Иван Катков - Еще один день [СИ]

— Да как ты смеешь на отца, дрянь! — вскочила мать, — как тебе с рожей не стыдно! Он тебя, дуру, вырастил, потом в Политех пристроил! Сама бы ты со своим мозгом куриным поступила бы?! Хренушки! А с квартирой вам кто помог?! Так бы и жили в своей общаге с двумя детьми! Девять метров счастья! Вспомнила?! Вот и помалкивай сиди!

— Мне сегодня дедушка снился, — повторил Андрей.

— Рот свой закрыла! — крикнула тетя Таня, — я, в отличие от тебя, по залету замуж не выскакивала! Или, может, ты вообще его нагуляла, пока муж по командировкам мотался!

— Пошла вон отсюда! — вскричал отец, плеснув ей в лицо морсом.

Тетка зафыркала, как лошадь.

— Ну это уже чересчур, старик, — дядя Костя вцепился в лацкан его пиджака и рванул на себя. Глава семейства повалился на стол, стащив праздничную скатерть и опрокинув тарелки с едой.

— Мне сегодня дедушка снился, — уже шепотом повторил мальчик.

Мать заголосила во все горло.

— Не здесь, не здесь! — орал отец, — не в квартире, посуду побъем! Выйдем в подъезд!

— Урод! — утирала лицо салфеткой тетка, — прямо в глаз попал! А если бы я ослепла?!

— Поделом тебе, шваль! — поправил пиджак отец, ослабляя заляпанный майонезом галстук.

— Это я-то шваль? Ты лучше на благоверную свою посмотри! Тоже мне, тихая мышь. Да чтоб ты знал, она, когда с Зиминым встречалась, изменила ему с его же другом! Под Новый год дело было. А потом вместе с ним, с Зиминым, в гости к нему еще ходила, на диване его сидела с бесстыжими глазами, а на том диване он, наверное, ее, то самое, шпехал. А потом еще просила у Зимина сапоги ей купить! Вот она какая! Он любил ее больше жизни, а к ней то и дело пацаны из соседних деревень приезжали по ночам. И увозили ее. Куда? Явно не в шахматы играть. К приличным девушкам, между прочим, кавалеры по ночам не ездят!

— Не слушай ее, Вов, — разрыдалась мать, — врет она все, паскуууда!

— Мне сегодня дедушка снился, — беззвучно шевелил губами мальчик, выводя чайной ложкой невидимые узоры на столе.

Мать вцепилась в волосы сестры и с грохотом повалила ее на пол. Все бросились их разнимать. Дядя Костя обхватил свояченицу за талию и с легкостью приподнял.

— Всю жизнь мне испортила, тварь! — сучила ногами мать, — вон из моего дома!

— Что, правда глаза колет?! — бушевала тетка, — харя твоя наглая! Люди добрые, полюбуйтесь на эту Деву Марию!

На крики стали тарабанить в дверь соседи. С площадки доносились недовольные возгласы.

Андрей ушел в свою комнату. Лег в кровать, накрыл голову подушкой. Мысль о школе наступала грозовой тучей.

На следующий день Бабаев с Зайцевым заскочили в класс, в котором дежурил Андрей, и окатили его из полового ведра. Сердобольная уборщица, заметив трясущегося от холода, насквозь промокшего мальчика, увела его к себе в подсобку.

— Кто же это так над тобой, а? — бормотала она, подливая в кружку горячего чая, — изверги, а не дети! Директору надо нажаловаться. Я вот им, — погрозила она кулаком.

Уборщица выдала Андрею спортивный костюм с оттянутыми коленками и дырами на локтях.

— На вот, держи. Штанцы малость подвернешь, и будет хорошо. А я твою одежку постираю и завтра отдам. Договорились?

Андрей кивнул и, спрятавшись за бойлером, переоделся.

Как-то раз Бабаев схватил Андрея за ухо и с хрустом провернул. Ухо посинело и стало огромным, точно лопух. После этого к школьнику приклеилось прозвище "Ушама бен Ладен".

Потянулась череда издевательств. Били головой о стену, плевали в лицо, стягивали штаны при всем классе, рвали в клочья тетрадки, рисовали маркером на лице.

Андрей замкнулся. На расспросы матери либо отмалчивался, либо грубил.

— Сходил бы в школу, что ли, — просила она отца.

— У меня же годовой отчет горит, Свет. Вот сама бы и сходила.

— Да я их "классную" на дух не переношу. Грымза старая… Ладно, заскочу на днях.

Выходные Андрей проводил дома за компьютером.

— Андрюх, — приставал отец, — а чего это ты, как бирюк, в четырех стенах сидишь? Шел бы на улицу, прогулялся. Эх, погода-то какая, ты смотри! Меня вот в твои годы домой палкой было не загнать!

Мальчик выходил из квартиры, садился в трамвай, и до вечера колесил по городу, разглядывая улицы, рекламные щиты, прохожих, спешащих неизвестно куда…

Однажды Андрей закрылся в ванной, взял отцовскую бритву и сбрил себе брови. Лицо стало чуть припухлым, младенческим.

Распотрошив мамину косметичку, намалевал под глазами синяки. Учительница отправила школьника смыть "этот боевой раскрас".

— Слышь, Ушама, а хочешь настоящие фишаки поставим? — хохотал с задней парты Заяц, — это мы в легкую.

Андрей нацарапал на руке слово "hate" — ненависть. Не расставался с дедушкиной медалью "За отвагу". Маленький, обтянутый бархатом футляр слегка оттопыривал карман его брюк. Это мой оберег, — твердил под нос мальчик.

Классный руководитель пожала плечами и посоветовала матери отвести сына к психологу.

Высокий, бородатый мужик с тяжелым запахом изо рта задал несколько бессмысленных вопросов, заставил пройти какой-то тест, и с миром отпустил, дав рекомендацию есть больше фруктов и не брезговать гимнастикой.

Такое скопление детей у школы можно было наблюдать только при учебной пожарной тревоге. Откуда-то из глубины вырывались истеричные вопли завуча:

— Отойдите! Все в сторону! В сторону!

Завывая сиренами, остановилась "Газель" Скорой помощи. Вслед за ней скрипнул тормозами полицейский "УАЗик". Из "скорой" выбежали двое в белых халатах. Продираясь сквозь толпу, один из них на ходу раскрыл чемоданчик с красным крестом на крышке. Девочки прятали лица в ладошках. Пацаны едва ли не карабкались друг другу по спинам, чтобы лучше разглядеть происходящее. Старшеклассники хмуро курили в стороне — строили из себя взрослых.

— Господи, боже мой, — едва не плача, выдохнула завхоз.

— С такой-то высотины, шутки ли, — покачал головой физрук.

Доктор поднялся с колен и беспомощно развел руками. Тело мальчика уложили на носилки. Из перепачканного кровью кулачка выскользнула медаль и со звоном покатилась по асфальту.

1