Оноре Бальзак - Мелкие неприятности супружеской жизни [сборник]

Она попытается полностью отстранить вас от ведения хозяйства, дабы распоряжаться вашим состоянием самолично. Во-первых, борьба эта развлечет ее душу, скучающую или, напротив, чересчур возбужденную; во-вторых, ваше сопротивление даст ей новую почву для насмешек. За словами дело не станет, а у нас во Франции даже ироническая улыбка губит человека так быстро!..

Время от времени жену вашу начнут мучить мигрени и нервические припадки; впрочем, эти симптомы заслуживают отдельного Размышления [246].

В свете она будет говорить о вас не краснея и смотреть на вас с самоуверенным видом.

Она начнет осуждать самые незначительные ваши поступки, потому что они противоречат ее идеям либо тайным намерениям.

Она почти полностью прекратит интересоваться вами и даже не будет знать, обеспечены ли вы всем необходимым. Вы перестанете быть для нее точкой отсчета.

По примеру Людовика XIV, дарившего своим любовницам букеты померанцевых цветов, которые главный садовник Версаля каждое утро ставил ему на стол, господин де Вивон [247]в начале супружеской жизни почти ежедневно преподносил жене редкие цветы. Однажды он обнаружил, что очередной букет не стоит, как обычно, в вазе с водой, а валяется на консоли. «Ну-ну, – сказал он, – если меня еще не одурачили, то одурачат в самое ближайшее время».

Вы уехали из дому на неделю и не получили от нее ни одного письма или получили письмо на одной-единственной странице… Это симптом.

Вы подъезжаете к жене на породистой лошади, которую очень любите, и жена, между двумя поцелуями, осведомляется о здоровье лошади и о том, сыта ли она… Симптом.

Вы можете сами продолжить перечень симптомов такого рода. Мы стараемся набрасывать в этом сочинении обширные фрески, представляя читателям дополнять их миниатюрами. Признаки охлаждения, едва заметные среди житейских происшествий, зависят от характеров и потому отличаются бесконечным разнообразием. Одного тревожит манера жены кутаться в шаль, другой догадается о безразличии супруги, лишь когда она оставит голодным его осла [248].

Прекрасным весенним утром, по окончании бала или накануне загородной поездки, описываемое нами положение вступает в свою заключительную фазу. Супруга ваша скучает, и дозволенное счастье ее уже не радует. Ее чувства, воображение, быть может, прихотливая натура – все алчет любовника. Однако она еще не дерзает ввязаться в интригу, последствия и подробности которой ее пугают. Вы еще что-то для нее значите – но значите совсем немного. Со своей стороны, любовник предстает ей во всем блеске новизны, во всем очаровании тайны. В присутствии неприятеля борьба, свершающаяся в сердце вашей жены, становится куда более серьезной и более опасной, чем прежде. Очень скоро дело доходит до того, что чем больше преград вырастает на ее пути и чем больше опасностей ее подстерегает, тем сильнее желает она ринуться в эту восхитительную бездну страхов и удовольствий, тревог и услад. Воображение ее вспыхивает и разгорается. Грядущее окрашивается в ее уме цветами романтическими и таинственными. Размышления о любовнике, так много значащие для всякой женщины, сообщают жизни новый вкус, и душа ее это прекрасно понимает. Все в ней приходит в волнение, все рушится и бунтует. Жена ваша начинает вести существование в три раза более насыщенное, чем прежде, и судит о будущем по настоящему. Теперь те немногие услады, какие подарили ей вы, свидетельствуют против вас, ибо удовольствия, которые она уже испытала, волнуют ее куда меньше, нежели те, которые ей предстоит испытать; воображение убеждает ее, что любовник, осуждаемый законами, доставит ей наслаждения куда более острые, чем вы. Одним словом, ужас дарит ей радость, а радость вселяет в нее ужас. Вдобавок ей нравится неотвратимая опасность, нравится дамоклов меч, который повесили над ее головой не кто иной, как вы, и потому она предпочитает неистовую агонию страсти той пустоте супружеской жизни, что хуже смерти, тому безразличию, что является не столько чувством, сколько отсутствием всякого чувства.

Вы, супруг, отправляющийся потолковать кое с кем в Министерстве финансов, проверить счета в банке, продать ценные бумаги на бирже или произнести речь в палате депутатов; вы, юноша, подобно многим другим клявшийся, как то было описано в нашем первом Размышлении, защищать ваше счастье, защищая вашу жену, что можете вы противопоставить охватившим ее желаниям – строго говоря, вполне естественным?.. – ведь для этих пылких созданий жить значит чувствовать, а отсутствие чувств для них равносильно смерти. В силу того же закона, который заставляет вас ходить, ваши супруги минотавризируют вас помимо воли. Сие, говорил д’Аламбер, есть следствие законов движения! [249]Итак, чем же можете вы защитить себя? Чем?

Увы! Пусть даже ваша жена еще не надкусила яблоко, предложенное змеем, змей этот уже совсем рядом; вы спите, мы пробуждаемся и приступаем к предмету нашего сочинения.

Не подсчитывая, сколько мужей из тех пятисот тысяч, которым посвящена эта книга, относятся, по-видимому, к категории обреченных от природы, сколько мужей из этого общего количества дурно выбрали себе жену, а сколько неудачно начали супружескую жизнь; не пытаясь дознаться, много или мало в этой обширной компании таких супругов, которые способны противостоять надвигающейся на них грозе, мы изложим во второй и третьей частях этого сочинения известные нам способы сразиться с Минотавром и отстоять женскую добродетель. А если вы уже пали жертвою рока, дьявола, холостяков или случая, вас, быть может, утешит зрелище чужих любовных интриг и сражений, разыгрывающихся в лоне любой семьи. Множество людей устроены так счастливо, что, если показать им место действия и растолковать, как и почему все произошло, они чешут в затылке, потирают руки, топают ногой – и больше уже ни в чем не нуждаются.

Верные своему обещанию, мы изложили в первой части нашего сочинения общие причины, приводящие семейные союзы к тому прискорбному положению, которое мы только что описали, и, набрасывая эти брачные пролегомены, указали способ избежать несчастья, назвав ошибки, которых не следует совершать.

Однако эти предварительные соображения остались бы неполны, если бы, пролив некоторый свет на непоследовательность наших идей, нравов и законов в отношении вопроса, касающегося почти всех смертных, мы не попытались коротко обрисовать политические причины этого общественного недуга. Разве не обязан истинный философ, вскрыв тайные пороки того или иного установления, задаться вопросом, отчего и как наши нравы сделали это установление порочным?

Система законов и нравов, от которой зависит сегодня участь женщин и брака во Франции, есть плод древних верований и традиций, не имеющих ничего общего с вечными принципами разума и справедливости, утвержденными Великой революцией 1789 года.