Ингрид Нолль - Кукушонок

Бутылка красного вина опустела, теперь и мне впору было крепко стукнуть кулаком по столу.

— Юлиан, как ты вообще намерен добираться домой? Или мне тебя отвезти?

— Вы выпили, — объявил Юлиан. — Хотите лишиться водительских прав? Я останусь здесь, ведь кровать Патрика свободна.

— Ну, тогда спокойной ночи! — сказала я и покинула двоих борцов за улучшение мира.

Если бы это были мои дети, мне наверняка было бы трудно совместить понимание с последовательным соблюдением правил. Оба подростка не дураки, но не должны терять голову. Мои коллеги тоже часто бывают беспомощны перед жгучими вопросами наших учеников и для удобства передают поиск решения политикам.

И еще кое-что не давало мне уснуть: должна ли я рассказать Патрику, что его сын тайком курит и пьет или он и сам давно знает и ничего не имеет против? В этом возрасте я, кстати, тоже пробовала, но после первой же сигареты мне стало так дурно, что от дальнейших экспериментов я отказалась.

Перед тем как уснуть, я еще немного похихикала, поскольку защитник природы Мануэль жаждал вонючий мопед и в конце концов заполучил его. И когда он консультировал меня при покупке машины, он вовсе не интересовался экологичностью и расходом топлива, куда больше его волновали скоростные качества, цена и дизайн.

Тот жуткий июньский вечер, когда в десять часов в мою дверь стали настойчиво звонить, я не забуду никогда в жизни. Патрик в тот день получил из Потсдама подтверждение, что принят на работу, и хотел основательно обдумать, соглашаться или нет. Не все условия отвечали его представлениям, в первую очередь зарплата. Но вместо того, чтобы обговорить со мной все ЗА и ПРОТИВ, он удалился в свой кабинет.

Кому понадобилось что-то от меня в такой час? Ясно дело, не ученикам. С недоумением я нажала кнопку, открывающую дверь дома, и стала ждать. Снизу донесся душераздирающий младенческий крик, потом загремели шаги. Вверх по лестнице летел Штеффен, он вырос передо мной точно ангел карающий, протянул мне своего орущего младенца и сам заорал на меня:

— Где Гернот?

Совершенно обалдевшая, я крепко прижимала к себе выгибающегося ребенка, чтобы он не выскользнул у меня из рук. О моем разведенном муже я уже давно ничего не слышала и не знала, то ли он в отъезде, то ли у новой подруги, то ли в кино. Испуганная состоянием Штеффена, я попыталась разрядить ситуацию и пошутила:

— Можешь пройти и поискать, не прячется ли Гернот у меня!

Однако момент был не подходящий для шуток. Штеффен был совершенно не в себе. И прошло несколько секунд, прежде чем он вообще смог хоть что-то, заикаясь, объяснить.

Я с ужасом узнала, что сегодня он получил результат теста на отцовство. И хотел немедленно доставить это кукушкино яйцо его коварному производителю, но того и след простыл.

— А что говорит Биргит? И где она вообще? — спросила я, и мне вдруг стало совсем плохо, потому что я заметила на рубашке Штеффена пятна крови.

Маленький Виктор продолжал исходить криком.

— Она сбежала! Я ее побил, и она удрала! Боже мой, Аня, я должен ее найти, а то она что-нибудь с собой сделает…

После этих слов он снова ринулся вниз по лестнице, а я, ничего не соображая, осталась с младенцем, который уже не мог успокоиться. Слезы текли по его щекам, а гневный протестующий крик прямо у меня под ухом был невыносим. Я неподвижно застыла на пороге, превратившись в соляной столб, как жена Лота. Итак, мой муж действительно сделал моей коллеге ребенка, и, как нарочно, именно я должна теперь об этом ребенке заботиться!

Не зная что делать, с Виктором на руках я побежала вниз к Патрику. Но он уже и сам, встревоженный шумом, вышел из своего кабинета.

Должно быть, он не понял и половины, когда я истерически попыталась обрисовать ему ситуацию.

— Что мне теперь делать? — спросила я и заплакала.

— Вызвать полицию, — сказал Патрик. — Это дело скверно пахнет! Мать не бросает своего ребенка в беде.

— Биргит, наверное, в шоке. Может, она уже одумалась и возвращается домой. Если я сейчас натравлю на Штеффена полицию, он окончательно свихнется!

— Дай-ка сюда малыша, — сказал Патрик, — он явно голоден. Ты, случайно, не знаешь, он на грудном вскармливании?

— Понятия не имею, — беспомощно развела я руками, с удивлением заметив, что орущий Виктор понемногу успокаивается.

Как опытный папа, Патрик стал укачивать младенца, что-то мурлыча ему тихим голосом.

Я тем временем тщетно пыталась дозвониться до Штеффена или Биргит.

— Еще пять минут этого рева — и я бы не выдержала! Где мы сейчас найдем бутылочку с соской? — спросила я. — Так или иначе, мы за него теперь в ответе!

— Слушай внимательно, — сказал Патрик. — Я узнаю, какая аптека работает круглосуточно. Потом поеду, куплю бутылочку, памперсы и молочную смесь. Можешь ты хоть приблизительно сказать, сколько ребенку месяцев? И хватит ли у тебя мужества остаться с ребенком на некоторое время одной?

Возраст ребенка я знала. Когда мы услышали скрип входной двери, я на несколько секунд питала обманчивую надежду, что это явился Штеффен, притащив с собой раскаявшуюся Биргит, хотя ведь у них не могло быть ключа от наружной двери.

Но вошел Мануэль, увидел нас на кухне с грудным ребенком и выпучил глаза.

— Откуда он у вас? — изумился он.

— Ты опять вернулся поздно, — набросился на него Патрик. — Не задавай глупых вопросов, а достань из чулана бельевую корзину. А ты, Аня, вскипяти пока воду!

Хотя мы все трое были изрядно огорошены, на всех парах началась активная деятельность. Патрик умчался на машине, я пыталась утешить маленького Виктора песнями, Мануэль приволок бельевую корзину и положил на дно подушку.

— Где ты нашла младенца, в школьном туалете? Вы хотите усыновить этого ребенка? — спрашивал он, а я принялась объяснять ему, что это малютка Биргит, который попал к нам на попечение лишь временно.

— Она потом его заберет, — заверила я, не углубляясь в детали.

— Я очень хорошо помню день, когда родилась моя сестренка, — сказал Мануэль. — Я прямо в осадок выпал. А ведь Лено была примерная девочка, не то что этот крикун.

— Ты бы на его месте кричал не хуже, — сказала я, выгораживая малыша. — Кажется, он как раз накопил сил, чтобы снова разораться. Ты только глянь, как мрачно он на нас смотрит!

Мануэль вытер у малыша слезинку и на пробу сунул ему палец в рот, что, однако, привело к новому взрыву ярости.

Наконец вернулся Патрик, прокипятил бутылку и соску, развел желтоватый порошок, наполнил бутылку и поставил ее охлаждаться в кастрюлю с холодной водой. Попутно показал мне, как менять памперсы.

Мы с Мануэлем смотрели как зачарованные, когда он наконец дал малышу бутылку. Виктор, судя по всему, не был зафиксирован на материнской груди, потому что принял замену. И хотя кормление шло, на мой взгляд, с горем пополам, ребенок, в конце концов, съел столько, что от усталости заснул.