Альва Бесси - Антиамериканцы

— Здорово! — заметил Пеллегрини. — Посмотрим, как нас будут обслуживать официанты на этом корыте, когда узнают, что мы здесь решили!

— Чепуха! — ответил Коминский. — Мы расскажем им, почему не давали чаевых, только после того, как прибудем в Нью-Йорк.

Пища за ужином оказалась значительно лучше. Появился врач, он перевязал раненых, отказавшись при этом от платы. Койки застелили простынями. Однако помыться никто из ветеранов не смог, так как в лагере не было ни душевых, ни ванных.

В тот же вечер, часов в одиннадцать, когда Бен уже засыпал, в бараке появился Фрэнсис Лэнг в сопровождении охранника и жандарма. Они притащили два ящика виски, несколько коробок американских сигарет, печенье, бутерброды, шоколад и даже жевательную резинку. Через несколько минут все ветераны были на ногах. Началась выпивка.

Лэнг опьянел раньше всех и пустился в разглагольствования. Его возмущало, что ветеранов поместили в этот лагерь. Он показывал всем копию телеграммы, которую в тот день отправил из Парижа. В телеграмме говорилось:

«РУЗВЕЛЬТУ, БЕЛЫЙ ДОМ, ВАШИНГТОН, США. ФРАНЦУЗСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ЗАДЕРЖИВАЕТ В КОНЦЛАГЕРЕ В ГАВРЕ СТО ПЯТЬДЕСЯТ ВЕТЕРАНОВ ИСПАНСКОЙ ВОЙНЫ. ЭТИ ЛЮДИ — ПОДЛИННЫЕ ГЕРОИ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ВЕЛИКИХ АМЕРИКАНСКИХ ТРАДИЦИЙ БОРЬБЫ ЗА СВОБОДУ. ВСЕ ЧЕСТНЫЕ ФРАНЦУЗЫ ВОЗМУЩЕНЫ СТОЛЬ ПОЗОРНЫМ ОТНОШЕНИЕМ К АМЕРИКАНЦАМ, ОТЛИЧИВШИМСЯ В БОРЬБЕ ПРОТИВ ФАШИЗМА. ПРОШУ СРОЧНО ЗАЯВИТЬ ПРОТЕСТ ЧЕРЕЗ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕПАРТАМЕНТ И УСКОРИТЬ ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ ЭТИХ ЛЮДЕЙ, С ЧЕСТЬЮ ПРОДОЛЖАЮЩИХ НАШИ ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ. ФРЭНСИС К. ЛЭНГ».

— Недурно, недурно, — говорили ветераны. — Как, по-вашему, это поможет?

— Quien sabe? [78] Кто знает? (исп.). — ответил Лэнг. — Франция — суверенная нация, а Даладье — le salaud.

— Espèce de morpion méchanique, [79] Что-то вроде заводного краба — игрушки (франц.). — заметил Бен Блау на таком французском языке, что Лэнг расхохотался. Кто-то спросил, что означают слова Блау, и Лэнг объяснил, что это величайшее оскорбление для любого француза, если не считать плевка в физиономию.

— Где ты изучал французский язык? — спросил Коминский.

— Дорогой мой, — ответил Бен, посмеиваясь и стараясь говорить с оксфордским акцентом. — Я так же хорошо говорю по-итальянски, по-еврейски, по-немецки и немного по-швейцарски.

— Ты совсем заврался! — воскликнул Пеллегрини. — Швейцарцы говорят либо по-немецки, либо по-французски, либо по-итальянски.

— Друг мой, не выставляйте напоказ свое невежество, — тем же тоном отозвался Бен.

— Как же все-таки вам удалось пробраться к нам, Лэнг? — поинтересовался Буш. — Ведь сюда никого не пропускают, у нас какой-то карантин, что ли.

— По какому пропуску ты прошел? — в свою очередь полюбопытствовал Бен.

— По универсальному, — Лэнг красноречиво потер большой и указательный пальцы. — Действует безотказно.

— Чем ты сейчас занимаешься? — снова спросил Бен. Лэнг сидел на противоположной койке и пил виски прямо из горлышка бутылки.

— Пишу книгу… и пьесу… одновременно… Смотрите, как я могу! — Он взял бутылку зубами за горлышко и опустил руки.

— Ив твоей пьесе, конечно, будет хорошенькая черноволосая испаночка с большими черными глазами, — насмешливо заметил Бен.

Лэнг медленно опустил бутылку, долго смотрел на Бена, затем, с трудом поднявшись с койки, сказал:

— Мне нужно сходить в одно место.

Вскоре разошлись и все остальные. Из коридора послышался голос Буша:

— Выключайте свет! Выключайте свет, товарищи! — кричал он.

Чувствуя легкий шум в голове от выпитого вина, Бен выключил свет и совсем было уже задремал, как вдруг проснулся оттого, что кто-то сел на его койку. Он опустил ноги на пол, но чья-то рука мягко легла ему на плечо.

— Спокойно, Бен, — послышался хриплый голос. — Это я, Зэв.

— Говори тише, а то разбудишь ребят.

— Хорошо, хорошо, — ответил Лэнг, не убирая руки с плеча Бена. — Я должен был вернуться, потому что ты плохо ко мне относишься.

— С чего ты взял? — спросил Бен, осторожно снимая руку Лэнга.

— А зачем ты упомянул об испаночке с черными глазами?

— Что же тут плохого?

— Не ожидал я этого от тебя, Бен. Ты мой коллега. Ты знал, как я любил ее. Коллега должен понимать коллегу. — Голос Лэнга дрогнул.

— Я не хотел обидеть тебя.

— Но ты знаешь, что с ней произошло?

— Нет. А что именно?

— Погибла. Убита во время воздушной бомбардировки… В тот самый день, когда я видел тебя на фронте.

— Жаль. Очень жаль. — Некоторое время они сидели молча. Затем Блау услышал тихий плач Лэнга и положил руку ему на колено.

— Ничего не поделаешь, дружище, — заметил он. — Помни о том, что у тебя было, и скажи спасибо за это.

— Я не был с ней близок, — проговорил Лэнг.

— Да я и не спрашиваю тебя об этом.

— Ей-богу! Никогда!

— Какое это имеет значение?

— Все погибло, — продолжал Лэнг. — Все потеряно. Все.

— Ничего не потеряно, — возразил Бен.

— Ты не знаешь, — заявил Лэнг. — Что ты знаешь? Солдат ничего не знает. Он просто выполняет приказы. А я нахожусь за кулисами и знаю, что происходит.

— Что же?

— Все продано. Предательство! Работа фашистских ублюдков. Англичане работают заодно с определенными элементами в Испании… Коварный Альбион… Ты еще увидишь. — Лэнг придвинулся к нему, и Бен снова почувствовал на своем плече его руку. — Ты знаешь меня, Бен. Я да>м разорвать себя на части за то, во что верю.

— Знаю.

— Клянусь Иисусом, девой Марией и святой Троицей.

— Хорошо, хорошо. Только не кричи.

— Тебе нужны деньги, Бен? У меня есть доллары.

— Может, я когда-нибудь напомню тебе о них.

— У меня столько денег! — трагически продолжал Лэнг. — Столько денег! — он сжал плечо Бена. — Скажи мне, как это сделать?

— Что?

— Ты знаешь.

— Почему я должен знать? Я не умею читать чужие мысли.

— Вступить.

— Куда вступить?

— В партию.

Бен с трудом отгонял сон.

— Я же сказал тебе, что не состою в партии, — сказал он. — Почему ты вдруг решил вступить в партию?

— Я понимаю обстановку и знаю, что происходит. Хочу быть таким, как ты. Таким, как Долорес. Хочу драться. Дам разорвать себя на части за то, во что верю.

— Нам нужно жить, — заметил Бен.

— Конечно, конечно. Но ты все же скажи мне.

— Лучше поговори с кем-нибудь из членов партии.

— Ты прекрасный писатель, Бен, — внезапно заявил Лэнг, и Блау даже несколько растерялся от этого неожиданного перехода к другой теме.

— Ты же никогда не прочел и строчки из того, что я написал.

— И не нужно. Я и так могу сказать.

— Ты мне льстишь.

— Ты знаешь, почему я люблю бригаду?

— Нет. А почему?

Лэнг покачал головой.

— А я-то думал, что знаешь. Буш знает. Он все знает сам… и не ждет, когда ему кто-нибудь скажет. Буш не какой-нибудь паршивый интеллигент, вроде тебя.