Энтони Троллоп - Домик в Оллингтоне

– Мой отец был в Лондоне, – сказал Бернард после обеда. – Он стоял с лордом Дегестом в одной гостинице.

– Почему же вы не съездили повидаться с ним? – спросила мистрис Дель.

– И сам не знаю. Впрочем, кажется, и он этого не желал. В феврале думаю съездить в Торки. Недели через две я должен совсем уехать в Лондон.

После этого все молчали в течение нескольких минут. Если бы Бернард хотел сказать правду, он бы сознался, что у него вовсе не было расположения ехать в Лондон, потому собственно, что он еще не знал, как поступить ему при встрече с Кросби. Его размышления по этому предмету бросали некоторую тень на душу бедной Лили, заставляя ее ощущать, что ее рана снова раскрылась.

– Я хочу, чтобы он совсем оставил службу, – сказал сквайр твердо и несколько протяжно. – Было бы гораздо лучше для нас обоих, если он сделает это.

– Однако будет ли это благоразумно в его поре жизни, – возразила мистрис Дель, – и особливо когда он пошел так хорошо?

– Я думаю, что будет благоразумно. Если бы он был моим сыном, он должен был бы жить в имении, между людьми, которые впоследствии сделались бы его арендаторами, а отнюдь не оставаться в Лондоне, откуда того и смотри, что отправят в Индию. Как наследник этого места, он должен служить здесь, и этого, мне кажется, довольно.

– Только я здесь совсем изленюсь, – сказал Бернард.

– В этом сам будешь виноват. Если ты поступишь так, как я желал бы, то жизнь твоя не будет праздною.

Этими словами сквайр намекнул на предположенную женитьбу, но в присутствии Белл дальнейший разговор становился невозможным. Белл все поняла и молчала, приняв серьезное выражение, – на лице ее отразилась даже некоторая суровость.

– Но дело в том, – продолжала мистрис Дель вполголоса и, сообразив, что ей нужно говорить, – дело в том, что Бернард для вас не все равно, что родной сын.

– Почему же нет? – спросил сквайр. – Я даже предложил передать ему все имение, если он оставит службу.

– Вы не обязаны делать для него то, что обязаны были бы сделать для сына, а потому и он не обязан вам настолько, насколько был бы обязан своему отцу.

– Если вы хотите сказать, что я не могу приневоливать его, то я знаю это очень хорошо. Что касается денег, то я решился сделать для него все, что только должен сделать, по совести, отец для своего единственного сына.

– Надеюсь, вы не считаете меня неблагодарным, – сказал Бернард.

– Нет, совсем нет, но я считаю тебя беззаботным. Впрочем, больше я не стану говорить ни о том, ни о другом. Если ты женишься…

И сквайр остановился, сознавая, что в присутствии Белл дальше этого идти нельзя.

– Если он женится, – сказала мистрис Дель, – то, может быть, его жена захочет оставаться в своем доме.

– Почему же не в этом? – сердито сказал сквайр. – Разве он не достаточно велик? Для меня самого довольно одной комнаты, да я и ту отдам, если понадобится.

– Ну, это пустяки, – сказала мистрис Дель.

– Нет, не пустяки.

– Вы будете оллингтонским сквайром еще лет двадцать, – сказала мистрис Дель. – А пока вы сквайр, вы должны быть хозяином этого дома, по крайней мере, я так думаю.

Разговор о перспективе Бернарда этим и кончился.

– Мистрис Харп, полагаю, обедает сегодня у пастора? – спросил сквайр.

– Да, из церкви она отправилась туда, – сказала Белл, – я видела, что она пошла с мистрис Бойс.

– Она мне говорила, что зимой, после сумерек, никогда не будет обедать у них, – сказала мистрис Дель. – В последний раз, когда она возвращалась оттуда домой, какой-то мальчик затушил ей фонарь, и она сбилась с дороги. По правде сказать, она рассердилась на мистера Бойса за то, что он не пошел проводить ее.

– Она всегда и на всех сердится, – заметил сквайр. – В настоящее время она со мной не говорит. Отдавая как-то Джоллифу арендные деньги, она выразила надежду, что деньги эти меня успокоят, как будто она считает меня за какого-то зверя.

– Она так и считает, – сказал Бернард.

– Она очень стара, – сказала Белл.

– На вашем месте, дядя, – сказала Лили, – я бы позволила ей жить даром.

– Нет, моя милая, на моем месте ты бы этого не сделала. Сделав это, я поступил бы несправедливо. Почему же мистрис Харп должна жить даром – и, пожалуй, еще получать даром стол и одежду? Гораздо было бы благоразумнее с моей стороны выдавать ей ежегодно известную сумму денег, но и это было бы тоже несправедливо, потому что она не принадлежит к числу людей, которым нужно подавать милостыню, несправедливо было бы и с ее стороны принимать подаяние.

– Она не примет его, – сказала мистрис Дель.

– Не думаю и я, что примет. Но если бы и приняла, то, право, стала бы ворчать, что ей не дали вдвое больше. Если бы мистер Бойс и пошел провожать ее, она стала бы ворчать, что он идет слишком скоро.

– Ведь она уж очень стара? – повторила Белл.

– Однако это не дает ей никакого права говорить обо мне перед моими слугами с пренебрежением. Она не должна этого делать из уважения к самой себе.

По тону голоса сквайра заметно было, что это его оскорбляет.

Весьма длинный и весьма скучный был этот рождественский вечер, он укоренил в Бернарде идею, что с его стороны было бы в высшей степени нелепо оставить свою службу и привязаться к жизни в Оллингтоне. Женщины легче мужчин привыкают к длинным, скучным, без всяких занятий, часам, и поэтому мистрис Дель и ее дочери спокойно и терпеливо переносили скуку. В то время как Бернард зевал, потягивался, выходил из гостиной и опять входил в нее, они скромно сидели, слушая, как сквайр постановлял законы по пустым предметам, и от времени до времени делали возражения и противоречили, когда все единодушно сознавали в его доводах вопиющую несправедливость.

– Разумеется, вы знаете лучше моего, – говорил сквайр после подобных возражений.

– Вовсе не лучше, – отвечала мистрис Дель, – я даже могу сказать, что ничего не знаю об этом, но…

Таким образом протянулся весь вечер, и, когда сквайр в половине десятого остался один, он чувствовал, что день для него прошел недурно. Проведенное время вполне соответствовало его образу жизни, и лучшего он не ожидал. Он не рассчитывал на какие-нибудь особенные удовольствия, и если не был счастлив в этот вечер, то, во всяком случае, был очень доволен.

– Только подумать, что Джонни Имс гостит в гествикском доме! – сказала Белл по дороге к дому.

– Почему же ему и не гостить, – сказала Лили. – Конечно, я бы не желала быть на его месте, потому что леди Джулия такая сварливая старуха.

– И что это значит, что вашего дядю приглашают туда, в особенности для свидания с Джонни! – сказала мистрис Дель. – Разумеется, тут есть какая-нибудь причина.

Нам всем известно, что тут была особенная причина и что сердце бедной Лили не обманулось в своем таинственном предчувствии. Имс вечером после обеда в гостинице Покинса виделся с графом и объяснил ему, что раньше субботы он не может выехать из Лондона, но зато останется в Гествике до середы. Он должен быть в управлении в среду к двенадцати часам и, следовательно, на раннем поезде мог поспеть к этому времени.