Ричард Йейтс - Одиннадцать видов одиночества

— Угадай, что у нас будет на следующей неделе, — прощебетал как-то в свойственной ему манере Фредди. — У всего нашего класса? Угадай! Ну давай, не стесняйся!

Джон Герхардт один раз уже доходчиво объяснил близнецам, что ему не нравится ходить домой с девчонкой, и сейчас он чуть было не сказал нечто вроде того, что одна девчонка — уже проблема, но присутствия двоих он не выдержит. Вместо этого он посмотрел со значением на Говарда Уайта, и они зашагали в тишине с твердым намерением не говорить ни слова в ответ на настойчивые возгласы Фредди.

Но Фредди быстро решил не дожидаться ответа.

— Мы едем на экскурсию, — заявил он. — Вместо урока по теме «Виды транспорта». Мы едем в Хармон. Знаете, что такое Хармон?

— Конечно, — ответил Говард Уайт. — Город такой.

— Нет, я имею в виду, знаете, что там делают ? Там у всех поездов, подъезжающих к Нью-Йорку, тепловозы меняют на электровозы. Миссис Клири говорит, что мы будем смотреть, как их меняют, и вообще.

— Мы там проведем практически весь день, — добавила Грейс.

— И что в этом такого? — спросил Говард Уайт. — Я могу поехать туда на велике, когда мне вздумается.

Тут он, конечно, преувеличил: ему не разрешали уезжать на велосипеде дальше чем на два квартала, но уж больно хорошо это звучало, особенно когда он добавил:

— И никакой миссис Клири для этого не нужно. — Фамилию Клири он произнес с особой жеманностью.

— Вместо школы? — спросила Грейс. — Ты можешь поехать туда вместо школы ?

— Конечно, было бы желание, — пробормотал смущенно Говард, хотя было уже понятно, что тут близнецы взяли верх.

— Миссис Клири говорит, что мы будем часто ездить на экскурсии, — сказал Фредди. — Потом мы поедем в Музей естествознания, в Нью-Йорк, и еще в кучу мест. Плохо, что у вас в классе не миссис Клири.

— Невелика беда, — сказал Джон Герхардт. Потом он припомнил слова своего отца, показавшиеся ему подходящими. — Да и все равно я же не дурака валять в школу хожу. Я прихожу в школу работать. Пойдем, Говард.

Через пару дней выяснилось, что на экскурсию едут оба класса; мисс Снел просто не удосужилась сообщить об этом своим ученикам. Сказала она им об этом в тот редкий момент, когда у нее было хорошее настроение.

— Думаю, что поездка будет особенно ценной, — сказала она, — потому что вы многому научитесь, а кроме того, это будет настоящий праздник для нас всех.

После уроков Джон Герхардт и Говард Уайт сообщили близнецам эту новость с намеренной небрежностью и торжеством в душе.

Но победу они праздновали недолго, потому что экскурсия лишь подчеркнула разницу между двумя учительницами. Миссис Клири работала увлеченно, во всех ее действиях было какое-то очарование; молодая, изящная, в глазах учеников мисс Снел она была едва ли не самой красивой женщиной в мире. Именно она договорилась о том, чтобы дети могли забраться в кабину стоявшего на запасном пути громадного локомотива и все там исследовать, и именно она узнала, где находится общественный туалет. Самые скучные сведения о локомотивах оживали, когда она о них рассказывала; стоило ей только улыбнуться, как самые неприступные инженеры и стрелочники превращались в гостеприимных хозяев, и она слушала их, небрежно засунув руки в карманы своего двубортного пальто, а ветер трепал ее длинные волосы.

Все это время мисс Снел стояла поодаль, худая и мрачная, поеживаясь на ветру и оглядывая прищуренными глазами, не отбился ли кто от группы. В какой-то момент она даже заставила миссис Клири подождать: отведя свой класс в сторону, она объявила, что, если они не умеют держаться вместе, никаких экскурсий больше не будет. Настроение она испортила, и к концу поездки детям было ужасно за нее стыдно. В тот день у нее были все возможности показать себя с хорошей стороны, но она не оправдала ожиданий и выглядела жалко. Хуже всего было именно это: она казалась жалкой, и никому даже не хотелось смотреть на ее фигуру в мешковатом черном пальто и шляпе. Поскорее бы сесть в автобус, думали все, добраться до школы и больше ее не видеть.

Осенью школа то и дело преображалась к праздникам. Первым шел Хеллоуин, и на уроках рисования расписывали мелками тыквы и рисовали выгнувших спины черных котов. День благодарения отмечали еще торжественней: недели две до того дети рисовали индеек, рога изобилия и отцов-пилигримов в коричневых одеждах, высоких шляпах с пряжками на ленте и мушкетонами в руках, а на уроках пения разучивали «Здесь мы собрались» и «Прекрасную Америку». А почти сразу после Дня благодарения начались долгие приготовления к Рождеству: главными цветами стали зеленый и красный, и все репетировали гимны для рождественской процессии. В коридорах каждый день появлялись все новые и новые гирлянды и украшения, и вот наступила последняя неделя перед каникулами.

— У вас в классе будет праздник? — спросил как-то Фредди Тейлор.

— Само собой, наверное, — ответил Джон Герхардт, хотя на самом деле никакой уверенности в этом у него не было; если не считать того давнего разговора про слова, мисс Снел ни разу не обмолвилась по поводу рождественского праздника — ни прямо, ни косвенно.

— Вам мисс Снел сказала, что будет праздник, или как? — поинтересовалась Грейс.

— Ну не то чтобы она что-то сказала , — нагнал туману Джон Герхардт.

Говард Уайт не проронил ни слова, было только слышно, как он шаркает подошвами.

— Нам миссис Клири тоже ничего не сказала, — подхватила Грейс, — потому что это ведь должен быть сюрприз, но мы знаем, что праздник будет. Четвероклассники, которые учились у нее в прошлом году, сказали, что будет. Они говорят, что в последний день она всегда устраивает большой праздник — с елкой, с подарками, со сластями и всем прочим. У вас тоже такое будет?

— Не знаю, — сказал Джон Герхардт. — Само собой, наверное.

Позже, когда близнецов рядом уже не было, он разволновался.

— Слушай, Говард, — сказал он. — Как ты думаешь, устроит она вечеринку или как?

— Мне-то откуда знать, — осторожно пожал плечами Говард Уайт. — Лично я, заметь, ничего не говорил.

Но и ему тоже было не по себе — как, собственно, и всему классу. По мере приближения каникул и особенно после того, как состоялась рождественская процессия и ждать было уже особенно нечего, вероятность того, что мисс Снел собирается устроить хоть какой-нибудь праздник, стала совсем уж ничтожной, и мысль об этом грызла всех без исключения.

В последний день перед каникулами лил дождь. Утро прошло как любое другое утро, и после обеда, как и в любой другой дождливый день, коридоры наполнились гомоном — дети в плащах и резиновых сапогах кружили без дела в ожидании звонка после большой перемены. У дверей третьих классов чувствовалось особенное напряжение, потому что кабинет миссис Клири был заперт на ключ, и среди учеников довольно быстро прошел слух, что она делает последние приготовления к празднику, который начнется сразу со звонком и продлится до конца учебного дня.