Алексей Голуб - Перстень Матильды

— Прошу фюреров стать в очередь! — объявил Куркуль. — Остальные пусть отойдут!

Получив причитающуюся долю, фюреры отводили свою «молекулу» в сторону и принимались делить продукты. Банка мясных консервов на двоих, банка сыра — на троих. Пальто, пиджаки и брюки после примерки каждый получал индивидуально. Это были не новые пальто, не новые пиджаки и бывшие в употреблении брюки. Но вполне годные для носки.

Заокеанские подарки таяли на глазах. Обеспокоенный посыльный, позабыв о своих обязанностях, бросился к автомашине и, расталкивая фюреров, полез вперед.

— Куда прешь без очереди? — заорал Куркуль. — Где же твоя революционная сознательность? А еще солидарист! Господа фюреры спокойно стоят, а ты прешь!

Получив причитающуюся долю, фюреры отводили свою «молекулу» в сторону и принимались делить продукты.

Подобное поведение посыльного не только противоречило правилам внутреннего распорядка, но и вступало в непримиримое противоречие со всей «молекулярной» теорией. Как член «молекулы» он должен был получить паек от своего фюрера.

Почтальон обиженно махнул портфельчиком и скрылся в дверях барака, где находилась канцелярия. Слева по коридору располагался «открытый сектор», справа — «закрытый». Прямо по коридору оперативный — «оперативка».

По заведенному порядку вся секретная почта немедленно вручалась одному из главарей организации, «Шубе-1». Под этой кличкой фигурировал некто Романов — рыхлый лысеющий толстяк, с округлыми женственными бедрами, которые были под стать любой представительной гранд-даме. Он громко именовался руководителем «закрытого сектора» и в отличие от других занимал отдельную комнату с зарешеченными окнами.

Вскрыв письмо, «Шуба-1» передал его для проявления в лабораторию. Она была оборудована по последнему слову техники. Помимо новенького утюга, имелась еще и универсальная гладильная доска, на которой можно было гладить как письма, так и предметы личного туалета.

Обнаруженная тайнопись явилась приятным сюрпризом.

В кабинет Романова поспешно вошли пожилой фат с угрюмым взглядом и помятой физиономией Поремский — «Шуба-2» и сухопарый, со скуластым приплюснутым лицом Околович — «Шуба-3».

Все три «шубы», можно сказать, были на одно лицо. Их послужной список был таким же извилистым, как и скользкий путь самой организации.

Кадровый агент «Интеллидженс сервис» Околович, позднее переметнувшийся к гитлеровцам, в годы второй мировой войны руководил группой провокаторов-подрывников в Смоленске и Орше.

Начавший свою карьеру клерком парижской уголовной полиции Поремский сотрудничал с французскими фашистами и немало порадел для гитлеровцев в роли осведомителя гестапо.

Теперь оба, так же как и Романов, входили в состав солидаристской верхушки.

Поступившая из самой Москвы тайнопись для всех троих была не менее радостным событием, чем машина с американским пайком для остального персонала «Шубы». До сих пор все предпринимаемые в этом направлении попытки ни к чему не приводили. И вдруг такая удача!

Это был поистине большой день в Зоссенхайме!

— Я должен, — засуетился Романов, — обрадовать наших американских друзей!

Для того чтобы доклад выглядел обстоятельным, понадобилось заслушать информацию сотрудника, обеспечившего успех операции.

— Пригласите, пожалуйста, мадам Ару! — высунулся за дверь Романов.

На зов явилась молодящаяся дама с фигурой, пышность которой не мог скрыть даже туго стянутый корсет. Она считалась непревзойденным специалистом по обработке юношеских умов, в чем ей немало помогал опыт собственной, бурно проведенной молодости.

Кроме всего прочего, дама являлась искушенным мастером по подделке почерков, владея сорока его разновидностями. Так, например, только нам она за короткий срок успела продемонстрировать три образчика своего искусства.

Это была Ариадна Ширинкина. Она же филателист Леви, коммивояжер Алекс Липперт и не назвавший своей профессии Андрей Липинский.

Информация Ширинкиной была довольно скудной и малосодержательной, но Романов нетерпеливо потянулся к телефонной трубке. Набрав известный ему одному номер небольшой фирмы по распродаже подержанной мебели, он попросил к телефону герра Крафта.

— Крафт слушает! — буркнул в трубку недовольный бас.

«Шуба-1» попросил назначить встречу.

— О’кэй, герр Крафт! — подобострастно заулыбался он. — Сенкью, сенкью!

Закончив разговор, Романов сообщил присутствующим, что встреча с господином Смитом состоится сегодня вечером в отеле «Рекс».

— Со Смитом? — удивился Околович. — Вы же говорили с Крафтом!

— Да, да, — раздраженно отмахнулся Романов. — Я говорил с Крафтом! Но он же и Смит! Он же… И вообще подлинное имя нашего американского друга Берка не известно никому. Я думаю, что оно неизвестно даже ему самому…

Желая убедить своих американских друзей в том, что жизнь главарей «Шубы» постоянно подвергается опасности, ехать в отель решили в сопровождении телохранителей. Романов, Поремский и Околович отправились к месту встречи в черном «мерседесе». За ним последовал дребезжащий «фольксваген», в котором один на другом сидело шесть субъектов в разномастных пиджаках из только что распакованной заокеанской посылки.

Беспрепятственно пройти в отель удалось только пассажирам «мерседеса». Перед телохранителями, которые в заморских нарядах казались друг другу вполне элегантными, швейцар поспешно захлопнул дверь. Отель «Рекс» имел безупречную репутацию.

Конспиративную явку мистера Смита, которая находилась в дорогом трехкомнатном номере отеля, верховоды «Шубы» покинули где-то около полуночи. Впереди, угодливо заглядывая американцу в глаза и что-то на ходу доказывая, семенил широкобедрый Романов. «Шуба-2» и «Шуба-3» следовали чуть позади.

Американец, пожелавший переговорить с Романовым с глазу на глаз, расположился в черном «мерседесе». Поремский и Околович, которым дали понять, что их присутствие при этой беседе нежелательно, с недовольными физиономиями втиснулись в «фольксваген».

— Вот увидите, — алчно сверкнул глазами Околович, — он выкачает из этого америкашки свой куш! Будьте уверены, своего не упустит! Подумать только, акция «Семинарист»!

Перегруженный «фольксваген», выпустив облако дыма, задребезжал по Брудергреммштрассе.

Так закончился большой день в Зоссенхайме.

При встрече в отеле «Рекс» с мистером Смитом «Шуба-1» не пожалел красок, чтобы нарисовать картину назревающей революционной ситуации. При этом он размахивал письмом с тайнописью и оперировал громкими терминами, полными взрывной силы. Став в позу крупного политического деятеля, Романов рьяно доказывал, что коль скоро его организация сумела установить тесную связь с широкими студенческими массами, то все остальное уже не за горами и события могут последовать со дня на день.