Арчибальд Кронин - Песенка в шесть пенсов и карман пшеницы (сборник)

– Божественная церемония, – начал он. – И как все хорошо прошло. Ты, Лоуренс, чуть опоздал принять в этом участие.

Хотя Дэвиган впервые назвал меня по имени, это не умалило моей неприязни, но я не сказал ни слова против.

– Я заметил, что ты не присоединился ко всем нам у алтаря. Ты бы увидел, что мы все приняли причастие. О, я не сомневаюсь, что у тебя с благодатью все в порядке. Полагаю, что ты не постился. Конечно, доктора Энниса не было. Нет смысла делать вид, что он был на вызове. На самом деле он теперь не с нами, Лоуренс. Да, да, грустно, но факт – откололся. Какая печаль для молодого священника! Но мать, ах, ты бы видел ее радостное лицо, хоть и слезы текли по ее щекам. Святая. Вот от кого Фрэнсис… прошу у него прощения, отец Фрэнсис получил ее. Святость то есть. Говорят, что Канон не прочил его для Святого Патрика, но мать настояла, вот… Хотя и говорят мне, что молодой отец не слишком речист в проповеди. – Затем, после еще одной паузы, он, лукаво глянув на меня, спросил: – А что ты, Лоуренс, думаешь о мисс Консидайн?

– О Кэти? Мне она показалась очень грустной.

– Ах, все мы сейчас такие, более или менее. Прекрасный молодой человек отказывается от мира ради Бога. Но заметил? Она выглядела хорошо. Она вроде как расцвела.

Во время мессы я поймал себя на том, что наблюдаю за Кэти, – мне показалось, что она изменилась, обретя что-то новое, чего раньше в ней не было.

– Она исключительно привлекательная молодая женщина, – сухо сказал я. – И интересная личность.

– Именно. В ней и все это, и многое другое, – горячо согласился он. – Конечно, быть в трауре из-за смерти матери – это не подарок.

– Что? – воскликнул я. – Миссис Консидайн умерла?

– Именно, увы и ах. Пару месяцев назад. И после тяжелой и продолжительной болезни Бог принял бедную душу. Да упокоится она с миром. – Он приподнял котелок и перекрестился. – Для Кэти это удар, сам понимаешь… – Он взглянул на меня. – Пенсия с ней умерла, то есть с матушкой. Однако у нашей девушки есть друзья, и тут же на ней прекрасная испанская кружевная мантилья, в которой она была в церкви, это от моей матери. Это я тебе просто так, как пример…

Теперь он привлек мое внимание.

– Но чем Кэти занимается? У нее есть работа? Ей ведь придется отказаться от этого большого дома.

– Ну уж нет. – Он как бы собрался с мыслями, причем ухмылка стала еще шире. – Ей никуда не надо будет съезжать. Видишь ли, Лоуренс, мой старик, занятый в строительстве, купил этот дом. Это перспективная собственность и может пригодиться в недалеком будущем.

– Каким образом? – довольно резко спросил я.

Он перестал ухмыляться и, посмотрев на меня с триумфальной улыбкой, сказал:

– Между прочим, Кэрролл, ты, может, рано или поздно об этом услышишь. Это еще не вышло наружу из-за другого события – рукоположения. Но, говоря о мисс Консидайн, ты говоришь о будущей миссис Дэвиган. Кэти и твой покорный слуга действительно помолвлены.

Я встал как вкопанный:

– Ты шутишь, Дэвиган.

– К черту шутки, Кэрролл, – сказал он с усмешкой. – Мы поднялись в этом мире, с тех пор как ты и твой неразлучный дружок вечно задавались и смотрели на нас сверху вниз. Вот взгляни-ка.

Мы достигли конца Рентон-роуд, где она разветвлялась на Крейг-Кресент и Вудсайд-драйв. Он указал за Кресент на пологий склон Лонгкрагс, теперь открытый взору, на тот прежде поросший лесом холм, где гнездились дрозды и росли дикие цветы, – это было самое красивое место в городе, тот самый лес, где мы с Кэти чуть не обрели свой Эдем. Теперь деревья были спилены, и среди пней тут и там торчали наспех построенные бунгало.

– О боже, что это за кошмар!

– Это ты так считаешь! Позволь тебе сообщить, что это микрорайон Дэвиганов. Наша собственная финансовая империя! И благодаря ей мы сколотим состояние. Так что заруби это себе на носу, ты, недоделанный сноб!

Сделав этот прощальный выстрел, он оставил меня одного, и после долгого безмолвного лицезрения этой безобразной, чудовищной прогалины я медленно направился к бабушке с дедушкой на Вудсайд-авеню.

Здесь царила совсем иная атмосфера. Они были очень рады видеть меня, наконец-то квалифицированного врача, – результат искупал в их глазах мой невзрачный старт. Они предложили мне простой ланч – в ответ на такую доброту я назначил для старой леди лечение от ревматоидного артрита. Сам Брюс сдал, но, по-прежнему мысленно возвращаясь к битве при Бэннокберне, не меньше часа показывал мне отмеченные им абзацы в старой приходской книге, которую он недавно где-то раскопал. Теперь я был настроен терпимо к его одержимости – скорее, это было просто жалкое заблуждение старика, нежели горделивая мания насчет великого предка, – но, пока я скучал рядом с ним, мой мозг продолжал сражаться с этой невероятной ситуацией, всего в полумиле отсюда, на Крейг-Кресент, связанной с Кэти и Дэвиганом… этого просто не могло быть! Мне нужно было разобраться. Хотя я не должен был заявляться к Фрэнку раньше шести, к пяти часам я попрощался с Брюсами и отправился окольным путем к Кресент.

В занавешенных окнах дома Консидайнов не было никаких признаков жизни, когда я прошел через палисадник, и после моего звонка в дверь была долгая пауза, прежде чем передо мной предстала Кэти, все еще в черном траурном платье, по поводу которого сетовал Дэвиган. Оно делало ее старше, но, на мой взгляд, прекрасней. Как себя повести с ней? Это было непросто. Я дружески улыбнулся:

– Можно войти? Для банкета по соседству еще слишком рано.

Она без удивления протянула руку:

– Привет, Лоуренс. Я так и думала, что ты заглянешь.

Гостиная была точно такой же, как и прежде, в мои редкие визиты, та же примитивно, по углам, расставленная отполированная мебель, скучная и безжизненная, как ваза с высохшим лунником на шифоньере. Кэти выглядела вялой и заторможенной, когда мы сели на жесткие стулья в разных концах этой мертвой комнаты. Ее глаза были тусклыми, казалось, будто она не совсем проснулась. Возможно, она читала мои мысли.

– Я приняла одну из этих таблеток, которые дал мне доктор Эннис, и пыталась немного поспать. Я плохо сплю все эти ночи, одна в доме.

– Я был очень огорчен, узнав о твоей матери.

– Для нее так было лучше. Если рак, какая там жизнь.

– Вероятно, ей было тяжело, как и тебе.

Между нами повисла тишина, которую подчеркивал раздававшийся из прихожей медленный стук часов, упакованных в длинный футляр.

– Послушай, Кэти, – сказал я как можно непринужденнее, – что это за болтовня о твоей помолвке с Дэвиганом?

– Это не болтовня, – тут же ответила она, как будто была готова к этому вопросу. – Пока еще ничего не утряслось, но Дэн хочет жениться на мне.

– А ты?

– Мне лучше выйти замуж. – Она сказала это довольно безучастно; затем после паузы: – Дэн не подарок, но он заботливый и добрый. Как и его родители. Когда умерла мама, я вроде как пошла на дно, Лоуренс. И конечно, больше никакой пенсии, одни долги. Я бы уже не жила в этом доме, если бы не Дэвиганы.