Урсула Рютт - Слушается дело о человеке

Никак нельзя сказать, чтобы этот коллега был общим любимцем. Тем не менее, по мере сил и возможностей, все старались быть с ним любезными. Он ведал распределением пригласительных билетов на вечера и концерты. Именно в этом и усматривал он главную цель своих служебных, столь добросовестно выполняемых обязанностей.

Увидев Брунера, он поздоровался с ним коротко и небрежно. Его занимали высокие мысли, — мысли, которые приходят в голову только уполномоченному по вопросам культуры. Кроме того, ему предстояла важная беседа с госпожей доктор Райн, членом правления женского ферейна, по поводу ее участия в организации вечера с бутербродами.

Вернувшись в свой кабинет, Брунер увидел, что дверь в комнату Гроскопфа открыта. Птичка упорхнула бесследно. Любительница герани в красивых хорьках, которая собиралась войти к нему, остановилась в изумлении на пороге. Лицо ее выразило крайнее разочарование.

— Не знаете ли вы, когда он вернется? — спросила она сладким голосом. — Для меня это так важно!

— Не могу ли я быть вам полезен? — предложил Брунер.

— О нет, благодарю вас! Вы очень любезны. Но мне нужно поговорить с ним лично.

Дама поспешно удалилась, а он снова принялся за работу.

Но даме с геранями повезло. Не успела она повернуть за угол, как из своей аппетитной лавки вышел колбасник, схватил Гроскопфа за плечо и прошептал ему что-то на ухо. Оба засмеялись. Колбасник вернулся в лавку, а Гроскопф безуспешно пытался закрыть свой портфель. Замок все время отскакивал. Раздосадованный, он зажал кожаное чудовище под мышкой и энергично зашагал прочь. Вот тут-то он и столкнулся с дамой в хорьках. Эта встреча и огорчила его и обрадовала. А портфель по-прежнему пытался проскользнуть в пространство между рукой и бедром и даже не собирался принять устойчивое положение. Гроскопфу пришлось использовать свободную руку, чтобы удержать его. Поглощенный мыслями о содержимом портфеля, он продолжал разговаривать с дамой. Они остановились как раз против входа в кино.

Перед ними плясала дива с глазами дьяволицы в одних чулках-паутинках. Кадр сменился, и она совершенно неожиданно оказалась в постели, вся укутанная в изящные кружева. Сестра милосердия считала ей пульс. Очевидно, малютка простудилась.

— Я чувствую себя очень плохо, — сказала дама с хорьками, прижимаясь к своему спутнику. — Все эти препятствия, которые чинят мне с постройкой дома… Да еще омерзительная возня с налогами… Клянусь вам, я просто не в силах выдержать больше.

И она беспомощным и трогательным взглядом посмотрела на Гроскопфа.

— Какое счастье, что вы так милы и оказываете мне поддержку, — прибавила она с чарующей улыбкой.

— Я делаю все, что в моих силах, — сказал Гроскопф, и лицо его просияло, как луна. Он справился наконец с портфелем и потрепал свободной рукой по спине своей дамы…

— Все, что в моих силах!

Дама на рекламе уже выздоровела и появилась в элегантном дорожном костюме под руку с каким-то импозантным, очень богатым господином — вероятно, директором банка или коммивояжером по продаже холодильников. И он увез ее в своем лимузине.

— Я навещу вас сегодня после обеда, и мы подробно обо всем поговорим, — предложил Гроскопф, снова принимаясь за свой портфель.

Но тут портфель стал распространять упоительный и не подлежащий точному определению аромат. Может быть он исходил от отличной ливерной колбасы, может быть от копченой корейки. А может быть и от сосисок, тоже лежавших здесь.

— Сейчас, к сожалению, я очень спешу домой.

Прелестные, еще совсем юные дамочки задирали ножки в такт оглушительному джазу. Дива сидела, равнодушно развалясь, в ложе. Богатый господин стоял позади нее.

— Вы собираетесь прийти ко мне? О, как это чудесно, — пролепетала дама с хорьками, теребя мех горжетки.

Она многозначительно улыбнулась, протянула ему изящную руку и упорхнула.

Гроскопф опять взглянул на пестрые кадры, мелькавшие на фасаде кинотеатра, и отправился кратчайшим путем домой. Его супруга должна была еще успеть подать на стол папки, то есть, наоборот, жаркое.

Глава магистрата вернулся из командировки в конце недели. Но его ждала обширная корреспонденция, и в первые дни он никого не принимал. Кроме того, он должен был провести собрание в ресторане «Келлербрай». А воскресенье само собой отпадало, хотя и в этот день он отнюдь не предавался праздности. Как всегда, после возвращения из церкви состоялось закрытое совещание по финансовым вопросам, затем последовал банкет. Он должен был показать своим приезжим гостям город. Вечер ему пришлось посвятить личным делам, в частности подготовиться к следующей командировке. Так что воскресенье само собой отпало.

Брунер отложил свое дело до понедельника.

— В понедельник все решится, — сказал он жене. — Начальник обязан заботиться и о своих сотрудниках.

— Но если он в отъезде? — возразила Люциана, чистя картофель. — Не может он быть одновременно и тут и там!

— Вот в том-то и дело. Начальство не может быть одновременно и тут и там. Поэтому его нет именно там, где оно особенно нужно. Ты сама видишь, что из этого получается. Этакий пакостный выговор! Ведь это же черт знает что! Что же, так и глотать все молча!

— Мартин, ради бога! Стену головой не прошибешь. И ты сам разрешаешь плясать у себя на голове. Да, да, я так считаю. — Она вскочила и принялась с раздражением перемывать картофель. — Твое благодушие истолковывают как слабость. Огрызнись ты хоть раз, все бы пошло по-другому. Просто не сомневаюсь в этом. Но, может быть, во всей этой истории что-нибудь да не чисто? Представить себе не могу, что тебя хотят вышвырнуть просто так, без всякой причины. — Она зажгла газ и поставила кастрюлю на огонь. — Должно же быть хоть зерно истины в этой истории.

Она замолчала. В тишине явственно раздавалось ритмическое прищелкивание розового языка. Кот Мориц с наслаждением лакал молоко из миски.

Люциана испугалась. Мартин смотрел на нее потемневшими глазами. Уж не сказала ли она что-нибудь лишнее? Может быть, его оскорбили ее слова?

Она собрала перемытую посуду и поставила чашки горкой на столе. «Упадут», — подумала она и опять расставила чашки.

Он все еще молча смотрел на нее.

Люциана принялась возиться с газовой горелкой, газ сегодня горел плохо, видно, слабый напор.

— То есть, я не так сказала, — промолвила она тихо. — Пойми же меня. Я здесь одна в четырех стенах. Мне кажется, что у вас там в магистрате творится бог весть что. Да и чего хорошего можно ждать от всей этой канцелярщины!

Он отвел от нее глаза и посмотрел в окно. Во дворе ребятишки играли в кошки-мышки. Рослый соседский мальчик ловил его маленькую дочку. Он поймал ее, но, переусердствовав, схватил слишком крепко. Девочка тихонько вскрикнула. Мальчик с торжеством повел свою добычу в середину круга.