Альва Бесси - Антиамериканцы

— Asesinos! [96] Убийцы! (исп.). — внезапно закричал он. — Criminales! [97] Преступники! (исп.). Убийцы!

Бен опустился около него на колени и, не зная, что предпринять, принялся поглаживать его. Окинув взглядом комнату, он увидел на умывальнике кувшин с водой, взял его и стал осторожно лить воду на голову Лэнга. Но это не помогло.

— Долорес, Долорес, Долорес, — бормотал Лэнг. — Elle est morte, morte dans sa jeunesse. [98] Она умерла, умерла совсем молодой (исп.). Она ушла, погибла, я ее потерял… — и он разразился рыданиями.

«Вот теперь-то я смогу кое-что сделать», — подумал Бен и попытался помочь Лэнгу подняться, но тот, вытянув перед собой руки, оттолкнул его.

— Я ранен! — внезапно закричал ой пронзительным голосом и схватился за живот. — О боже всемогущий, помоги мне!

— Зэв, — заговорил Бен, — это я, Бен, твой друг. Я с тобой. Не бойся.

Не отвечая, Лэнг встал на колени и, продолжая читать молитву, начал креститься. Вскоре он снова перешел на крик. Бен услышал, что дверь в комнату открылась, и оглянулся. На пороге стояли двое мускулистых мужчин; один из них сказал, что шум не дает им уснуть.

— Мой друг пьян, — объяснил Бен. — У него белая горячка. Помогите мне, товарищи.

Мужчины вошли в комнату и схватили Лэнга. Он отбивался и кричал, но они бросили его на постель и, скатав одеяло жгутом, прикрутили Лэнга к кровати.

Бен попросил неожиданных посетителей побыть с Лэнгом, пока он позвонит по телефону и позовет кого-нибудь на помощь. Вынув бумажник из кармана Лэнга, он достал банкнот и предложил мужчинам, но те отрицательно покачали головой. Бен сунул бумажник в карман и выбежал из комнаты, крикнув:

— Я сейчас вернусь!

Ему пришлось немало побегать, пока, наконец, он нашел телефон в небольшом баре на одной из соседних улиц. Он раз шесть прочитал инструкцию, прежде чем понял, как им пользоваться. Потом подошел к старухе, священнодействовавшей у кассы, получил жетон и возвратился к телефону. Еще минут пятнадцать ушло на то, чтобы соединиться с гостиницей «Георг V» в Париже. Бен даже вспотел — так беспокоила его мысль о том, что люди, оставшиеся в номере, переусердствуют в своих попытках успокоить Лэнга и, чего доброго, искалечат его.

— Соедините меня с мадам Фрэнсис Лэнг, — попросил он и стал ждать, моля бога, чтобы она оказалась в гостинице. Наконец в трубке послышался приятный женский голос с сильным американским акцентом:

— Слушаю.

— Миссис Лэнг?

— Я у телефона.

— С вами говорит Блау. Бен Блау. Я нахожусь в Гавре. Немедленно приезжайте сюда. Фрэнсис болен.

— Фрэнк? Он умер?

— Мет, нет. Говорит Бен Блау, волонтер батальона имени Линкольна. Ваш муж сейчас в гостинице «Гранд-Отель де Принсипанг Юни».

— Он тяжело ранен?

— Да нет же, миссис Лэнг, не ранен. Он болен.

Бен и редактор негр Дейв Беннетт сдали в набор материалы очередного номера «Дейли уоркер» и собрались идти домой. У подъезда, выходившего на 12-ю улицу, к ним подошел незнакомый человек и, окинув их внимательным взглядом, обратился к Бену:

— Вы мистер Блау?

Бен кивнул головой. Незнакомец подал ему какую-то бумажку и быстро ушел. Это была повестка с вызовом на заседание комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Прочитав ее вместе с Беном, Дейв сказал:

— Пожалуй, я вернусь в редакцию и напишу коротенькое сообщение в газету.

— А может, сначала узнаем, кто еще в редакции получил такую же повестку? — спросил Блау.

— Тебя вызывают на завтра. Сейчас же отправляйся в город и повидай Табачника. Если бы еще кого-нибудь вызвали, мы бы уже знали.

— Ты прав, — согласился Бен.

Дейв поспешил к допотопному лифту, а Бен из кафе на углу позвонил адвокату в контору.

— Немедленно приезжайте ко мне, — сказал Табачник, выслушав его.

Бен направился к станции метро. Десятки мыслей проносились у него в голове. «Чем это объяснить? — думал он. — Почему я? Кто я такой? Почему из редакции больше никого не вызвали? Правда, один из голливудских сценаристов, только что обвиненных в оскорблении конгресса, тоже ветеран войны в Испании. Кроме того, сейчас ведется преследование Объединенного комитета помощи антифашистам-беженцам. Может, комиссия вообще взялась за ветеранов?»

Еще до того как подошел поезд, Бен вспомнил два факта, несомненно связанные между собой. Во-первых, только вчера Лэнг давал показания на закрытом заседании комиссии; во-вторых, сегодня в газетах опубликовано заявление Флэкса, владельца фирмы, продукцию которой Лэнг рекламировал в своих радиовыступлениях, о том, что передачи радиопрограмм с участием известного радиокомментатора возобновятся с будущего воскресенья. Флэкс заявил, что Лэнг две недели болел. Возможно, и в самом деле болел. Но думать так — не значит ли обманывать себя?

«Зэв, Зэв, как же ты мог? Подожди, будь справедливей человеку! Откуда ты знаешь, что он выдал тебя? Да и как он мог это сделать? Партийной работы вы вместе не вели, да и, вообще, Лэнг состоял в партии без году неделю. Окунул в воду один пальчик и тут же отскочил как ошпаренный!

Но, с другой стороны, Лэнг еще в 1938 году объяснил, почему в 1947 году он мог бы стать ренегатом. Лэнг сказал тогда, что хотя он и вышел из рабочей среды, но всей душой ненавидит лишения и ни за что не согласится снова жить в бедности. Но разве кому-нибудь вообще может нравиться бедность? Вспомни: доставляло ли тебе удовольствие плавать целый год матросом? А ведь тебе тогда было семнадцать лет, и ты был готов ко всему. А вспомни 1931 год, когда закрылась газета „Уорлд“ и ты вместе с двумя тысячами других оказался на улице?

А в 1932 году двадцатидвухлетним парнем ты заменял мальчишек-разносчиков в бакалейных лавках и аптеках и очень радовался, когда удавалось найти хоть такую работу. Тебе нравилось это? Лео в то время едва сводил концы с концами и ничем не мог помочь тебе, а ты целыми днями бродил по улицам, поднимался по лестницам в агентства по найму на работу, прибегал по объявлениям к пяти часам утра лишь для того, чтобы убедиться, что тебя уже опередила сотня других безработных; за целый день ты съедал всего лишь тарелку дешевого супа и стоял за хлебом в очередях длиной в несколько кварталов только потому, что не мог пойти к Лео поесть или попросить объедков».

Хорошо, если бы сегодня же вечером, накануне его явки в комиссию, состоялось собрание партийной ячейки. Бен очень хотел этого и вместе с тем понимал, что ячейка посоветует ему то же самое, что он сам намеревался сделать, — повидать адвоката.

«Ну что ж, и прекрасно, — подумал он, выходя из метро на Уолл-стрит. — Повидай адвоката и не торопись делать выводы. Попытайся мыслить диалектически о причине и следствии. У комиссии есть какие-то основания поступать так, как она поступает». Он снова вспомнил утреннюю газету, и одна фраза опять пришла ему на ум. Не назвавший себя представитель «охотников за ведьмами» заявил, что, начиная с открытых заседаний, комиссия может «расширить объем своего расследования» и заняться сбором материалов о «подрывной деятельности в вооруженных силах».