Странности любви

— Главную заповедь секретаря парткома мы, похоже, сегодня не выполним, — посочувствовала Полина командиру, нагоняя его. — Не накормим ведь…

— Накормим, — сухо заверил Игорь Павлович, не очень-то обманутый Полининым сочувственным тоном. — Сухим пайком отоварим. Сегодня, думаю, выкрутимся. А завтрак придется вам взять на себя. Поможете выкрутиться из бедственного положения?

Полина кивнула: раз "бедственное", надо выручать. А про себя ужаснулась: двести ртов! Тут двоих-то не знаешь, как накормить, а стольких…

Сухого пайка — двух яиц, плавленого сырка и пачки вафель "Ягодка", розданных на обед, хватило и на ужин: студенты обошлись собственными запасами, навязанными им любящими родителями. Ужин с песнями под гитару растянулся до отбоя.

пели в одном конце лагеря. И пока Аня бежала туда, напомнить, что завтра — рабочий день, ранний подъем, и вообще — режим есть режим, на другом конце начинали с веселым остервенением:

В общем — дорвались ребята до свободы.

В соседней с преподавательской комнате перебор шестиструнки — тихий, берущий за душу:

Аня подняла было руку, но так и не решилась постучать, напомнить о режиме — больно уж песня хорошая:

— Ну что, пойдем в "горизонт"? — Полина шмыгнула под одеяло, с удовольствием ощутив прохладный покой казенной постели. Вскоре и Анечка, щелкнув выключателем, последовала ее примеру.

За окном — залитая лунным светом ночь, за тонкой стенкой — плавный, неторопливый перебор гитары, и Полине под ее мелодию хорошо думалось.

Интересно, догадывается ли Дашка? Ведь ей скоро собственную семью строить. Насмотрится на родителей и не захочет. Полина, конечно, тщательно скрывает от нее свои отношения с мужем, но девочка уже взрослая, все читает по взглядам, даже по молчанию.

Из-за дочери и на развод не стала тогда подавать — отца Дашка обожает, и для нее это было бы жестокой травмой, что и говорить! И вообще — умные женщины, Полина знала, переступают через такие события, вероятные в каждой семье, как ни в чем не бывало и идут по жизни дальше. Она и сама не раз пыталась сыграть безразличие, отнестись к случившемуся с юмором. Но вдруг поняла, что актриса из нее никудышная, а чувство юмора где-то в желудке, обнаружить можно лишь с помощью желудочного зонда.

Сегодня она пересилила себя и позвонила. Теперь надо удержаться на этом уровне и не опускаться до мелочных выяснений. Да и если честно, то сама виновата — какая же ты женщина, если не можешь удержать мужчину? Тут уж никто ничем не поможет… Но звонил он, конечно, той своей — без всяких сомнений. Сообщить, что свободен и что… Опять?!

Странно: радость испаряется в момент, а обида — как деготь сквозь краску…

В корпусе угомонились. В наступившей тишине стало слышно, как ветер раскачивает сосновые лапы над крышей, плещет река под обрывом. В открытую форточку плывут непривычные, будоражащие запахи. А в окно так неистово, так осатанело светит луна, что совершенно невозможно уснуть.

Полина поднялась и, стараясь не разбудить Анечку, завесила простыней окно. Спрыгнула с подоконника, но не легла — осторожно выскользнула в коридор: проверить заодно, все ли в порядке.

В дальнем конце коридора наткнулась на Таню Миронову. Щадящий свет чахлой лампочки под потолком не скрывал печального несоответствия внешности Нефертити мировым стандартам, принятым в их институте. О таких говорят: "Лицо в нагрузку".

— Что, Таня, не спится? Луна не дает?

— Не бойтесь, Полина Васильевна, — буркнула Нефертити, — вешаться не собираюсь.

— Ну и шуточки у вас! Луна к черному юмору располагает?

— Да уж какой есть.

— А Зоя уже спит?

Взгляд Нефертити заледенел, и Полина поняла, что совершила промах: о сестре, видимо, не стоило сейчас спрашивать.

Случай или судьба, называй как знаешь, настойчиво и неотвратимо сталкивал Полину с сестрами Мироновыми. С первой встречи, когда она принимала у них вступительные экзамены и обе Мироновы попали в ее группу. Тогда Полина, понятно, еще не знала, что они сестры.

Когда отвечала по билету Таня — очень спокойно, в отличие от других поступающих, уверенно, — Полина, не без любопытства разглядывая ее некрасивое лицо, подумала: не буду придираться, не повезло девочке с внешностью, так пусть хотя бы с институтом повезет. Отвечала Миронова на верную пятерку, только под конец решила соригинальничать: на вопрос о задачах комсомола в свете решений последнего съезда ответила: "У комсомола одна задача: учиться порядочности". Полина попросила ответить подробнее: протокол экзамена — бумага серьезная. Но Миронова молчала, и тогда ассистирующая Полине напарница решила ей помочь: "Поясните, пожалуйста, это свое положение". — "Мое положение? — абитуриентка, похоже собиралась надерзить, но вовремя опомнилась: расставлять мебель в квартире, на которую еще нет ордера, опрометчиво, и, сделав просветленно-простецкое лицо, спросила невинным голосом: — А разве понятие "порядочность" нуждается в пояснении?" "Непростой орешек", — усмехнулась про себя Полина, торопливо выводя в экзаменационном листе пятерку.

Получив желаемое, Татьяна Миронова не обрадовалась, во всяком случае — ничем радости не выдала. Вместо слов благодарности кивнула в сторону готовящихся к ответу абитуриентов: "Вон та Миронова — моя младшая сестра. Если ее провалите, повешусь прямо перед вашим окном. Учтите!" И ушла. "Ну и ну! — Полина переглянулась с ассистенткой. — Ничего себе заявочки!" И тут же решила — приготовить для Мироновой-младшей пару дополнительных вопросов — разумеется, в рамках программы, но таких, на которые и не всякий преподаватель-то ответит. Пусть знают, как шантажировать экзаменаторов!

Когда Зоя Миронова ответила на билет, Полина поинтересовалась:

— Намного сестра старше вас?

— На двадцать минут.

— Выходит, вы двойняшки?

— Двойняшки.

"А девочка, кажется, ничего: скромная и, не в пример сестре, достаточно воспитанная, — решила Полина, любуясь ее открытой улыбкой. — Сделаю двойняшкам доброе дело, что мне стоит!" И не стала сыпать: "Думаю, мы вполне можем поставить хорошую отметку?" — повернулась к ассистентке. Та не возражала, Зое поставили четверку.

Дома, рассказывая мужу об экзамене, Полина покаялась, как взяла грех на душу в случае с Мироновыми, натянула младшей лишний балл. "Добрые дела всегда окупаются, — отозвался муж, изучавший "Вечерку". И, многозначительно глянув на Полину, протянул ей газету. — Ну-ка, читай громко и выразительно!" На последней странице было помещено объявление о конкурсе на замещение вакантной должности старшего преподавателя кафедры Полины в ее институте, из чего следовало, что никаких формальностей для вступления Полины в должность не осталось. Обычно этих объявлений полгода ждут, а тут месяца не прошло — и пожалуйста.