Урсула Рютт - Слушается дело о человеке

Разумеется, Брунер не имел права так разговаривать, тем более, что он сам уже свыше двадцати пяти лет состоял на государственной службе. Поведение его свидетельствовало о том, что он не умеет владеть собой. Оно унижало его в глазах сослуживцев.

Понятно, конечно, почему начальник отдела кадров, глубоко оскорбленный, снова взялся за перо с таким видом, словно Брунер давно вышел из комнаты.

Но вдруг начальник так швырнул ручку, что на новой папке для бумаг появилась здоровая клякса. Разумеется, это было не слишком красиво.

Злился ли начальник только на Брунера или еще и на кляксу? Понять это в первую минуту было просто невозможно. Как бы там ни было, он отодвинулся вместе с креслом от стола, потом снова придвинулся к столу и засопел что есть силы.

— Я запрещаю так разговаривать со мной. Эти упреки вам следует отнести на собственный счет. Может, я заварил все это дело? Кто вносит непрестанный разлад, беспокойство в наше учреждение? Общественное мнение и так возбуждено до крайности. Нет, знаете ли, вы зашли слишком далеко. Что касается моей особы (от волнения он не сразу нашел нужное слово), что касается моей особы, то позвольте заметить вам: вы позволили себе черт знает что! Надеюсь, вам хорошо известно, что я являюсь заместителем председателя церковного совета и никогда, понимаете ли, никогда не давал ни малейшего повода к нареканиям ни как должностное, ни как частное лицо (здесь он снова запнулся и снова повторил всю фразу, с самого начала и до конца), — вам хорошо известно, что я являюсь заместителем председателя церковного совета…

Тут он снова запнулся, потому что раскашлялся до слез, должно быть, поперхнувшись собственными словами. Вытащив белый носовой платок, он поспешно прижал его к губам. Ему даже пришлось снять очки, чтобы они не разбились.

Брунера огорчило, что начальник отдела кадров так закашлялся. У него тоже стало першить в горле. Не в силах удержаться, он закашлял в такт начальству, и это оказалось спасительным.

Шварц сразу перестал кашлять и пришел в себя. Он протер очки, надел их на нос и спрятал носовой платок в карман.

— Считаю наш разговор оконченным. О вашем деле ничего определенного сейчас сказать не могу.

— Тогда доложите обо мне главе магистрата. Я хочу немедленно переговорить с ним.

Шварц так и подскочил в испуге.

— Но я могу разрешить этот вопрос и лично. И потом, нашего начальника нет сейчас в учреждении. Он уехал в срочную командировку. Разумеется, вы имеете полную возможность обратиться к нему, как только он вернется.

И начальник отдела кадров со всей энергией углубился в работу.

Брунер откланялся и вышел из кабинета.

«Если в приказе о моем отстранении Шварц изменит формулировку «временно», я немедленно вылечу на улицу, — пробормотал Брунер. — Жертвой моей вспыльчивости окажутся жена и дети».

Не дойдя до лестницы, Брунер повернулся, вошел к начальнику отдела кадров и принес ему свои извинения. Необходимо на всякий случай, чтобы адвокат как можно скорее раздобыл копию судебного решения. Ведь он бывает в суде чуть не каждый день, у него знакомства в канцелярии. Он может ускорить подготовку требуемых документов.

Вера в адвоката просто окрылила Брунера. Он бодро направился к доктору Иоахиму в неприемные часы. Но, дойдя до входных дверей, Брунер замер, не осмеливаясь позвонить. Из квартиры адвоката доносились звуки рояля. Звучные аккорды и звонкие трели дрожали в воздухе. Какое-то странное ликование уносилось ввысь, и казалось, что стены не могут больше вместить его. Но вот поднялся рев бури, она налетела на человека, зябнувшего на лестнице, и подхватила его, и он ощутил небывалый восторг.

Неожиданно звуки оборвались. Брунер стоял на циновке у дверей, стараясь убедиться в собственном существовании. Он поправил галстук, пригладил растрепанные волосы и провел языком по пересохшим губам.

Наконец он собрался с духом и позвонил.

Через несколько секунд послышались чьи-то шаги и двери отворились. Все было как всегда. Но прежде, чем войти в приемную, он глянул на стеклянную дверь и увидел необычную картину. За роялем сидел доктор Иоахим собственной персоной и ставил ноты на пюпитр.

Что же это за адвокат, который крадет часы у работы и отдает их искусству? Мартин Брунер хорошо изучил гармоническое единообразие служителей закона. Сухое, благопристойное выражение лица, ироническая улыбка, зловещий голос из мнимой дали, пророчествующий беду. Не люди, а облаченные в мантии ножницы, созданные специально для того, чтобы разрезать колючую проволоку человеческих отношений.

Вошел адвокат и прервал его размышления.

— Не извиняйтесь, пожалуйста. Садитесь!

— Добрый день! Мне необходимо срочно представить выписку из судебного решения. Как долго будут снимать копию, если вы…

— Если, подобно быстроногому посланнику богов Меркурию, богу торговли, сыну Юпитера и Майи… я понимаю вас… — и адвокат закурил сигарету.

— Это может, — сказал он садясь, — продолжаться сколько угодно. Иногда месяц, иногда два. Сейчас у нас рекордное количество процессов. Боюсь, что нам придется запастись терпением.

— Но речь идет о чрезвычайно спешном и неотложном деле…

— Нет такого спешного дела, которое не могло бы полежать еще немного.

— Но ведь от этой выписки зависит моя судьба, — продолжал упрямо настаивать Брунер. — Неужели нельзя сделать исключение? Нужно найти какой-то путь, чтобы не дать погибнуть человеку!

— Судьи свой долг выполнили. Остальное — дело канцелярии… — сказал доктор Иоахим, выпуская дым колечками изо рта.

— Бюрократизма! — сердито перебил его Брунер. — Знаю я эти дела, слава богу, вырос на них. Да так и не сумел приспособиться к этому духу!

— Боюсь, что и я тоже — засмеялся адвокат. — Хорошо, я сделаю все, что возможно.

Однако, несмотря на все усилия, изготовление выписки продолжало затягиваться и даже наталкивалось на непонятные препятствия.

Время шло, а в положении Брунера все оставалось по-старому.

Наконец, почти через полтора месяца, когда все средства к существованию были уже исчерпаны и Люциана просто не знала, что бы еще придумать, пришла долгожданная повестка. Мартина извещали о том, что его ходатайство об увеличении пенсии по инвалидности удовлетворено. Правда, ему выплатили очень небольшую сумму, но она оказалась спасением. И тотчас же вслед за этим им улыбнулось счастье: Мартин получил справку из суда о том, что приговор по его делу отменен и дело возвращено в первую инстанцию. Он тотчас же потратил много денег, чтобы заказать копии с этой справки, и отправился в магистрат подать заявление с просьбой восстановить его в занимаемой должности.

Подойдя к магистрату, он повстречался с Грабингером.