Дороти Паркер - Новеллы

— А, та двойная нитка. Она стоит двести пятьдесят тысяч долларов, мадам, — сказал продавец.

— Понятно, — сказала Мидж.

Продавец поклонился.

— Необычайно красивое ожерелье, — сказал он. — Не желаете ли взглянуть?

— Нет, благодарю вас, — сказала Аннабел.

— Мы с подругой случайно проходили МИМО, — объяснила Мидж.

Они повернулись к выходу. Вид у них был такой, словно у подъезда их ждала карета. Продавец бросился вперед и распахнул перед ними дверь. Когда они величаво прошествовали мимо, он снова поклонился.

Девушки шагали по Пятой авеню, и на лицах их все еще было написано презрение.

— Подумать только! — воскликнула Аннабел. — Мне и в голову подобное не могло прийти.

— Двести пятьдесят тысяч долларов! — сказала Мидж. — Это же ровно четверть миллиона.

— Ну и нахал! — заявила Аннабел.

Они пошли дальше. Постепенно презрение совершенно исчезло с их лиц, а вместе с ним пропала их царственная осанка и поступь. Плечи их поникли, ноги еле волочились. Они толкали друг друга, не замечая этого и не извиняясь, и снова расходились в разные стороны. Они молчали, и глаза их сделались мечтательными.

Вдруг Мидж выпрямилась, вскинула голову и произнесла громко и уверенно:

— Послушай, Аннабел. Представь себе, что жил на свете ужасно богатый человек. Так? Ты не была с ним знакома, но он тебя где-то увидел и захотел что-нибудь для тебя сделать. Он был ужасно старый, понимаешь? И вот этот человек ложится спать и вдруг умирает и оставляет тебе десять миллионов долларов. Так вот, что же ты сделаешь прежде всего?

П онедельник. Завтрак в постели около одиннадцати; есть не хотелось. Накануне вечером шампанское у Амориса было удивительно противным. Но что поделаешь? Нельзя же иначе продержаться на ногах до самого утра. У Амориса были эти очаровательные венгерские музыканты в зеленых пиджаках, и Стиви Хантер снял башмак и стал им дирижировать, — и это было ужасно смешно. Остроумнейший тип этот Стиви Хантер; вчера он сам себя превзошел. Олли Мартин привез меня домой, и мы с ним вместе в машине заснули, — ну и умора! Около полудня зашла мисс Роз сделать мне маникюр, по горло набитая самыми потрясающими сплетнями. Моррисы вот-вот разойдутся, у Фредди Уоррена определенно язва, а Герти Леонард просто не спускает глаз с Билла Кроуфорда даже в присутствии Джека Леонарда, а насчет Шейлы Филлипс и Бэбса Диринг — все истинная правда. Мы восхитительно потрепались. Мисс Роз просто очаровательна: мне, право, кажется, что, как правило, люди такого сорта гораздо умнее многих других. Только после ее ухода заметила, что эта идиотка накрасила мне ногти отвратительнейшим лаком апельсинового цвета. Я просто взбесилась. Начала читать, но слишком расходились нервы. Позвонила и узнала, что мне могут достать два билета на сегодняшнюю премьеру «Бегай как заяц» — это будет стоить сорок восемь долларов. Сказала им, что большего нахальства не встречала, но что поделаешь? Вспомнила, что Джо приглашен сегодня к кому-то на обед. Позвонила нескольким очаровательным типам, чтобы пойти с кем-нибудь из них в театр, но они все были заняты. Наконец поймала Олли Мартина. Он долго ломался и отказывался, но что поделать, если больше никого нет? Никак не могла решить, какое надеть платье — зеленое из крепа или красное шерстяное. Каждый раз, когда смотрю на свои ногти, просто плюнуть хочется. Черт бы побрал эту мисс Роз!

Вторник. Джо ворвался ко мне в спальню чуть не в девять часов утра; я просто взбесилась. Начала с ним ругаться, но тут же перестала, и так едва жива. Сказал, что не будет дома к обеду. Весь день как выпотрошенная: ни рукой, ни ногой двинуть не могла. Вчера был упоительный вечер. Мы с Олли обедали на Тридцать Восьмой улице, — форменная отрава, и ни одной живой души — никого стоющего. «Бегай как заяц» — оказался неслыханной дрянью. Потащила Олли к Барлоу, у них собиралась компания; ну и зрелище! И полно всяких отвратительных субъектов. Там были эти венгерские музыканты в зеленых пиджаках, и Стиви Хантер дирижировал вилкой — все просто со смеху помирали. Стиви обмотал себе шею зеленой туалетной бумагой, которая болталась словно венок; Стиви был невообразимо интересен. Познакомилась там с совершенно очаровательным типом. Очень высокий, с таким действительно есть о чем поболтать. Сказала ему, что иной раз мне так все противно становится, ну прямо хоть вой с тоски, и я просто чувствую, что должна непременно что-то делать — ну хотя бы писать или рисовать. Он спросил, почему же я не пишу и не рисую. Домой возвращалась одна: Олли напился до бесчувствия. Три раза звонила этому новому типу, хотела пригласить его сегодня к обеду и на премьеру «Никогда не здоровайся по утрам», но сначала его не оказалось дома, а потом он ухаживал за своей мамашей. Наконец все-таки заполучила Олли Мартина. Попробовала читать, но не сиделось на месте. Не могла решить, какое надеть платье — красное с кружевами или розовое с перьями. Чувствовала себя вконец разбитой, — но что поделаешь?

Среда. Неслыханный ужас! Сломала ноготь. В жизни не испытывала ничего более страшного. Позвонила мисс Роз, чтобы она пришла и подточила ноготь, но оттуда ответили, что ее не будет весь день. Положительно нет на свете человека, которому бы так не везло! Теперь придется ходить с этаким ногтем целые сутки, но что поделаешь? Черт бы побрал эту мисс Роз.

Прошлый вечер прошел как в лихорадке, «Никогда не здоровайся по утрам» — чудовищная дрянь, в жизни не видывала на сцене таких бездарных костюмов. Потащила Олли к Баллардам: невообразимо здорово! Они пригласили этих венгерских музыкантов, и Стиви Хантер дирижировал кисточкой для бритья, — ослепительно! Стиви напялил на себя горностаевую шубу Пеги Купер и серебристую чалму Филлипс Минтон. Ну просто невероятно! Пригласила уйму очаровательных людей на пятницу. Взяла у Берти Баллард адрес этих венгерских музыкантов в зеленых пиджаках. Она посоветовала нанять их до четырех утра, а потом кто-нибудь даст им еще три сотни, и они будут играть до пяти. Просто дешевка! Поехала обратно с Олли, но вынуждена была отвезти его сначала домой, потому что он совсем расклеился. Позвонила сегодня этому новому типу, чтобы пригласить его на обед и на премьеру «Давайте веселиться», но он был занят. Джо сегодня куда-то уходит. Он, конечно, не потрудился сказать куда. Принялась читать газеты, но там абсолютно ничего интересного нет, разве только про Мону Уитли, она в Рено и подает на развод, обвиняя мужа в бесчеловечном обращении. Позвонила Джиму Уитли узнать, что он делает сегодня вечером, но он был занят. В конце концов условилась с Олли Мартином. Не могла решить, что надеть — белое атласное, черное шифоновое или желтое шерстяное. Совсем выбита из колеи, и все из-за этого сломанного ногтя. Не могу больше терпеть. Ну, с кем еще случаются такие невообразимые вещи?