Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

Когда они подошли к подъезду Марион, Юрген сжал ее руки и нежно поцеловал:

— Это был чудесный вечер! Все было прекрасно. Желаю счастья…

— Ты действительно должен ехать?

Юрген решил, что она имеет в виду завтрашний день:

— Ну а как же иначе?!

— Я хочу сказать — сейчас. — Она приложила ладони к его щекам и, приблизив свое лицо, прошептала: — Сколько нужно доказательств, чтобы ты понял, что нравишься мне? За чемоданом ты можешь заехать и завтра утром.

Никогда ему не было так хорошо, как в ту ночь. Он наконец понял, что это не дорожный роман, не приключение в отпуске. Это нечто большее…

Сон бежит от Юргена. Рядом с ним лежит Марион. Ее голова покоится на его плече, умиротворенное дыхание щекочет кожу. Когда Юрген поворачивает голову, ее мягкие волосы ласкают щеку, и ему каждый раз приходится преодолевать желание притянуть ее к себе, прижаться губами к ее губам. Юрген закрывает глаза, стараясь думать о чем-нибудь другом, но перед ним вновь и вновь встает вопрос: что же будет дальше?

За окном занимается утро. Марион просыпается.

— Ты плохо спал. Или ты не спал вообще? — спрашивает она. — Бесполезно спорить. По твоему лицу все видно. — Марион приподнимается на локте, потом поправляет примятую во сне прическу и успокаивающе бросает: — Не будь сентиментальным. Живи сегодняшним днем. Иди ко мне…

Они лежат, прижавшись друг к другу, словно стараясь продлить оставшееся у них время, и курят. Сначала затягивается он, потом она. За завтраком Юрген не смотрит в глаза Марион, он понимает, что в противном случае ему откажет самообладание.

Время уже вышло. Юрген берет чемодан и гитару. Бросает:

— Прощай. Встретимся на твой день рождения. Как приеду, сразу же напишу.

— Всего хорошего! — улыбается Марион. Она поднимается на носки и целует его.

Юрген уходит, а Марион стоит у окна. Теперь она уже не уверена, что поступила правильно, скрыв от Юргена письмо, в котором один солидный журнал делает ей заманчивое предложение…

Оказывается, за ее статьями давно следят, ее считают созревшей для сотрудничества. Ее приглашают в редакцию для собеседования и при этом заверяют, что будут приняты во внимание ее интересы. Просят определить день встречи.

Приятно получать такие письма. Они прибавляют уверенности в собственных силах. А для журналистов это далеко не последняя вещь.

Марион немедленно ответила бы согласием, если бы не ее чувства к Юргену. Теперь она понимает, что любовь к нему налагает на нее определенные требования…

Проблема эта возникла не сразу. Поначалу Марион считала, что окончание Юргеном офицерской школы не внесет в ее жизнь никаких существенных перемен. Но потом на нее нахлынули сомнения.

Они улетучивались, когда Юрген был рядом с ней, и снова возвращались, становясь особенно болезненными, когда он уезжал. Порой Марион впадала в истерику. Особенно в те дни, когда приходили письма или телеграммы такого содержания: «Прости, приехать не могу. Возможно, буду на следующей неделе…» На следующей неделе, бог ты мой, только на следующей неделе! И вот наступил день, когда она порвала его письмо не читая…

Марион подходит к зеркалу и принимается внимательно разглядывать себя. Ах, Юрген! Как же поступить, чтобы позднее не пришлось ни о чем жалеть?..

Вездеход, на котором Юрген из штаба части едет в свое подразделение, спешит, подгоняемый лучами заходящего солнца, беспрепятственно проникающими через стекла. Водитель, невысокий, кряжистый ефрейтор, с лицом, усыпанным веснушками, бросает взгляд на лейтенанта и предлагает:

— Хотите мои защитные очки?

— Спасибо.

Юрген смотрит через боковое стекло. Машина несется мимо полей и пастбищ, простирающихся до самой реки, которая делит ландшафт надвое. Луга уже начинают зеленеть. За рекой кружат по широкому массиву трактора — идет сев яровых, а по другую сторону дороги круто уходит в небо, до самых облаков, горный склон, весь покрытый хвойным лесом. Все это проносится перед взором Юргена словно мираж.

Неожиданно вездеход тормозит. На вопрос лейтенанта, в чем дело, водитель отвечает, что начинаются крутые повороты да и дорога здесь вся в колдобинах.

— Но наверху она гораздо лучше, — успокаивает он Юргена и неожиданно спрашивает: — Вы будете командовать третьим взводом?

— Да, — отвечает Юрген и ловит себя на том, что ему очень хочется узнать хоть что-нибудь о тех, с кем предстоит служить, вероятно, не один год. — Как вас зовут?

— Ибольд. Иохен Ибольд. Полгода курсирую в Хютте…

Юрген уже знает, что Хютте — это сокращенное название поселка Борнхютте.

Когда они проезжают по склону, густо поросшему орешником, Юрген замечает источник, бьющий прямо из каменистого пласта.

— Стоп! — командует он. — И немного назад.

Он выходит из вездехода, склоняется над источником и пьет. Потом снимает китель, рубашку и обдает грудь и спину водой.

Подходит водитель и, подавая лейтенанту полотенце, объясняет:

— Источник колдуньи. Старожилы говорят, что тот, кто хоть однажды напьется из него, никогда не женится на любимой девушке. Правда, никто не может сказать, сумеет ли он забыть ее… Вытрите получше волосы, в такое время и простуду подцепить нетрудно.

Лейтенант, подхватывая шутку, спрашивает:

— А если из источника напьется девушка?

На лицо ефрейтора набегает лукавая улыбка.

— Некрасивые уверяют, что великолепно обходятся без мужчин, а красивые уверены, что на их век мужчин хватит. Вот так… Лучше бы вам надеть китель…

Юрген и сам уже чувствует, что замерзает. Солнце скрывается за холмом, и сразу тянет прохладой. Ибольд вытаскивает из машины одеяло, расстилает его и усаживается рядом с лейтенантом.

— Расскажите о моем взводе, — просит его Юрген.

— С чего же начать? Все идет по порядку. Физзарядка. Занятия. Наряд, иногда до глубокой ночи. Конечно, выдаются и свободные часы, но редко. Пишем письма домой, читаем, а если дают увольнительную, идем выпить пива. У каждого, естественно, свое хобби. Одни играют в шахматы, другие — в скат, третьи — в футбол. Кое-кто сидит над книгами. А вы на гитаре не играете?

— Немного.

Ефрейтор выдерживает паузу, а затем рассказывает о солдатах третьего взвода, о делах в роте, о поселке и вообще об округе.

Дальше дорога бежит вдоль склонов и завалов каменных глыб.

— Эта территория принадлежала когда-то предприятию «Висмут», — поясняет водитель. — Потому-то и военный городок в Хютте больше похож на деревню в деревне, а не на обычную казарму.

Четверть часа спустя они въезжают на территорию военного городка, который застроен одноэтажными зданиями с островерхими крышами. Городок окружен забором, выкрашенным в темно-зеленый цвет.

Часовые уже проинформированы об их приезде, и, когда машина останавливается у штабного здания, Ибольд подсказывает лейтенанту, что офицер, который стоит возле входа, командир роты капитан Ригер.