Александр Сегень - Тридцать три удовольствия

— Танец живота у нас по программе в последний день.

— А в не последний? Сегодня? Только чтоб особенное было, не ширпотреб.

— Сегодня? — прищурился, улыбаясь, рукгрупп. — Есть такое. И, должен сказать, не очень дорого обойдется. Тут у них по Нилу теплоходишко плавает, на нем ресторан. И такая танцовщица, что я, мужики, отвечать не стану, если у кого из вас голова отвинтится. Дилма ее зовут, кажется. Такие фортели выделывает! А сама!..

— Веди нас туда! — воскликнул Ардалион Иванович, глядя на нас таким взглядом, будто хотел воскликнуть свое «Оп-па!»

— Все, заметано. После ужина сразу туда и отправимся, — потирая руки, захихикал неудавшийся Соткилава.

Перед ужином у нас состоялся короткий совет в Филях. Как только ушел Бабенко, Ардалион Иванович подмигнул нам и заявил весьма уверенно:

— Не знаю, как ваша, но моя интуиция мне скребет душу — мы близки к цели, и удача, как всегда, сразу дает нам путеводную нить.

— Неужели ты думаешь?.. — с сомнением в голосе промычал Игорь.

— Да, это она, — отвечал главнокомандующий. — А если нет, то она выведет нас на нее. Я слышал, восточные танцовщицы связаны между собой каким-то психопатическим единством. Чуть ли не существует тайный орден исполнительниц танца живота, что-то типа масонов.

То ли под влиянием анисовой водки, то ли еще почему, но у меня вдруг появилось некоторое сомнение в необходимости ловить Бастшери. Я вдруг подумал, что если и впрямь существует некое подобие чудовища, о котором нам повествовал в саду Эзбекие Тетка, то не значит ли сие, что такому существу определено особое место в мире и особое предназначение — очищать мир от тех, кто миру не в пользу. Это трусоватое соображение я и высказал в довольно пространной и запутанной форме нашему Тетке. Выслушав все мои pro и contra, он некоторое время молчал, а затем стукнул себя ладонью по колену и крякнул:

— Эх! Не хотел я вам до поры до времени всего выкладывать, но вижу — придется. Ладно, орлы, слушайте сюда. Эта красотка не дает мне покоя еще и потому, что есть у меня дома в Москве один старинный документ, ясно свидетельствующий, что Бастшери была единственным доверенным лицом фараона. И ей — внимание! — именно ей он поведал тайну, где спрятаны главные сокровища Рамсеса Второго. Сокровища эти до сих пор не найдены и столь же искомы, как золото инков и нибелунгов. Если у нас четверых хватит сил и мужества не поддаться чарам этой очаровательной змеюшки, при условии, что мы ее поймаем, то мы станем богатыми людьми и подарим миру еще одну сокровищницу. А?

— Ну, это уж совсем лихо! — воскликнул Николка с большим недоверием.

— Можно подумать, ты, Ардалион, не такой уж богатый человек, — пробурчал я.

— Я — авантюрист! — гордо прорычал Тетка. — Меня ведет азарт, погоня, приключение. Вот почему я предприниматель, какие нужны России!

Мы разразились аплодисментами, выслушав которые, авантюрист-предприниматель предложил помолиться богу интуиции.

— Кстати, заведующий отделом истории, — обратился он к Николке, — ты нашел там бога интуиции?

Николай Старов снова повторил, что конкретного бога интуиции определить трудно, но есть, к примеру, в египетской мифологии такое понятие, как Ка, божество-двойник, «второе я» человека. Это Ка определяет судьбу человека. Следовательно, Ка можно почитать как божество интуиции.

— Блестяще, то, что нам нужно, — сказал Тетка. — Помолимся богу Ка. О, всевидящий и ведущий нас Ка! О, Ка нехмелеющий и всегда умный! Веди нас к танцовщице Бастхотеп, иначе называемой Бастшери! Улови ее для нас в наши сети и не дай уйти от возмездия! Слава тебе, Ка!

После ужина, как и уговорились, мы направились к берегу Нила. Бабенко знал дорогу и вскоре, миновав череду улиц и переулков, мы вышли к набережной, у причала которой стоял уютный теплоходик. На борту его красовалось довольно приветливое название — «Uncle Sunsun» [11] Дядюшка Сунсун (англ.). .

Ардалион Иванович отправился к директору ресторана и, надо сказать, пробыл у него не менее получаса. Но вот, наконец, мы сидели на борту судна за столиком в самом углу, в некотором отдалении от сцены. Кроме нас здесь пока еще никого не было, официанты сервировали столы, зажигали на столах лампы, становилось уютно.

Но тревожно было у меня на душе, и чем дальше, тем больше. Ресторан располагался на палубе под тентом, дул теплый, приятный ветерок, смеркалось, справа и слева в Каире зажигались огни, город вступал в свой, уже известный нам, эйфорический ритм ночной жизни, запахи из ресторанной кухни доносились самые блаженные, а меня грызло предчувствие большой беды и опасности, которые вихрем пронесутся по моей жизни, круша и ломая все на своем пути.

Ардалион Иванович, как человек, который пьет много и предпочитает разные напитки, приказал принести еще несколько бутылок вина. Он охмелел и, в отличие от меня, жизнерадостно веселился, доверяясь своей интуиции.

Наконец, ресторан почти полностью заполнился, на сцену вышли музыканты, зазвучали барабаны, бубны, дудочки и флейты, исполняя нечто арабское, призванное взбодрить и приготовить собравшихся к началу представления.

— Э, да мы плывем! — воскликнул Николка.

Мы и впрямь уже плыли — огни Каира медленно двигались вдоль набережных и по черной воде Нила.

Звучание ударных инструментов усилилось, на площадку перед сценой вышли трое танцоров в ярко-зеленых одеяниях и долго исполняли какой-то незамысловатый танец. Затем появился факир и принялся проделывать довольно банальные фокусы. За столиками стали энергичнее выпивать и закусывать. Факира сменили те же трое танцоров, только уже в красных одеждах и белых шапках с пером. За ними вышел другой факир — этот кроме фокусов совершал огнеглотания, причем выпускал изо рта такой сноп пламени, что сидящие неподалеку от него немки визжали и приникали к своим немцам. Его сменили все те же танцоры уже в желтых одеждах, и Ардалион Иванович нетерпеливо спросил Бабенко:

— Ну когда же?

— Не так сразу, — ответил Бабенко со знанием дела.

Кончился плов, кончился танец, на сцену вышли обыкновеннейшие музыканты и заиграли на электрогитарах и саксофоне.

— Может, программа поменялась? — растерянно скривил губы Бабенко. — Вроде, тогда таких обыкновенных танцев не было. А может, я забыл? Эх, ладно, пойду с какой-нибудь немочкой потанцую.

Он отправился танцевать с немочкой, а я подумал, что так-то оно, глядишь, и лучше. Я не прочь был провести остаток вечера, мирно накачиваясь сухим вином, медленно плывя по Нилу на палубе «Дядюшки Сунсуна» и закусывая отличным шашлыком, только что поданным вкупе с острейшим соусом.

Но я видел, что Ардалиону Ивановичу этого мало; я заметил, как он придвинул к себе поближе лампу, чтобы лучше видеть показания своего маленького черного уловителя пришелиц из глубин прошлого. Эта игра мне сделалась неприятной и чуждой, потому что я уже предвидел — одной игрой дело не кончится. И я был одинок среди своих друзей, ожидающих развития событий вполне беззаботно.