Иржина Троянова - Яна и Ян

Из поезда вышло всего несколько человек, и Яны, к моему изумлению, среди них не было. Я побежал вдоль вагонов — никого. Может, я от волнения пропустил ее? Что, если она уже стоит напротив вокзала, на перроне, и ждет меня?.. Я бросился к перрону, и меня чуть было не задавил встречный поезд.

Выскочив на перрон, я увидел, что по нему лишь лениво прогуливаются голуби. Яна так и не приехала. Я ощутил в душе ужасную пустоту, и вокруг было пустынно и тихо. Ожидание, страстное желание видеть мои «анютины глазки», мечты, надежды и радость — все было похоронено в один миг. Я прошел через маленький вестибюль. Окошко кассы было задернуто занавеской. По стеклу с внутренней стороны ползала заблудившаяся пчела. Следующий поезд мог доставить пассажиров с пражского скорого только в 2.48.

У выхода я столкнулся с молодой высокой женщиной, которую узнал не сразу. Это была пани Лида.

— Мой поезд уже ушел? — спросила она, запыхавшись.

Я кивнул — поезд на Прагу чуть было меня не задавил.

Она поставила чемоданчик на перрон, глубоко вздохнула и засмеялась:

— У вас такой вид, будто и ваш поезд ушел…

На ней было светло-коричневое пальто из тонкой кожи, перетянутое пояском. Волосы если и были покрашены, то в естественный цвет, на лице — легкий загар и почти никакого грима. Она не была похожа на бросающуюся в глаза красавицу, какой предстала перед нами в «Андалузии». Это была просто красивая молодая женщина.

Даже очень красивая!

— Простите, я сразу не поняла… Что, она не приехала? Но она наверняка приедет следующим поездом. Вот увидите!

— В три часа ночи?!

Яна уже нечто подобное со мной проделывала. Во время отпуска она однажды заставила меня прождать в беседке целый час из-за четырех пенсионеров, друзей дедушки, которые устроили концерт фольклорной музыки, и ей, видите ли, неудобно было уйти. Но я никогда на нее не сердился. Неделю назад она хоть телеграмму прислала, избавив меня от необходимости ехать на вокзал. Что же все-таки случилось?

— Знаете что? — сказала Лида, улыбнувшись. — Мы остались одни, пойдемте ко мне, сварим кофе… Вы ведь все равно собирались туда пойти, не так ли?

Я смутился. Квартира пани Лиды была для меня как бы частичкой гражданской жизни в лавине армейских будней, и частичкой жизни, неразрывно связанной с Яной. А теперь я должен был идти в квартиру пани Лиды один, без нее…

— Если она приедет на попутной машине, то все равно попытается отыскать вас в моей квартире…

В конце концов я согласился. Действительно, Яна могла опоздать на поезд, тогда ей пришлось бы добираться на попутной машине. А уж искать меня она наверняка направится в Лидину квартиру. Однако, несмотря на логичность всех этих рассуждений и доводов, я нерешительно поднял Лидин чемоданчик. Она сняла пальто и пошла впереди меня. Ее ноги в короткой юбке в складку были такими красивыми, что мои глаза невольно останавливались на них.

Вот и знакомая квартира. Небольшая передняя, белые двери, спальня с зеленым пушистым ковром. Я был настолько нерешителен, что Лида буквально втолкнула меня в небольшую кухоньку и сунула в руки латунную кофемолку.

— Какой кофе сварим?

— Я знаю только один рецепт — по-турецки. В чашку кладут две ложки кофе, кусок сахара и заливают кипятком.

Она засмеялась:

— Существует двадцать пять рецептов приготовления кофе.

Кофе, который мы потом пили, назывался «Тайна Востока». Я не самый крупный знаток, но он мне очень понравился. Мне стало намного лучше. Лида оказалась такой милой, веселой, интересной… Чувство благодарности за ее заботу переполняло меня. Если бы я не встретил Лиду и если бы она меня не пригласила к себе, я вынужден был бы вернуться в казарму, ребята стали бы расспрашивать… А теперь я сижу здесь, в кресле, попиваю «Тайну Востока» и веду беседу с красивой умной женщиной.

Лида переоделась во что-то белое и легкое, без рукавов, с глубоким вырезом. У нее отличный загар, но не такого шоколадного цвета, как на фотографиях, привезенных из поездок к морю во время отпуска.

— Мой бывший муж страстно любил путешествовать, — неторопливо рассказывала она, — а я нет, я скорее домоседка. Я побывала с ним во многих местах. Мне понравились Италия, Крым, но больше всего запомнился Хвар. Посмотрите, есть такой небольшой остров на Адриатике…

Я снова просматриваю фотографии. На каждой из них — Лида. На пляже, под пальмами, у стены какого-то монастыря. И везде одна. Муж истратил на нее, наверное, сотню пленок. Приятно, что о нем она даже не упоминает. Меня приводят в ужас истории, которые рассказывают женщины о своей прошлой жизни — они почти всегда до крайности слезливы. Но Лида не сентиментальная. Вероятно, у нее есть кто-то в Праге — недаром она так спешила на поезд, но когда опоздала, то не очень расстроилась. Во всяком случае, внешне. Мне это импонирует, потому что сам я любое разочарование или неудачу переживаю довольно тяжело.

— Послушаем музыку? Что вы любите?

У нее отличные записи известных ансамблей и певцов, в том числе Удо Юргенса и Боба Дилана.

Зазвучал проникновенный голос Дилана, и я только теперь заметил, что наступил вечер. А что, если Яна и в самом деле придет сюда и увидит меня с Лидой? Что она скажет? Нет, лучше поскорее уйти отсюда, хотя, если говорить начистоту, мне этого не очень хотелось.

— Куда вы пойдете, у вас же увольнительная! — бурно запротестовала Лида. — В казарме вы еще насидитесь. Да и я рада, что вы пришли… Так надоело быть все время одной! После того, что со мной произошло, я боюсь мужчин. Но вы, как мне кажется, хороший парень. Мне нравится, как вы любите свою девушку. А она так же предана вам?

— Она очень любит меня. В этом я не сомневаюсь.

— Можно любить и все же… Знаете что? Давайте приготовим что-нибудь на ужин. Пойдемте сейчас же на кухню и опустошим холодильник.

Какая Лида чуткая и тактичная! И хорошая хозяйка. Когда моя маленькая Яна готовила однажды у дедушки в Славьетине обед, к ней просто нельзя было подступиться. Она волновалась, поминутно заглядывала в поваренную книгу, на плите у нее что-то булькало, горело, а то, что она после стольких трудов подала на стол, было не очень съедобно. Но Яна совсем ребенок, а Лида — женщина. Привлекательная женщина. Когда она, подавая ужин, наклонилась надо мной и, будто случайно, коснулась моего плеча, у меня появилось ощущение, что я прохожу с горящим факелом мимо склада с боеприпасами.

Вот сейчас я поблагодарю ее и пойду…

— А теперь выпьем коньяку. Его нужно пить после еды, вы это знаете? В Праге я причесывала актрис и жен дипломатов и многому у них научилась. Прага!.. При одном воспоминании о ней мне бывает иногда так грустно!

Уйти теперь, оставив ее грустить в одиночестве, было бы жестоко. Однако грусть ей шла даже больше, чем веселость.