Сергей Шикера - Выбор натуры

– И что мне с ним делать? – спросил Сараев.

– Только убить. Всё остальное бесполезно.

Сараев всё-таки не выдержал и выговорил то, что давно уже хотел сказать:

– И зачем только я тогда к вам сунулся, к нему, потом к тебе? Вы обо мне и не вспомнили бы. Шёл просить денег в долг, и вот что получил.

– О! Хорошо, что напомнил!

Отсчитывая и вручая Сараеву деньги, Резцов ответил на его сетования:

– Ну, во-первых, вспомнили бы. Во-вторых, ты меня с Прохором, пожалуйста, не ровняй, обижусь. А в-третьих, жизнь, Андрюша, она такая, да: пустишь от нечего делать камешек по воде, а тебе в ответ ураган с кусками шифера. И цунами в придачу.

XXVII

Борис

Слонявшиеся по площади водители предлагали ехать в Киев, Херсон, Николаев. Всё освещенное желтыми фонарями пространство перед автовокзалом было тесно заставлено разной величины автобусами. Сараев сидел на садовой скамейке у входа на областную автостанцию. За спиной на стене сухо и торопливо шелестел дикий виноград.

– Вы Сараев? Режиссер?

– А вы Борис?

Смуглолицый с тонкой бородкой незнакомец достал из кармана сигареты, спички и сел рядом. На нем был широкий прорезиненный плащ, который при каждом движении шумно топорщился острыми твердыми углами.

– Давно ждете? – спросил он, закидывая ногу на ногу.

– Не очень, – ответил Сараев. – Заодно осмотрелся. Живу недалеко вроде бы, а здесь последний раз не помню, когда был.

– Сами из аборигенов?

– Нет. Просто давно здесь живу.

– Ну и как столица юмора?

– Да как вам сказать. Веселого мало.

Собеседник, кивая, повёл взглядом по площади.

– Мрачноватый городок. В своем роде, конечно. Знакомый летом гостил, сказал: «город полуденного беса», – он коротко рассмеялся. – А вообще жаль. Неплохой ведь когда-то был населённый пункт. Теперь всё. Империя ушла, впереди – закат, угасание и полный кирдык.

– Вы приезжий? – спросил Сараев.

– Приезжий, уезжий, теперь опять приезжий…

– А где раньше жили?

– Да много где. Перед этим в Екатеринбурге, еще раньше в Набережных Челнах, Сургуте … в Москве, естественно…

– А родом откуда?

– Из Средней Азии.

Где именно в Средней Азии родился его собеседник, Сараев уточнять уже не стал и перешел к делу. Он сказал, что внимательно просмотрел рукопись еще раз, но, увы, ничего подходящего больше в ней не нашел. Но вот отрывком он по-прежнему очарован, и хотел бы заручиться разрешением на его использование. Разумеется, когда дело дойдет до съемок, это будет оплачено.

Всё сообщение заняло не больше трех минут. Борис закурил и, запрокинув голову, усмехаясь, выпустил дым. Умолкнув и обнаружив, что сказать больше нечего, Сараев почувствовал себя дурак дураком. Глядя на стоптанные ботинки нового знакомого, вдыхая едкий дым дешевой сигареты, он подумал о том, как, должно быть, обнадежил звонком этого бедолагу, и каково ему теперь было слушать всю эту чепуху, не сулившую ничего из того, что могло невольно нарисовать его воображение. Зачем вообще нужно было устраивать встречу, если всё можно было сказать по телефону? Дурное влияние Вадима?.. Сараев мучительно пытался придумать, о чем бы еще поговорить, и чувствовал, как его досада входит в резонанс с досадой Бориса.

– Может быть, зайдем ко мне? – предложил тот. – Здесь недалеко, спуститься и подняться.

– Можем пройтись, – уклончиво ответил Сараев. Отказаться после такой встречи у него не хватило бы духу.

Они встали и пошли, как по лабиринту, между автобусами к лестнице. Чтобы переломить ощущение сугубой неловкости, Сараев вернулся к главной теме встречи и стал говорить, что только из-за одного этого отрывка готов ввести закадровый голос, о чем раньше и не думал. Потому как иначе написанное не передать, а очень уж хочется. Ну и, конечно, надо будет там, на месте съемок найти этот скучный уголок. Желательно настоящий. Впрочем, согласно теории Бориса, – и Сараев готов это подтвердить, – такое место присутствует в любом жилище.

– А я ведь так хорошо чувствовал эти узнаваемые «скучные места», но никогда не мог ясно выразить. Слишком мимолетное ощущение. Для меня во всяком случае. А вы вот раз – и описали. Таких вещей, кстати, не так уж мало. Но чтобы начать о них говорить, надо сначала хотя бы в двух словах обозначить…

– Открыть тему, – подсказал Борис.

– Что? Да, или так. Открыть – вот самое трудное.

Борис молчал.

– Или я тут слишком намудрил, а для вас всё было просто: вспомнили и записали без всяких затруднений? – спросил Сараев.

Борис пожал плечами.

– Какая разница? Для одного просто одно, для другого другое. Затруднения тоже у каждого свои. Я вот помню, судили троих. Солидные люди, с положением. Больше десятка трупов. Оказалось, гурманы. Убивали, чтобы есть мозги. Я тогда всё думал: интересно, а как они сошлись? Кто-то же должен был первым предложить? Открыть тему.

– Это другое, – помолчав, произнес Сараев, несколько обескураженный неожиданным поворотом. – Хотя конечно. Трудно даже представить, как люди могут заговорить о таком.

– Ну вот мы с вами заговорили же… – усмехнулся Борис

Они вышли на темную и совершенно пустынную, бравшую от перекрестка круто вверх, Балковскую. По левой стороне стояли вплотную друг к другу вросшие в землю столетние одноэтажные дома, а справа тянулись разной высоты глухие каменные заборы. Последний горящий фонарь остался за их спинами, на Разумовской.

– А вот здесь я, кажется, вообще никогда не был.

– Теперь будете, – загадочно отозвался Борис.

– Хотел еще вот что спросить, вы там в конце пишете, что потом эта узнаваемость преследует всюду. Вы действительно это постоянно чувствуете?

– Ну, находит иногда такое… Но вообще-то это преувеличение.

– Я так и понял.

Они прошли с полсотни метров, и Борис остановился:

– Тут у людей хороший самогон. Если есть деньги, можно купить…

Сараев понял, что пришло время рассчитаться, и даже обрадовался этому, но пока доставал деньги, живо вообразил себе место, куда его мог привести Борис: какая-нибудь грязная квартирка, тесная кухня с тараканами и полной раковиной посуды, опухшая хозяйка, липкий стол, переполненная пепельница, мутная лампочка под потолком, «ну что, сгоняем еще за одной?»…

Он протянул Борису деньги.

– Вот. Только я, пожалуй, домой.

Борис, усмехнувшись, сказал:

– Может, все-таки зашли бы? Мозгов не обещаю, но сало есть. Свиное.

– Спасибо. В другой раз.

– Как хотите. Тогда подождите, я сдачу вынесу.

– Не надо.

– Подождите.

По ту сторону ворот всё это время гремела цепь и надрывалась собака. Борис вошел в калитку, и лай прекратился. Снова стал слышен монотонный шум трассы; вверх и вниз по улице было всё так же пусто. Калитка за Борисом осталась приоткрытой, и из сплошной темноты двора в глаза Сараеву ударил яркий луч фонаря. Сараев зажмурился и отвернулся. Когда через две-три секунды он открыл глаза, луч продолжал бить в лицо. Только когда Сараев прикрылся ладонью, свет погас. Сараев зашагал вниз.