Андрей Пиперов - Целебный яд

— Правительство Нидерландов не забудет ваших заслуг, не забудет вашего геройского поступка! — воскликнул Пахуд, но Хасскарл его уже не слышал, Взгляд его был устремлен куда-то вдаль, в неизвестность. Он стоял, сжав кулаки, с горящими глазами, казалось, что он забыл о времени, месте и вообще обо всем его окружающем…

Министр поднялся из-за стола и пожал ему руку. Хасскарл ответил крепким рукопожатием. Оба молчали. Общее дело как-то сразу их сблизило, но каждый понимал его по-своему: один хотел своим поступком облегчить людские страдания, а другой рассчитывал, что этот подвиг укрепит и усилит власть и могущество державы, которой он служил. Оба молчали, чтобы не выдать своих мыслей.

Министр первым вернулся к действительности, он привычным любезным тоном, слегка дотронувшись до плеча натуралиста, сказал:

— Итак, тайна дорогой, мой друг, абсолютная тайна! Желаю вам успеха и надеюсь, что мы снова встретимся здесь, в Голландии!

В первых числах ноября того же года на корабле „Ла-Плата“ заканчивались последние приготовления перед отплытием из лондонского порта. Все вокруг, как серой пеленой, было окутано густым туманом. Он покрывал черные грязные воды Темзы, стлался по берегу, заволакивал многочисленные корабли мирового порта, расползался по узким и шумным улицам огромного города.

Со стороны реки доносились гудки сирен и удары в колокола, которыми корабли подавали друг другу сигналы. Эти, гулко отзывавшиеся в тумане звуки, смешивались с громкими человеческими голосами.

— Эй! кто там?

— Гляди в оба, черт бы тебя побрал! Разве не видишь, куда прешь? Ослеп, что ли?

Обыкновенно такие слова сопровождались звучным морским ругательством, скрипом рулевого колеса, плеском парусов или пыхтением паровой машины. Из тумана выплывал неясный силуэт корабля с фантастическими очертаниями и тут же исчезал, как призрак.

На „Ла-Плате“, как и на большинстве кораблей, пересекающих океан, была поставлена паровая машина, однако оставались и мачты с парусами. Очевидно, собственник судна не вполне доверял машине и из предосторожности оставил и старомодные паруса. Если с этой дьявольской машиной что и случится, корабль сможет продолжать свой путь с помощью тысячелетиями испытанной силы ветра!

„Ла-Плата“ принимала последних пассажиров.

Носильщики внесли багаж одного из них, обладавшего большим количеством чемоданов и портпледов. Он, очевидно, собирался в долгое путешествие. К каждому месту багажа была прикреплена карточка:

И. Р. МЮЛЛЕР

гор. Кассель, Германия

Путешественник, человек лет сорока, был худ, выше среднего роста, и его волосы были чуть тронуты сединой. Он был в хорошо сшитом спортивном костюме и толстых гетрах из желтой кожи.

Корабельный слуга провел его в одну из кают первого класса и в несколько приемов перенес туда весь его багаж.

— Не угодно ли еще чего-нибудь, сэр? — спросил он.

— Нет, благодарю, — ответил путешественник на плохом английском языке.

Слуга поклонился и вышел. Пассажир осмотрелся и остался доволен каютой. Он набросил на плечи непромокаемый плащ из добротного английского сукна и медленно поднялся наверх.

Корпус „Ла-Платы“ слегка подрагивал от работы машины и движения гребных колес [20] Первые пароходы приводились в движение двумя гребными колесами, расположенными по бортам судна. Гребные винты были изобретены много позднее. . На палубе было шумно. Пассажиры прощались с близкими, махали платками.

Последние провожающие сошли на берег. Трап медленно поднялся. Пароход дал пронзительный свисток, потонувший в густом осеннем тумане.

В воде забили лопасти колес, и „Ла-Плата“ отчалила от пристани. Осторожно пробираясь между заполнявшими порт многочисленными кораблями и лодками, она сделала большой крюк и по течению Темзы взяла полным ходом курс на юго-восток.

Корабль отправился в дальнее плавание через Атлантический океан, к берегам Америки.

Мюллер стоял на палубе в полном одиночестве. Никто его не провожал, никто не помахал ему платком на прощанье.

Он был всецело погружен в свои мысли. Ему казалось, что он перенесся на пятнадцать лет назад, что он не в Лондонском порту, а в Роттердаме, и что корабль называется „Голландия“, а не „Ла-Плата“.

Мюллер спустился по лесенке в свою каюту…

Знакомство с перуанским торговцем. Появление желтой гостьи.

Выбравшись из устья реки Темзы, „Ла-Плата“ вышла в океан и взяла курс на запад. Из-за густых туманов, стоявших в Ла-Маншском проливе, отделяющем острова от французских берегов, корабль должен был продвигаться чрезвычайно осторожно, чтобы избежать подводных скал.

Скоро большие волны Атлантического океана стали биться о борта, Ла-Платы“ и осыпать ее палубу солеными брызгами. Машины равномерно стучали, боковые колеса безостановочно вертелись, и корабль шел все дальше и дальше. Где-то справа, далеко позади, остались берега Ирландии.

На палубе было холодно и сыро.

Пронизывающий ветер дул из всех щелей. Большую часть дня пассажиры проводили в каютах или же в общих помещениях за чашкой горячего чая или грога. Они играли в карты или читали книги, взятые из большой корабельной библиотеки.

Мюллер все время проводил в каюте, погруженный в чтение большого количества взятых с собою книг. Это были описания тропических стран и главным образом Южной Америки, или же книги о путешественниках, побывавших в прошлом в этих краях. Большинство книг было посвящено описанию республики Перу и ее природных условий. Кроме того, Мюллер усиленно занимался изучением испанского языка. В каюте среди книг с цветными иллюстрациями, изображающими тропических животных и растения, были разбросаны учебники и словари.

Иногда, закутавшись в свой плотный плащ, Мюллер часами простаивал на палубе, устремив взгляд вдаль. Временами по его телу пробегала дрожь. Стоял ноябрь — предвестник близкой зимы…

— Кажется, и вы едете далеко? — заговорил кто-то с Мюллером на плохом немецком языке.

Мюллер обернулся. За ним, запахнувшись, как и он, в черный плащ, стоял худой, смуглый человек лет тридцати пяти.

Незнакомец поклонился.

— Мануэль де Миранда, — представился он.

— Чем могу служить? — сдержанно спросил его Мюллер.

— Здесь так скучно, что человеку хочется с кем-нибудь поболтать, — словоохотливо ответил смуглый пассажир.

— Почему вы со мною заговорили по-немецки? Откуда вы знаете, что я немец? — все так же недоверчиво спросил Мюллер.

— А это по всему видно. Во-первых, об этом можно узнать по спискам пассажиров у капитана, а во-вторых, прочитать на карточках на вашем багаже.

Мюллер незаметно вздохнул, и впервые легкая усмешка показалась на его губах.