Ханну Юлитало - Окаянный финн

По окончании фильма их повели в столовую: компания «Вольво» угощала поступающих чашечкой кофе. Раймо сел за столик рядом с Лахтела и слушал, как тот, посасывая трубочку, рассказывает:

— Я пять лет пробыл в Швеции, брался за любую работу. Мыл посуду, ворочал тюки в прачечной, возил молоко, крутился как белка в колесе на бензоколонке. А теперь занялся скульптурой: свариваю разные фигуры из металлолома.

— Какая шикарная столовая, ребята, — все изумлялся Раймо.

— Да, шик-блеск… Но ты посмотри, как все сидят. Точно рабы. Вон посмотри на женщин, какие бледные лица и пустые, стеклянные глаза.

— А зачем ты поступаешь на этот завод?

— Надо подзаработать немного денег, чтобы купить железного лома. Я готовлю работы для выставки.

После перерыва инженер-инструктор писал на доске цифры, а переводчик объяснял, как приготовишкам, впервые раскрывшим букварь:

— Почасовая плата и аккордное вознаграждение за выполненный труд называются еще повременной оплатой. Для измерения и учета труда применяется метод МТМ. Определены теоретически основные движения: дотянуться, ухватить и передвинуть. Поскольку нам уже заранее известно, какое время занимают определенные движения, можно точно рассчитать продолжительность рабочей операции. Все работы классифицируются по степени ответственности, трудности и условиям, в которых они выполняются. Сборочные конвейеры или линии разделены на участки. Все рабочие тарифицированы по разрядам, и каждый занимает на конвейере рабочую точку. Точки объединяются в группы, и каждая группа имеет свой денежный коэффициент. Величина этого коэффициента устанавливается ежегодно договором между компанией «Вольво» и Объединением профсоюзов. Квалификационные разряды присваивает комиссия, в которую входят три представителя от компании и три от рабочих. Если та или другая сторона потребует, квалификации пересматриваются и присваиваются заново.

Поурочная плата за выполненную работу высчитывается по формуле: X = ТL где X есть поурочная плата в эре [2] Эре — самая мелкая денежная единица в Швеции, сотая часть кроны. , Т — определенное стандартное время, обозначенное по системе МТМ в часах, с прибавлением неизбежных простоев и потерь времени, высчитываемых с помощью так называемого коэффициента Z, и L — денежный коэффициент по системе МТМ, выражаемый числом эре в час.

Лахтела, усмехаясь, рисовал на бумаге человеческие скелеты. Женщины перешептывались о чем-то своем, и вдруг кто-то из них тихонько прыснул. Инженер оглянулся, поглядел на женщин поверх очков и сказал со снисходительной улыбкой:

— Девушки, наверно, уже все поняли.

— Да, конечно, — ответила смешливая девушка.

— Ужасные слова: «дотянуться, ухватить, передвинуть», — шепнул Лахтела.

— Почему?

— Рабочий словно разрублен на кусочки. Измеряют работу мышц, а души-то человеческой словно не существует.

Раймо бросил на Лахтела вопросительный взгляд, но затем снова повернулся к доске, потому что инженер обратился к переводчику, который показывал на плане расположение цехов и административных зданий завода, протянувшегося на километры.

— Это здание, в котором находится контора по кадрам, сокращенно именуется «корпус Пе-а».

Слушатели громко расхохотались. Инженер-инструктор с недоумением посмотрел на переводчика. Тот попытался объяснить:

— Это сокращение «Пе-а» по-фински означает… крайнюю нищету, когда нет ни гроша… — (опять взрыв хохота). — Но это довольно неприличное выражение.

— Да скажи уж прямо, что голая задница наружу! — рявкнул кто-то басом в конце зала.

Инженер-инструктор, не оценив юмора, пробормотал что-то себе под нос и стал продолжать лекцию:

— Очень важное значение имеет охрана труда. Треугольник — знак, предупреждающий об опасности, а круг означает запрет. Имеет смысл приобрести защитные ботинки, у нас они продаются дешево. Они защищают ногу от удара или нажима силой до трех тонн. Вот и я ношу такие ботинки; хотя мне здесь не грозит несчастный случай, но они, кроме всего прочего, очень удобны и дешевы. О мерах защиты от шума я говорить не буду, так как вы ведь получили соответствующие инструкции в медицинском отделе, скажу только, что законом об охране труда установлен высший предел допустимого шума — восемьдесят пять децибелов. По всем вопросам, касающимся охраны труда, следует обращаться к мастеру, а он уже вместе со специалистом по охране труда должен обдумать, что надо сделать.

— А ведь на медосмотре нам ничего не говорили насчет шума, — заметил Лахтела.

После короткого перерыва группу новичков собрали у главных ворот, куда подъехал маленький тягач с вагончиками. Рабочие стали рассаживаться. Раймо поискал глазами Лахтела и пристроился рядом с ним.

— Черт побери, какой-то цирковой поезд, — ворчал Лахтела.

— На этом поезде они и господ возят, — заметил кто-то.

— Да, бесплатный проезд в ад, — не унимался Лахтела.

Переводчик прыгнул в первый вагончик и, поднеся к губам микрофон, предложил всем надеть защитные очки.

Поезд развернулся и проскользнул в ворота прессового цеха. Рабочие оглядывались на «экскурсантов», хихикали.

— Смотри, как они презрительно смотрят на новых рабов фирмы, — шепнул Лахтела, наклонясь к уху Раймо.

— А что там бубнит переводчик?

— Да что-то насчет прессов, только не разобрать среди этого грохота.

Из прессового въехали в цех сборки кузовов. Женщины и мужчины стояли у сварочных автоматов, которые отчаянно шипели, сшивая металл. В окрасочном работали мужчины в масках, похожие на привидения. Когда наносят защитное покрытие на днище кузова, поднимается резкий, горький запах, воздух делается влажным, и трудно дышать. Переводчик рассказывал о том, сколько разных покрытий наносится на кузов, пока он не выйдет готовеньким из цеха.

— Нет, здесь ни один черт не захочет работать, — воскликнул кто-то сзади.

— До чего же длинный цех, — сказал Раймо.

Когда они въехали в сборочный цех, смуглые черноволосые парни, заметив в вагончиках женщин, стали перемигиваться, бросая на них выразительные взгляды. Поезд подъехал к участку, где кузова ставились на шасси, и затем уже двигался рядом с конвейером до самого его конца; там готовые машины соскальзывали с конвейера, и после проверки тормозов женщины наклеивали квитанцию на ветровое стекло. На этом осмотр завода закончился.

Раймо и Лахтела возвращались в отдел производственного обучения.

— Что за дрянь этот переводчик! Ты слышал, он говорил инженеру, как скверно стало жить в Бергшё, потому что, мол, всюду полно иностранцев, которые все испоганили.

— Нет, не слышал. Да я бы все равно не понял.

— Ты совсем не понимаешь по-шведски?