Ханну Юлитало - Окаянный финн

— Что скажешь, попка-дурак? — произнес он, когда женщина поставила пустую кружку на стол.

— Отдай деньги, сволочь!

— Попочке деньги не нужны.

— Вот гад паршивый, отдай мои деньги сейчас же, ну!

— Ты не кричи, девка, а то я тебе и другой глаз разукрашу.

Шведы изумленно поглядывали на них из-за своих газет. Раймо осушил кружку, взял чемодан и спустился в зал ожидания. Да, надо же купить открытку. Раймо остановился у газетного киоска и стал рассматривать выставленные на витрине цветные открытки, вспоминая подходящие фразы из школьного учебника шведского языка. Он выбрал открытку с видом городской ратуши и спросил еще почтовую марку; продавщица показала пальцем в конец зала: там была почта. Потом он сел на скамью и нетвердым почерком написал на открытке наискосок: «Я в Стокгольме, все хорошо . С приветом, Раймо». Когда он стоял у почтового окошечка, на световом табло вспыхнула надпись «Гётеборг» и цифры, указывающие время отправления поезда и номер перрона. Отыскав по билету свой вагон, Раймо нашел свободное сидячее место, оставил пиджак и вышел на перрон. Несколы ко финнов бегали вдоль состава, разыскивая свой вагон, «Да нет же, черт возьми, он не в той стороне! Что? Уже отправляется? О господи, да беги же спроси!..» Из зала ожидания вышел вразвалочку мужчина с бледным, изможденным лицом. «А, это тот, которого укачало на теплоходе, Он под утро стоял на палубе и травил за борт», — вспомнил Раймо и поднялся в вагон. Кондуктор запер двери. Поезд тронулся. Раймо сел на свое место. «Теперь можно не вставать до самого Гётеборга», — думал он. Поезд выехал из туннеля, и перед Раймо открылся вид на город. Золотые шпили сверкали на солнце, мимо неслись заводы, высотные дома и бетонные мосты. Смотреть в окно было утомительно. Раймо откинул назад спинку кресла и закрыл глаза.

Проснувшись, он опять услышал где-то позади себя финскую речь. Он привстал, обернулся и увидел двоих сильно загорелых лохматых парней, которые рылись в дорожной сумке. «Надо бы выпить еще кружку пива, а то голова опять как свинцом налита, — подумал Раймо, глядя на проносящиеся мимо пейзажи. — Ну и быстро же они ездят здесь, в Швеции. Какой это замок виднеется там, высоко на горе? А поля и леса скорее похожи на парки». Раймо снова закрыл глаза и вспомнил корабль. Сзади доносился разговор лохматых парней.

— Ой, елки-палки, до чего же жрать охота.

— Ведь мы же наелись бутербродов в Катринен-хольме.

— Они в водке растворились.

— Ты спал этой ночью?

— Черта с два.

«Что это мне снилось там, на корабле, когда меня вдруг разбудили? — силился вспомнить Раймо. — Поговорить развес этими дружками? Они могут посоветовать насчет работы», — подумал Раймо, но потом взял с полки журнал и, рассеянно листая, стал слушать их разговор.

— Что там объявил кондуктор?

— Я не расслышал.

— Спроси-ка у тех шведов.

— Эй, соседи, что это за место?

Шведы молча отвернулись к окну.

— Черт, прозевали, какая была станция.

— Ты смотри, что за грудь вон у той блондинки.

— Не обхватишь руками.

— На, выпей.

— Иногда просто зло берет.

— И очень часто.

— Какую же станцию мы проехали?

— Скоро нам выходить, а то завезут нас в Гётеборг.

«Откуда эти парни? — думал Раймо. — Давно ли они уехали из Финляндии?» Потом он прислушался к разговору двух-шведок, стараясь разобрать хотя бы, о чем они толкуют. «Ведь учили же шведскому языку в школе. И наших шведов я все-таки немного понимаю». Но слова лились сплошным потоком, смешиваясь в ушах, и он не мог среди них выделить хоть какие-нибудь знакомые. «Что-то о Стокгольме, — заключил он наконец. — Куда же я устроюсь на ночлег, если ребят не окажется дома? Какое странное облако. Вот наконец поезд тормозит».

Поезд остановился на три минуты на маленькой станции, где пересекались две железнодорожные линии. Двое финнов, сидевших сзади Раймо, бросились к выходу. Хохоча и пошатываясь, хватаясь за что ни попало, они с грехом пополам выбрались в тамбур и едва успели сойти, как поезд тронулся. Женщина, сидевшая напротив Раймо, спросила у него что-то по-шведски, он не понял ни слова, повернулся к окну и стал смотреть на проносящиеся мимо поля, усадьбы, леса и холмы. Некоторые пассажиры начали доставать с полок свои вещи. Поезд засвистел и въехал в выемку, вырубленную в скале. Раймо выглянул из окна и увидел, как поезд изогнулся на крутом повороте, а внизу — крыши домов, трубы, заводы. Потом перед окном замелькала отвесная скала, и через несколько минут глазам открылся весь город.

Поезд подошел к перрону Гётеборга. Раймо вышел и вместе с толпой пассажиров двинулся через вокзал — в город. Подгоняемый течением спешащих куда-то людей, он чуть не ступил на эскалатор подземного перехода, но остановился, попятился, выбрался из людского потока и встал с чемоданом в руке чуть в стороне от огромной вокзальной двери, из которой все шли и шли люди. Небо висело, слегка выгибаясь, точно парус, почти такое же темное, как стены обрамляющих площадь массивных зданий. Люди собирались на перекрестках, пожирая глазами светофоры, и, как только река машин останавливалась, они бросались бегом через улицу по полосатым дорожкам переходов, как будто спасаясь от погони. Никто ни на кого не смотрел, никто даже не взглянул на ошеломленного иностранца, побледневшего, как от морской болезни.

Опустив свой рыжий чемодан на мостовую, Раймо смотрел себе под ноги, как будто у него вдруг лопнули шнурки на ботинках и он не может ступить ни шагу и чувствует свою беспомощность. Наконец он достал пачку сигарет, закурил и, окинув взглядом площадь, увидел слева за углом стоянку такси. Преодолевая нерешительность, он взял чемодан и, ощупывая бумажник в кармане пиджака, направился к стоянке. Водитель уложил его чемодан в багажник и открыл дверцу машины. Раймо сел на заднее сиденье, достал из бумажника сложенную вчетверо записку, показал водителю адрес, а сам сидел как на иголках, глядя в окно. «Черт его знает, сколько нащелкает до их дома?» — думал Раймо, искоса поглядывая на счетчик. Но не прошло и десяти минут, как такси остановилось у трехэтажного здания, похожего на склад. Раймо вышел из машины, таксист поставил на тротуар его чемодан и показал пять пальцев. Расплатившись, Раймо походил с минуту возле дома, приглядываясь, наконец увидел номер и вошел в подъезд.

«Вилле, кажется, говорил, что Maca где-то нашел финскую женщину, которая будет приходить убирать, стирать белье и вообще делать все, что нужно. Хорошо бы, она оказалась сейчас у них». Раймо поднялся по стоптанным ступеням деревянной лестницы на третий этаж. На площадке валялись осколки разбитой бутылки, на дверях были видны свежие царапины — следы какого-то дебоша. К средней двери была приклеена бумажная карточка, на которой красным карандашом было выведено: «Кеттунен». Раймо осторожно постучался. «Эта женщина, видимо, там. Слышны шаги. Она идет отворять».