Васко Пратолини - Метелло

— Идина! Слышите, Ида?!

Наконец Ида откликнулась и свесилась из своего окна: она придерживала на груди халат, волосы ее были растрепаны.

— Я прилегла на постель и, видно, из-за этой духоты, вздремнула.

— Можно мне на минутку подняться к вам? Я хочу с вами посоветоваться.

— Нет, подождите меня, я сейчас спущусь к вам, вот только оденусь.

Эрсилия покачала головой. «Эта женщина, — подумала она, — под любым предлогом рада уйти из дому! Похоже, что у себя ей все надоело».

Она прошла через кухню и приоткрыла дверь для прелестной Идины. Ей показалось, что она слышит шорох на лестнице. Невольно она выглянула на площадку и обмерла…

Как рассказывала потом Эрсилия, «у нее вдруг остановилось сердце». В мужчине, который, словно вор, торопливо спускался вниз, неумело стараясь идти на цыпочках, и теперь был почти у самой двери подъезда, она узнала Метелло. Все это произошло в течение нескольких секунд. Она было позвала его: «Метелло!» Но губы ее шевелились, а голос пропал! Она подбежала к окну, но на улице Метелло уже не было. На мгновение она подумала, что ошиблась, что, может, это и вправду был вор или любовник Идины (выходит, она считала Иду способной на это?).

Нет, нет, это был Метелло! Вон он! Теперь он вышел на улицу и, держась как можно ближе к стене, ни разу не обернувшись и прячась за дилижансами, как настоящий вор, скрылся за углом!

Эрсилия осталась лежать на подоконнике, испытывая такое чувство, словно грудь ее насквозь пронзили кинжалом. Ей казалось, что она никогда больше не сможет сдвинуться с места. Но, оказывается, можно очень быстро прийти в себя, принять решение и изменить выражение лица — ее в одну минуту. Так же легко и просто, должно быть, совершается и самый акт убийства.

— Что вы хотели мне сказать? — спросила, входя, Ида.

— Я хотела попросить у вас совета относительно цветов, которые мне нужно срочно сделать.

— Вы получили новый заказ?

— Да… И я придумала, вот послушайте…

И она рассказала, как собирается делать розовые, зеленые, кремовые и даже черные маки.

Тем временем стемнело. Эрсилия пошла в комнату и, возвращаясь с зажженной лампой, увидела, что Ида украдкой смотрится в стекло буфета, как человек, который боится, что у него не все в порядке, и потихоньку старается привести себя в приличный вид.

— Ну, что вы скажете?

— Уверена, что ваши цветы будут иметь большой успех.

— Не поможете ли вы мне подобрать наилучшее сочетание оттенков?

Если жизнь предательски обрушит на тебя неожиданное несчастье, то в одно мгновение ты можешь понять тысячу вещей. И для этого не обязательно кончать школу, достаточно иметь силу, чтобы устоять на ногах. Вот в чем убедилась в эту минуту Эрсилия на своем горьком опыте. Честность, мужество, привычка смотреть прямо в лицо несправедливости и горю, которых в ее жизни было немало, всегда помогали ей выходить победительницей или хотя бы с достоинством переносить непоправимые несчастья.

Если этот мир — джунгли, то она родилась и жила в небольшом, но очень диком и особенно труднопроходимом лесу, каким был Сан-Фредиано. И тем не менее она находила там и солнце, освещавшее ей путь, и поляны, и просеки, позволявшие отыскать выход. Взять хотя бы несчастье, лишившее Эрсилию отца и заставившее пережить самые тяжелые и трагические минуты, — ведь именно оно способствовало ее встрече с Метелло. Извечная сила простых людей заключается в том, что они, полагаясь на свою судьбу, в то же время не поддаются ей. «Не делай зла и не будешь знать страха». До сих пор ее вера в жизнь еще не была подорвана: со стороны тех, к кому Эрсилия была привязана или питала добрые чувства, она всегда встречала взаимность.

Теперь она впервые получила предательский удар в спину и тем не менее устояла. Внезапность удара предотвратила взрыв возмущения, и изумление взяло верх над обидой. Из этого испытания она, возможно, вышла еще более любящей, терпимой и разумной, но зато окончательно лишившейся всяких иллюзий, менее откровенной, непосредственной и сердечной. Все случившееся научило ее впредь не доверять одной только интуиции и остерегаться интриг и вместе с тем было ее прощанием с юностью.

Ей хватило одного мгновения, чтобы полностью овладеть искусством притворства — этим отвратительным искусством, на котором, по-видимому, у людей основываются все отношения.

— Будьте добры, уделите мне несколько минут.

— Хоть час, хоть два! Знали бы вы, как мне нравится эта работа!

Из водопроводного крана капала вода. Этого почти не было слышно, но Эрсилия все же встала и завернула кран.

— Вы видите, как только мне понадобился совет, я обратилась к вам!

Теперь ее голос, который несколько минут назад, когда она пыталась окликнуть Метелло, совсем было пропал, зазвучал спокойно, размеренно; разыгрывать комедию, говорить вполне непринужденно и даже быть готовой к лести становилось пустяковым делом. Простой, хотя и довольно грустной игрой…

— У вас столько вкуса, вы смотрите у портних модные журналы… — говорила она, а сама следила за малейшим движением Иды, за каждым ее жестом, наблюдала за выражением лица, ловила взгляд, стараясь с помощью мелких доказательств окончательно убедиться в том, что перед ней действительно любовница Метелло. И одновременно, пока еще смутно, она пыталась представить себе, как все это могло произойти.

— В котором же часу вы прилегли?

— Часа в три.

— Значит, вы неплохо поспали!

Власть, которую она обрела над собой, не давала воли воображению, рассудок полностью подчинялся ей, а терзавшая ее боль была чисто физической. Будто и в самом деле в груди у нее не было больше сердца, а вся жизнь сосредоточилась теперь в висках, где кровь стучала так сильно, что, когда она села, пытаясь принять естественную позу и улыбнуться, ей все же пришлось сжать виски кончиками пальцев. Стараясь, чтобы свет лампы не падал на нее, Эрсилия долго и пристально рассматривала свою соперницу, пока та говорила. Ида, прелестная Идина! Лицо у нее было усталое, она только слегка припудрила его торопливым прикосновением пуховки. Особенно ясно выступали тени под глазами. Эрсилия заметила, что у Иды не хватало одной серьги, и, все так же сжимая виски, спокойно сказала:

— Я должна огорчить вас. Знаете, вы потеряли одну сережку.

И увидела, как Ида внезапно вздрогнула. Но дотронувшись до уха, где была серьга, она ответила:

— Да, я знаю, у нее сломалась застежка, когда я спала.

Эрсилия готова была закричать. Чтобы удержаться, ей пришлось сделать такое усилие, что у нее перехватило дыхание. Она не могла больше продолжать эту комедию, ведь у нее еще не было опыта в таком деле и силы зверя, который прячется в нору, чтобы зализывать свои раны. На ее счастье вернулся Чезаре, известивший о себе обычным свистом с улицы. Ида с необычной готовностью поднялась, чтобы встретить мужа.