Михаил Меньшиков - Письма к ближним

Оптимист. Вы все клоните к тому, что казна даром берет налоги. Но это глубокое заблуждение. По-вашему, казна собирает деньги и проживает их, вот и весь сказ. Но ведь это, голубчик, уж чересчур простое рассуждение, как будто даже простоватое. За то, что казна проживает налоги, она дает народу свой особенный товар – внешний и внутренний мир. Понимаете? Мир – это не шутка. Мы до того долго не воевали, что совсем отвыкли ценить благодеяния мира. Мы думаем, что мир – это естественное состояние, продукт дешевый, как воздух. Но это грубая ошибка: мир – роскошь, и за него платить нужно очень дорого. Припомним старинные времена. Отчего, скажите, пожалуйста, страна столь огромная, как Россия, до Петра Великого имела всего миллионов двадцать жителей (считая всю ее теперешнюю территорию). Простор был широкий, земли, лесов, угодий, пастбищ, озер и рек – сколько угодно, а людей было мало. Почему? Да по единственной причине, что мир был не обеспечен. Войны велись частые, многолетние, затяжные, причем нашествие своих было почти столь же тяжким, как и чужих. Жители, не платившие тогда двух миллиардов, иногда сразу теряли все, до последней нитки; у них отнималось не по 13 р. с души, а весь запас хлеба, холстов, одежды, все деньги, все предметы роскоши, часто весь скот. Деревни, села, города разорялись до основания. Очень часто мирные жители избивались поголовно или разбегались в лесные трущобы и болота, где гибли от голода и лесного зверя. Загляните в наши белорусские губернии – более жалкой нищеты трудно встретить, и народ хилый и сонный. Отчего это? Предки белоруссов выдвигали таких богатырей, как Мстиславы Смоленские, а теперь этот край – пустыня. Причина простая: Белоруссия – сплошное поле битв наших с западными соседями, и до сих пор не может оправиться от нашествий. Вся Европа за 17 с половиной веков со времен Августа едва доросла до 130 миллионов жителей (в 1762 г.). Но стоило хоть немножко успокоиться народам – и поглядите, как весь материк наш разом, дружно, поднялся в своих берегах, народил сотни миллионов и переливается через край, как полная чаша! Мы кричим: «Вооруженный мир, Боже! Какое несчастие, какая язва! Мы принуждены тратить на оборону страны треть своего бюджета!» Правда. Вооруженный мир – зло огромное, но в сравнении с эпохой древних войн – все же это большое благо. Мы тратим треть расходов на предотвращение войны – все же это лучше, чем тратить весь бюджет или рисковать всем достоянием страны, как это когда-то было. Нет, мы неблагодарны, мы слишком забывчивы, мы давно не переживали военных ужасов…

Пессимист. Есть и внутренние ужасы не лучше внешних…

Оптимист. Есть. Внутренний раздор, внутренний гнет – то же, что война. Я против этого не спорю. Например, крепостное право: оно несомненно задерживало рост России. Стоило освободить крестьян – и население за сорок лет удвоилось, несмотря на земельную густоту и общее оскудение. Уже маленькая прибавка к миру, к справедливости, к нравственному порядку – и глядишь, население ширится и цветет.

Пессимист. Цветет?!

Оптимист. Ну конечно, в пределах возможного. Я хочу только сказать, что как бы ни дорого нам обходились мир и внутреннее гражданское развитие, народу не следует жалеть на это средств. Нужно, конечно, всеми мерами стараться, чтобы мир и порядок обходились возможно дешево; но желать, чтобы эти блага доставались совсем даром, сейчас это мечта пустая.

Пессимист. Никто и не требует от государства даровых услуг. Но почему же прежде было достаточно для казны одного миллиарда, а теперь мало и двух? Наша армия не увеличилась же вдвое за десять лет, как и состав администрации. Изнуряет нас вовсе не военный бюджет, а железные дороги?.. Загляните в роспись.

Оптимист. Заглядывал. Так что же, по-вашему, – железные дороги совсем не касаются военного дела? А по-моему, они целиком входят в него. Если дороги выделены в особое ведомство – путей сообщения, – то лишь по огромности этого отдела, который все растет и должен расти долго. Поразительны эти жалобы на развитие железных дорог, поразительно невежество наше в государственной жизни! Нет еще и пятидесяти лет, как мы потерпели разгром и унижение, величайшее унижение после Петра Великого, – главным образом вследствие бездорожья; у нас чуть не отняли Крым и Кавказ, а мы ратуем против железных дорог! Страна колоссальная, которая до сих пор не в силах овладеть тем, что когда-то захватила, страна, осажденная внутри своих границ кольцом инородческих окраин, обособившихся когда-то от бездорожья, страна рыхлая, несвязанная, всего сто лет сколоченная бумажными трактатами – как такой стране не заботиться о путях сообщения? Да помилуйте, вспомните хотя бы Древний Рим, его заботы об имперских дорогах. Вспомните, что у нас до сих пор есть внутренние рынки, менее доступные для нас, чем Италия или Испания. Извольте-ка из Владикавказа или Аккермана добраться до Вятки! Я не говорю уже о «местах отдаленных», о Сибири или Средней Азии.

Пессимист. Да зачем мне туда добираться? Собственно, для какой серьезной цели нужно усиливать циркуляцию населения внутри страны?

Оптимист. Для той очень серьезной цели, чтобы сделать государство не мертвой массой, от которой можно откалывать кусок за куском, как от Китая, – а телом живым, однородным, цельным, которое всей массой постояло бы за каждую свою клеточку. Друг любезный, или мы живем в земных условиях, и тогда будемте ради Бога к ним приспособляться, к реальным условиям, – или уж давайте помирать поголовно. Если мы хотим любоваться солнцем и дышать свободой, если хоть сколько-нибудь ценим прелесть народной независимости, то как пренебрегать тем, что дает народу эту независимость? Ведь учили же вы историю, знаете отлично, что нашествия врагов неизбежны, прямо-таки неизбежны от времени до времени.

В нашей собственно русской истории существует даже закон нашествий, установлена их периодичность. В начале каждого века на нас непременно двигаются супостаты. Вспомните одни западные нашествия. В начале XV века – Витовт. В начале XVI – Константин Острожский, в начале XVII – Сигизмунд, в начале ХVIII – Карл XII, в начале XIX – Наполеон. Если и в XX веке этот закон не потеряет действия, то очень скоро, в ближайшее десятилетие, мы испытаем новый «девятый вал» с Запада. Живою плотиной стоит могучая армия наша с двумя тысячами пушек, но представьте несчастный случай – плотина прорвана, и враг вторгся в страну. Хороши мы были бы без железных дорог! В то время как Германия, насквозь пронизанная густою сетью железных путей, располагала бы всеми своими силами для удара, мы подставляли бы ей поочередно точно парализованные, не связанные с телом члены. Железные дороги, друг мой, не прихоть, не простое удобство, чтобы возить крупу. Железные дороги – главное орудие обороны, может быть, не менее важное, чем сама артиллерия. Вы забываете, что мы живем, окруженные хищниками, сильными, упругими, вооруженными с головы до ног, покрытыми, как кольчугой, сетью железных путей. Нас непременно сотрут с лица земли, если мы не оденемся в ту же кольчугу, не станем в те же условия боя. Или мы мало насиделись под татарским игом благодаря именно разрозненности, широте пространства, благодаря бездорожью? Неужели ждать еще такого же урока?..