Ханна Бренчер - Если ты найдешь это письмо… Как я обрела смысл жизни, написав сотни писем незнакомым людям

– Это просто несправедливо, – прошептала я Ронни, зная, что он поймет. Я придвинула ближе к нему свое кресло. – Он должен был прожить все, о чем поется в этой песне.

– Нет-нет, – отозвался Ронни. – Ты не можешь сейчас плакать, ты же знаешь, что Нейт отругал бы тебя, если бы увидел, как ты плачешь за праздничным столом.

Он встал с места, вытащил из заднего кармана ключницу на цепочке и отстегнул с нее браслет с логотипом фонда Нейта. А потом надел его на мое запястье.

– Пойдем, – сказал он, протягивая мне руку. – Мы сделаем это ради него.

И когда песня в стиле кантри затихла, я вложила ладонь в руку Ронни, и мы пошли на танцпол.

Я твердо верила, что в один прекрасный день в судьбоносном будущем мы с Доном Миллером будем сидеть на какой-нибудь крытой веранде с персиковыми ставнями и вместе попивать сладкий чай. Я даже не знала, любит ли он сладкий чай. Просто надеялась, что любит. И я смогу сказать ему спасибо за некоторые слова, которые он написал. Точнее, мне представится шанс рассказать ему, как много для меня значило то, что я могла читать эти слова с бумажного листа. Мы не знаем, как сильно мы способны любить, пока людей, которых мы любим, не забирают у нас, пока прекрасная история не заканчивается.

У меня словно открылись глаза, когда я усерднее, чем прежде, ударилась в любовные письма после смерти Нейта. Как будто после его кончины у меня в сердце возник еще один отдел. Словно он ворвался в меня и открыл мне глаза на людей, которые искали средство от душевной боли.

Некоторые ждали его годами. Другие были готовы сдаться. Я не знала, могу ли я любить этих людей, смотреть им в глаза и находить нечто общее между нами, но мы, все вместе, состояли в клубе «Никогда». В тайном клубе, в который я их записала – а они и не догадывались об этом. Клуб «Никогда» – это люди, которые попытались, потерпели неудачу и снова продолжают пытаться понять, как нужно нести слово «никогда», словно кувшин с водой. Это те из нас, кто пытается преодолеть горный хребет этого слова.

Никогда не собраться снова вместе. Никогда не увидеть тебя. Никогда не иметь возможности сказать, как идет тебе синий цвет. Никогда – это такое красивое слово, и порой я жалею, что оно не означает что-нибудь другое, к примеру, «крапинки опавшего золота на подоконнике» вместо «нет, мы с тобой больше не будем видеться. И это больно».

Кейт была одной из таких людей. Одной из новых членов клуба «Никогда». Мы с ней познакомились через неделю после смерти Нейта. Она пришла ко мне в форме электронного письма, так что кто-нибудь, пожалуй, может сказать, что на самом деле я с ней не «знакомилась». Но в том-то и вся соль Интернета: он действует как сводник, сшивая вместе сердца людей, когда километры, разные штаты и часовые пояса никак иначе не позволили бы двум родственным душам обмениваться историями, как коллекционными карточками.

Я приняла тот факт, что всегда стану знакомиться с людьми через Интернет и позволять им менять меня. Даже если у них придуманные профили, я все равно доверяю им, позволяю им входить в мою жизнь и видеть меня такой, какая я есть на самом деле. Я сажусь в самолеты, чтобы повидаться с ними. Я переезжаю в новые города, чтобы пообщаться с ними. Вероятно, на моей свадьбе будет «твиттер-стол», происхождения которого не поймет ни один человек старше пятидесяти. Я сохраню свой секрет: да, можно встретить лучших друзей, и партнеров по жизни, и других чад Божиих при помощи 140 (или меньше) знаков.

Когда я говорю тебе, что познакомилась с Кейт, я имею в виду, что я прочла написанные ею слова. Это было так, будто мы с ней сели за высокий столик «Старбакса» у большого стеклянного окна с видом на городские улицы во время обеденного перерыва и отключились от всего остального мира.

Она писала мне, что ее мать умерла в январе того года. Я села за стол и стала на пальцах считать месяцы: январь, февраль, март… Прошло десять месяцев с тех пор, как она лишилась матери. Злоумышленником, преступником, вором – называй как хочешь – был рак легких.

«Это был трудный для меня год, полный слез и ужасных «впервые», – писала она. – Первый Валентинов день без открытки от нее, первая Пасха без дурашливого подарочного набора с зефирными зайками и мармеладными мишками, первое лето без нее…» Она ощутила, как ее мать ушла из этого мира, по пустоте в своем почтовом ящике.

Я хотела предупредить Кейт, что, прежде чем станет лучше, будет еще хуже. Именно так бывает, когда тоскуешь по близкому человеку.Падают листья. Холодает. Мы начинаем узнавать пустоты этой земли, в которых по-прежнему остаются те, кого больше здесь нет. Воспоминания прячутся за балладами Фрэнка Синатры и неспешными рождественскими гимнами. Словно воздух становится холоднее и мы говорим то, что так и не собрались сказать, пока повсюду были солнцезащитные козырьки: Я скучаю по тебе. И жалею, что тебя здесь нет. И почему ты не можешь просто быть здесь? Это несправедливо. Жизнь прекрасна. Но от этого я скучаю по тебе не меньше .

Когда в почту Кейт посыпались открытки со словами сочувствия, она ощутила потребность поблагодарить людей за соболезнования. Это стало бы для нее некой формой финала. Она купила коробку открыток и набор красивых марок, но они так и лежали у нее нетронутые. А потом она купила еще одну коробку. И снова они остались ненадписанными. И тогда она купила еще одну – на этот раз с открытками поменьше. Она сочла, что такой размер будет не так сильно ее пугать. Но все равно открытки оставались девственно чистыми. Наконец однажды, когда она сидела с подругой, которая около десяти лет назад потеряла отца, почти одержимая мыслью о том, что нужно разослать наконец эти открытки, подруга просто сказала «нет». Она сказала Кейт, что той не нужно подписывать ни одной открытки. Люди все понимают. Она не обязана благодарить их за то, что они прислали ей по почте слова «скорблю о твоей утрате». Сейчас нужно просто переживать эту утрату.

Кейт писала, что теперь у нее скопилась не одна коробка открыток, которые утратили свою первоначальную цель. Я хочу отпустить их , писала она мне. И теперь знаю, как это сделать . Она уже начала брать эти открытки, одну за другой, и оставлять любовные письма во всех углах и закоулках Вашингтона – в честь своей матери, которая влюбилась бы в этот проект любовных писем и приняла бы его всей душой.

Читая ее сообщение, я вспоминала стих, на который наткнулась несколькими днями ранее. Это был 126-й псалом. «Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью». Обрати внимание, я не так уж часто цитирую стихи. Я могу целый день душить тебя красивыми словами и прилагательными, но стихи – не мой конек. «Ханна вчера прочла мне замечательное стихотворение» – так никогда никто не говорил. И все же я послала этот стих Кейт.