Джеймс Клавелл - Сёгун (части 3-4)

- Очень хороший доктор. Лучший из всех, кого я видел!

Он отпустил кимоно, - Прекрасно, Фудзико-сан! Шрамы, конечно, ну и что? Ничего. Я видел много пострадавших от ожогов, понимаете? Вот и хотел сам посмотреть, чтобы понять, как дела. Очень хороший доктор. Будда помогал вам. - Он положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза. - Не беспокойтесь. Сигата га наи, да? Вы поняли? У нее хлынули слезы.

- Пожалуйста, извините меня, Анджин-сан, мне так стыдно. Пожалуйста, простите мою глупость, что я была там, попалась, как полоумная эта. Мне следовало быть с вами, защищать вас, а не толкаться со слугами в доме. Мне нечего было делать в доме, не было причин там находиться...

Сочувственно ее обнимая, он дал ей выговориться, хотя почти ничего не понял из ее речи. "Мне бы надо найти, чем лечил ее этот доктор, возбужденно подумал он. - Это самое быстрое и хорошее заживление, какое я встречал. Каждый капитан ее королевского величества должен владеть этим секретом, да что там, - любому европейскому капитану он необходим... Постой... А кто бы отказался заплатить за это несколько золотых гиней? Ты же можешь сделать целое состояние! Нет уж, не таким путем, - только не так. Наживаться на страданиях моряков... Нет! "

Фудзико повезло, что обгорели только задние поверхности ног. Лицо все такое же квадратное и плоское, острые зубы - как у хорька, но глаза излучают такую теплоту, что, пожалуй, язык не повернется назвать ее непривлекательной. Он еще раз обнял ее.

- Ничего, Фудзико, не надо плакать. Это мой приказ! Блэксорн отправил служанку за свежим чаем и саке, приказал принести побольше подушек и помог Фудзико расположиться на них. Она все стеснялась и то и дело спрашивала:

- Как смогу я отблагодарить вас?

- Не надо благодарностей. Давайте снова, - Блэксорн на мгновение задумался, но не нашел в памяти японских слов "помогать" или "помнить", тогда он вытащил словарь и поискал их там. - Помогать - о-негаи... Помнить омой дасу... Хай, мон-досо о негаи! Оми дес ка? - Помогайте мне снова. Помните? - Он поднял кулаки, изобразил пистолеты и нацелился ими. - Оми-сан, помните?

- О, конечно! - воскликнула она, потом, заинтересовавшись, попросила посмотреть книгу. Она никогда не видела раньше латыни, и колонки японских слов против латинских ничего не сказали ей, но она быстро ухватила их смысл:

- Это книга всех наших слов... простите. Книга слов, да?

- Хай.

- Хомбун? - спросила она.

Он показал ей, как найти это слово на латыни и по-португальски: хомбун - это долг, потом добавил по-японски:

- Я понял, что такое долг. Долг самурая, не так ли?

- Хай! - Она захлопала в ладоши, как будто ей показали чудесную игрушку.

"Но это чудо, - сказал он себе. - Подарок судьбы. Это поможет мне лучше понять и ее, и Торанагу, и скоро я буду неплохо владеть языком".

Она задала ему еще несколько слов, и он нашел их на английском, латинском и португальском; слово, которое она выбирала, каждый раз было понятно и он находил его - словарь ни разу не подвел.

Он поискал слово:

- Мадсутси дес, нех? Это чудесно, правда?

- Да, Анджин-сан, книга чудесная. - Она отпила чаю. - Теперь я смогу разговаривать с вами, по-настоящему.

- Понемногу. Только медленно, вы понимаете меня?

- Да. Пожалуйста, будьте терпеливы со мной. Прошу вас, извините меня.

Громадный колокол на главной башне замка пробил час козла, ему отозвались все замки в Эдо.

- Сейчас мне надо уходить. Я иду к господину Торанаге. - Он пристроил книгу за рукав.

- Можно я подожду здесь, пожалуйста?

-- А где вы остановились?

Она показала:

- О, там, моя комната - за следующей дверью. Прошу извинить мою нетактичность!

- Медленно. Говорите, пожалуйста, медленно. И простыми словами!

Она повторила медленно, особенно тщательно - слова извинений.

- Благодарю вас. Мы с вами еще увидимся. Она хотела было подняться, но он покачал головой и вышел во двор. День был облачный, в воздухе стояла духота. Охрана уже дожидалась его. Скоро Блэксорн уже был во дворе главной башни, где встретил Марико - еще более прекрасную, воздушную, лицо ее под золотисто-красным зонтиком казалась алебастровым. На ней было темно-коричневое кимоно, окаймленное ярко-зеленым узором.

- Охайо, Анджин-сан. Икага дес ка? - Она церемонно раскланялась.

Он отвечал в тон ей, что чувствует себя прекрасно, и продолжал говорить по-японски, - они условились раньше, что он будет пытаться это делать, пока у него хватает сил. На португальский он переходил, когда уж совсем уставал от усилия припоминать японские слова и еще когда хотел сказать ей что-нибудь не предназначенное для чужих ушей.

- Ты, - произнес он осторожно, когда они поднимались по лестнице башни.

- Ты, - откликнулась Марико и немедленно перешла на португальский, с той же серьезностью, что и в прошлую ночь: - Извините, пожалуйста, но давайте не будем сегодня говорить на латыни, Анджин-сан, сегодня латынь не подходит - она не может служить тем целям, для которых мы ею пользуемся, правда?

- Когда я смогу поговорить с вами?

- Это очень трудно, простите. У меня есть обязанности...

- Все нормально, да?

- О да, - сказала она, - пожалуйста, извините меня, но что может случиться? Ничего плохого.

Они поднялись еще на один пролет не разговаривая. На следующем этаже, как обычно, у них проверили пропуска, охрана шла впереди и сзади. Пошел сильный дождь, влажность в воздухе уменьшилась.

- Этот дождь на несколько часов, - заметил Блэксорн.

- Правда, но без дождей не будет риса. Скоро дожди прекратятся, через две или три недели, тогда будет жарко и влажно до самой осени. - Она выглянула из окна и показала ему на лохматые облака. Это очень живописное зрелище, Анджин-сан, вам нравится?

- Да, - он смотрел на "Эразмус", который был далеко отсюда, у пристани. Но дождь скоро скрыл от него корабль. - После того как мы побеседуем с господином Торанагой, нам придется ждать, пока кончится дождь, - нет ли здесь места, где мы могли бы поговорить?

- Это связано с трудностями, - Она уклонилась от прямого ответа, и он нашел это странным. Обычно она была очень решительна и излагала свои вежливые "предположения" как приказы - так они и воспринимались. - Прошу простить меня, Анджин-сан, но у меня сейчас трудное положение и мне нужно много всего сделать. - Она на мгновение остановилась и переложила зонтик в другую руку, придерживая нижнюю кайму кимоно. - Как у вас прошел вечер? Как ваши друзья, ваша команда?

- Прекрасно. Все было прекрасно, - сказал он.

- Действительно "прекрасно"? - переспросила она.

- Прекрасно, но очень странно. - Он оглянулся на нее. - Вы что-то заметили, да?

- Нет, Анджин-сан. Но вы не упомянули о них, а вы же много о них думали в последнюю неделю. Я не волшебница, извините.

После паузы он решился: