общие планы согласовывались на конспиративных совещаниях, заканчивающихся, как правило, долгим безудержным пьянством. На этих же совещаниях выносились смертные приговоры не только будущим жертвам, но и тем из бандитов, кто нарушал «законы шайки» или подозревался в измене. Круговая порука и страх перед сообщниками составляли основу организации и создали обстановку беспрекословного подчинения вожакам. За полтора года существования банда совершила десятки ограблений и около пятидесяти убийств. Все это до поры до времени благополучно сходило с рук, укрепляя уверенность бандитов в своей полной безнаказанности.

Как выяснилось, для этого у бандитов имелись немалые основания. С осени 1921 года Ленкову стал оказывать содействие командир конного отряда читинской милиции, бывший красный партизан Тимофей Лукьянов. Он был втянут в преступную шайку своими подчиненными — милиционерами Сарасатским, Христолюбовым, Самойловым и Милославским. С тех пор любая операция милиции заблаговременно становилась известной Ленкову, и около восьми месяцев продолжалась игра в кошки–мышки.

В декабре 1921 года оперативный уполномоченный областной милиции Бойцов заподозрил неладное. Он не знал, кто информирует бандитов, и решил действовать тайно. При расследовании одного преступления, ему удалось выявить и схватить семерых ленковцев. Трое из них стали давать показания. Однако в ту же ночь, при этапировании арестованных из села Кенон в городскую тюрьму, все семеро были убиты при попытке к бегству. Только теперь выяснилось, что расправа была совершена Сарасатским и Самойловым по приказу Лукьянова, который боялся своего разоблачения.

В январе Тимофей Лукьянов был назначен начальником 5‑го участка милиции, который стал для ленковцев настоящим убежищем.

Были у Ленкова и другие корни. В состав банды входило одиннадцать военнослужащих читинского караульного батальона во главе с заведующим батальонной парикмахерской Чимовым. Здесь же находилась и главная «конспиративка» Ленкова, который под фамилией «Поставский» числился служащим хозяйственной части.

Многие ограбления бандиты проводили под видом сотрудников ГПО. Они являлись на квартиру к коммерсанту или богачу, предъявляли ордер на обыск, изымали ценности и скрывались, оставив в недоумении перепуганных хозяев. При малейшем сопротивлении в ход пускалось оружие. Документами их снабжал бывший работник управления госполитохраны Василий Попиков, долгое время сводивший на нет все усилия агентуры ГПО по выявлению Ленкова и его сообщников.

Успешному ходу следствия во многом помогли признания восемнадцатилетнего Бориса Багрова, состоявшего при главаре банды в роли адъютанта.

Судьба Багрова — яркий пример того, какими коварными методами проходила вербовка в банду.

Борис Багров родился в Забайкалье. Пятнадцатилетним парнишкой вступил в партизанский отряд, потом перешел в регулярную Красную Армию. Участвовал в боях, был назначен командиром пулеметной команды. Воевал на Польском фронте, был ранен. После госпиталя приехал в Читу и сразу же по ошибке попал в тюрьму. Ошибка вскоре выяснилась, его освободили. Несколько дней бездомный и голодный он бродил по городу, ожесточая свое сердце обидой и злобой. В эту пору судьба и свела его с Костей Ленковым.

На Александровской улице к нему подошел хорошо одетый мужчина в штатском. Несколько секунд он с улыбкой смотрел на бродягу, потом спросил:

— Наверное, есть хочешь?

— Хочу.

— И ночевать, поди, негде?

— Негде.

Узнав, что Багров два месяца назад вернулся из госпиталя и только что выпущен из тюрьмы, Ленков сжал зубы так, что по лицу заходили желваки, и мрачно усмехнулся:

— Знакомая картина… Идем со мной — накормлю. Поживешь у меня день–другой, пока дело подыщешь.

В пути на тихую окраинную улицу Ленков представился сотрудником госполитохраны и обещал посодействовать Багрову в подыскании службы.

Сытый и умиротворенный заснул в этот вечер Багров в тесной комнатушке с геранями на окнах. Три дня прошли как в раю. Еды — до отвала, забот — никаких. Ленков появлялся редко. Посидит полчаса, потолкует о том о сем, повторит обещание по поводу работы и снова уйдет на целые сутки.