Михаил Меньшиков - Письма к ближним

Тяжело говорить с представителями маленьких народностей, особенно новых, только что отведавших политической жизни. У них совсем особая психология. Они похожи на одержимых неизлечимою болезнью. Граждане старых маленьких государств – шведы, датчане, голландцы, швейцарцы, те сравнительно спокойны. Они тоже большие патриоты, но историческая задача у них решена, и они свыклись со своею участью. Но вот молодые народцы – сербы, болгары, армяне, греки, финляндцы, албанцы – у них патриотизм загорается явно лихорадочный, сжигающий личное существование. Драма в том, что их страны ничего не значат в политике, а играть им хочется большую роль. Это как на шахматной доске: чем сильнее государство, тем оно спокойнее. Пешки самоотверженно рвутся вперед, но знают, что не они решают игру. Едва освободившись или еще только мечтая о независимости, маленькие народцы – в лице едва отделившейся от народа интеллигенции – превращаются в страстных политиков. В Греции, Сербии, Болгарии нет иных интересов, кроме политических телеграмм. Каждый вздорный слух обсуживается в кафе на тысячу ладов; вчерашние пастухи и огородники делят Европу и так и этак. Никогда национальное самосознание не достигает такой остроты, как в этот период. Нация едва возникла, она еще растет, ее разорванные клочья не соединены. Возникает тяжелая неудовлетворенность, тоска по народному единству, своего рода ностальгия. Скрытая народная душа ищет своего законченного тела и, если не находит его, томится смертельно. Мы, принадлежащие к народу огромному, не можем представить себе психологии растерянных национальностей. Их горе очень серьезное, оно отравляет их даже художественное творчество. Такие народности – как иногда ни даровиты – почти не дают великих людей. Вся мысль народа сосредоточена на мечте несбыточной и тратится бесплодно.

Я старался утешить моего спутника и хоть немного оправдать Россию.

– Вы, – говорил я, – негодуете на то, что Россия «согласилась» на оккупацию Боснии и Герцеговины. Но вот эта прекрасная страна, по которой мы едем, она – естественное продолжение нашей Малороссии, и она не наша. Это Червонная Русь – коренное наследье нашего племени. С незапамятных времен тут живут чистокровные русские, которых здесь больше, чем сербов в Сербии. Еще при Владимире Святом этот край был наш, и тем не менее мы вынуждены «согласиться», что здесь владычество Австрии, а не России. Как же вы требуете, чтобы Россия воевала за Боснию, Герцеговину, Далмацию, Кроацию, Славонию, Штирию, Крайну, Македонию и проч.? И почему все это мы должны поднести вам в виде подарка? Таких же подарков требует Болгария, Чехия, даже Польша. Все то, что древнеславянские государства растеряли, мы обязаны найти и возвратить. Но у нас сил не хватит, чтобы вернуть свое собственное.

– У России-то не хватает сил?

– Да, у России. Сами же вы говорите, что мы – страна бедная и отсталая. Совершенно верно. Но в таком случае нам нужно быть поскромнее в политике. Нам впору работать только на себя. Если мы разбросаемся, глядите, как бы нам не разделить вашей участи. Ведь и вы – западные славяне – имели когда-то большие государства. И вас природа не обошла своими дарами. От Вислы до Адриатического моря пространство огромное. Чудные долины, неизмеримые заливные луга, которые целыми часами не может пересечь наш экспресс, живописные горы, обильные лесом и минералами, многоводные реки, на редкость счастливое положение в центре материка, среди трех морей, мягкий климат, где зреют персики и виноград. Весь этот рай земной принадлежал когда-то вам, славянам, и вы не сумели его уберечь. Приходили римляне – вы уступали римлянам, приходили венгры – вы уступали венграм, приходили турки, немцы – вы всем уступали, всем сдавались. Если бы Россия и отвоевала ваши «неискупленные» земли, – кто поручится, что вы снова их не растеряете? Раз вам не удалось, как немцам, французам, испанцам, англичанам, завязать сильные государственные организмы – это плохое предсказание и для будущего. Россия пролила довольно много крови за вашу политическую независимость. Сделать вас сверх того еще сильными – не в ее власти. Вы не умеете пользоваться своим превосходным положением. Вы и в мирное время на всех поприщах уступаете иностранцам. Если так пойдет дальше, то рано или поздно, как Англия – буров, вас скушает Австрия. И тут уже никакие силы помочь не могут.

– Но что же нам делать? – спросил серб.

– Да, пожалуй, – ответил я, – всего лучше пока ничего не делать. Это, может быть, самое сильное, что вам остается. Плодитесь втихомолку, и множитесь, и наполняйте землю. Вы вот даже размножаетесь плохо, куда хуже немцев. Вы беднеете вместо того, чтобы богатеть. Вы навязали себе изнуряющую вас и бесплодную политику. Австрийцы из коварства подарили вам королевский титул. Он может разорить вас, как генеральский чин без соответствующего жалованья. При населении одной нашей губернии вы содержите королевский двор, парламент, дюжину министерств, армию, посольства, обширное чиновничество, интеллигенцию. Вы мечтаете о царстве Душана и о неискупленных землях. Признайте же, что все это не по силам вам, и сложите лишнее бремя с плеч. Так как в совершенно таком же положении находятся Болгария, Греция, Черногория, Румыния и вылупляющаяся из яйца Албания и так как вы именно друг против друга содержите свои маленькие армии (для больших держав они все равно ю не страшны), – то вам всего бы резоннее распустить войска. Объявите себя нейтральными, составьте артель для общей, самой простой администрации – и вы подыметесь.

– Ах, об этом давно толкуют. – Балканская федерация – чего же лучше, но она невозможна. Мы ведь все ненавидим друг друга: сербы, греки, болгары, албанцы.

– Ну, стало быть, ждите, что вас скушают немцы, – заметил я.

По болезненному выражению лица я догадался, что эта шутка грубая. Но разве это шутка? Это очень серьезная возможность и стоит на очереди дел. Австрийская Империя, по которой мы едем, подобна нитроклетчатке в химии – ее молекулы связаны очень плохо. Первое сотрясение – и может случиться взрыв, который решит судьбу маленьких соседних корон. Мы едем вторые сутки по развалинам славянских царств – польского, червонорусского, моравского, сербского. Взрывы, очевидно, уже бывали в этих местах, – вера, язык, порода, культура до такой степени здесь перемешаны, что это похоже на свалку мусора. Поляки, венгры, немцы, русины, евреи, чехи, цыгане, румыны, сербы, турки, греки, болгары…

– Знаете, – грустно заметил серб, – может быть, это единственное наше спасение, если нас заберет Австрия. Тогда по крайней мере мы все, сербы, будем под одною крышей. Нас двенадцать миллионов. Нас гораздо больше, чем венгров, а поглядите, какое королевство они себе отмахнули…