Алекс Хейли - Корни. Часть I

Когда Суваду убежал на улицу смотреть на других мужчин, в хижине наступила тишина. Переполняемая радостью и гордостью Бинта не испытывала нужды говорить. Но Кунте хотелось сказать ей, как он скучал по ней и как был рад вернуться. Однако он никак не мог найти нужные слова.

— Где отец? — спросил он наконец.

— Он режет траву для крыши твоей хижины. — ответила Бинта.

Кунта совсем позабыл, что теперь, как мужчина, он будет жить в своей собственной хижине. Он вышел на улицу и поспешил к отцу.

Оморо увидел сына, а сердце Кунты забилось, когда отец пошёл к нему навстречу. Они пожали друг другу руки, как это делают мужчины. У Кунты почти подкашивались ноги от переполнявших его чувств. Они помолчали. Затем Оморо, как будто он говорил о погоде, сказал, что он приобрёл для Кунты хижину, и если Кунта хочет, они могут пойти её посмотреть.

По дороге к своему новому дому Кунта, в основном, молчал. Хижина требовала большого ремонта стен и крыши, но Кунта этого не замечал, ведь это была его собственная хижина, и она располагалась далеко от хижины Бинты, на другом конце деревни. Вместо этого он сказал Оморо, что сделает ремонт сам. Отец ответил, что Кунта может отремонтировать стены, а крышу ему хотелось бы доделать до конца. Не говоря больше ни слова, Оморо повернулся и пошёл обратно, к тому месту, где резал траву. Кунта был благодарен отцу за то, что тот спокойно и просто начал с ним новые отношения, как мужчина с мужчиной.

Всю вторую половину дня Кунта ходил по деревне, рассматривая знакомые места, хижины и лица. Ему хотелось, чтобы Ламин поскорее вернулся с пастбища и ещё ему захотелось повидаться с другим человеком, хотя это была женщина. В конце концов, не зная, может ли так поступать мужчина, он направился к маленькой хижине старой Ньо Бото.

— Бабушка! — крикнул он у двери.

— Кто это? — послышался раздраженный голос.

— Догадайся, бабушка! — сказал Кунта и вошёл в хижину.

Некоторое время глаза привыкали к полумраку. Сидя на корточках у ведра, Ньо Бото размачивала в нём кусок коры баобаба. Она долго смотрела на него, прежде чем произнесла: «Кунта!»

— Как хорошо, что я снова увидел тебя, бабушка!

Ньо Бото снова повернулась к ведру.

— Как твоя мама? — спросила она, и Кунта ответил, что всё в порядке.

Он был несколько озадачен. Ньо Бото вела себя так, как будто Кунта никуда не уходил, как будто он не стал мужчиной.

— Я много о тебе думал, когда прикасался к амулету.

Она что-то проворчала, не отрываясь от своего занятия. Кунта извинился и быстро вышел, обиженный и смущённый.

Лишь гораздо позже Кунта понял, что Ньо Бото была огорчена своим поведением не меньше, чем он. Ведь она теперь относилась к нему, как и должны относиться женщины к тому, кто больше не ищет в них успокоения.

Кунта пошёл к своей хижине, когда услышал лай собак, блеяние коз и крики мальчишек второго кафо, возвращающихся с пастбища.

Кунта начал искать глазами Ламина, но тот сам его заметил, назвав по имени, и бросился навстречу. Но, не добежав нескольких шагов, он резко остановился, так как заметил спокойное лицо Кунты. Они несколько мгновений молчали, глядя друг на друга. Первым заговорил Кунта.

— Здравствуй.

— Здравствуй, Кунта

Они снова умолкли. Кунта считал, что сейчас они должны вести себя по иному, но он понимал, что мужчина должен требовать уважения к себе даже от собственного брата.

— У твоей козы будут козлята, — сказал Ламин.

Кунта был доволен, но не улыбнулся.

— Это хорошая новость, — проговорил он спокойным голосом.

Не зная, что ещё сказать, Ламин начал сгонять своих начавших разбегаться коз.

Бинта хранила спокойствие на лице, когда помогала Кунте перебираться в новую хижину. Его прежняя одежда стала ему малой, поясняла Бинта и с должным уважением в голосе добавляла, что, когда у него найдётся время, она измеряет его и сошьет новую одежду. Поскольку у Кунты были только лук, стрелы и рогатка, Бинта, бормоча: «Это тебе понадобится и это тебе понадобится», снабдила его всем необходимым: соломенной постелью, несколькими кувшинами скамейкой и ковриком для молитв, который она сплела, пока он отсутствовал.

Только около полуночи Кунта уснул, так как голова его переполнялась разными мыслями. Утром с криком петухов он проснулся и услышал голос алимамо, призывающего мужчин в мечеть на утреннюю молитву. Быстро одевшись и взяв коврик, он присоединился к своим сверстникам и вошёл вслед за мужчинами в мечеть. Там он и другие молодые мужчины, впервые пришедшие на молитву, смотрели и повторяли все действия и слова взрослых.

Только после молитвы Бинта принесла в хижину сына завтрак. Поставив перед ним чашку с горячим кускусом (на что Кунта только проворчал, не выразив никаких эмоций), она быстро ушла, а Кунта съел завтрак без удовольствия, так как ему показалось, что мать подавляла в себе смех.

После завтрака он и его товарищи приступили к своим обязанностям. Женщины не успевали открывать свои горшки и кастрюли для проверки. С полдюжины молодых мужчин доставали из колодца воду и пробовали её, надеясь уловить хоть малейший привкус соли и хоть каплю грязи. Но их ждало разочарование — вода в колодце была свежая и вкусная. Однако они сочли необходимым заменить рыбу и черепаху, которых держали в колодце для поедания насекомых.

Одним словом, новоиспечённые мужчины были повсюду.

«Они надоедливы как блохи!» — проворчала старая Ньо Бото, когда Кунта подходил к ручью, где женщины стирали бельё. Он тут же пошёл в другую сторону. Кунта старался избегать тех мест, где могла встретиться Бинта. Он говорил себе, что хоть она и мать, он не будет прощать ей промахов. Ведь, в конце концов, она была женщиной, а он мужчиной.

Деревня была такой маленькой, что Кунте казалось, все

стены, крыши, чашки и горшки были проверены несколько раз. Но он не был этим разочарован, так как у него оставалось теперь больше времени на обработку своего небольшого участка земли, который ему выделил Совет Старейшин. Всякий молодой мужчина, хорошо ухаживающий за своим участком, выращивал достаточно зерна и орехов не только для собственного питания, но и на продажу.

В течение нескольких лун после возвращения Кунта вырастил так много и выторговал для своей хижины столько новых вещей, что Бинта начала открыто ворчать. У него появились плетёные половики, кувшины, чашки, и теперь он спал на отличной бамбуковой постели с пружинистой подкладкой. Кроме того, Кунта приобрёл несколько амулетов и других необходимых вещей, например, пахучий экстракт из растений и коры, которым он, как и все мужчины племени мандинго, натирал перед сном лоб, предплечья и бёдра. Считалось, что этот волшебный экстракт защищает человека во сне от злых духов. К тому же от тела хорошо пахло, а об этом, как и о внешности, Кунта уже начал заботиться.