Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

Не проходит и получаса, как Юрген делает вывод, что отделение Майерса намного превосходит два других отделения в спортивных навыках. Но почему? Лейтенант приглядывается к манере Майерса. Тот держится свободно, естественно, даже элегантно. Без видимого напряжения он десять раз подтягивается на турнике, почти не касается козла руками при опорном прыжке. И каждый солдат из его отделения, в общем, тоже на высоте. Даже в прыжках через коня. Правда, некоторым это упражнение дается нелегко, но никто не пасует.

А вот Петер Барлах, командир второго отделения. На спортивном снаряде он работает из последних сил. При шестом подтягивании на турнике мышцы его рук судорожно напрягаются, а при девятом у него разжимаются пальцы и он валится на мат. Дышит он тяжело, грудь у него ходит ходуном, какое-то время он не способен подавать команды.

Прыжок через коня особенно труден, и здесь разница между отделениями видна еще отчетливее. Сам Барлах кое-как преодолевает снаряд, двое солдат, которые прыгают следом за ним, садятся на коня и осторожно сползают с него, а третий вообще не решается на прыжок и сходит с дорожки. Барлах взбешен, он прыгает еще раз, командует нерадивому солдату: «Вперед!» — но неуклюжий верзила так и не решается на прыжок.

«Черт возьми, в чем же дело? — думает Юрген. — Почему такие разные показатели? Конечно, личный пример Майерса воодушевляет солдат, придает им мужества, но не физические же силы. Нет, надо поговорить с Майерсом». И он подзывает его к себе. Тот подходит легким спортивным шагом, грациозно перепрыгивает через невысокий барьер. Лейтенант разглядывает командира отделения, и ему кажется, что Майерс ждал его вызова.

— Чем объясните, — спрашивает Юрген, — что ваши солдаты работают на снарядах лучше других?

— Вы сравниваете нас, товарищ лейтенант, с отделением Барлаха? Понаблюдав за отделением Рошаля, вы бы этого не сказали… А что касается вашего вопроса, отвечу: командир отделения должен показывать пример и требовать. Если я сам преодолеваю снаряд, значит, его можно преодолеть. И я требую. Собственно, вот и все.

— Наверное, не все. Кроме желания необходимо умение.

— Согласен. Большинство солдат моего отделения полгода назад мало что умели. И потому повторяю: главное — это личный пример и требовательность.

— Если следовать такой формуле, выходит, что сержант Барлах не проявляет должной требовательности.

— Я бы этого не сказал, но на практике кому-то это удается, а кому-то нет. Вероятно, Барлаху не хватает четкого понимания, как достичь поставленной цели. Впрочем, кажется, я недостаточно ясно выразился.

— Действительно, не особенно ясно. К тому же я почти не знаю Барлаха. И все же еще один вопрос: о том, что вы поведали мне, ему вы говорили?

— Да. Но не так определенно, как вам…

— Ладно, посмотрим. Продолжайте занятия.

Это было последнее по расписанию спортивное занятие, которое практически завершило полугодовую программу. Через несколько дней курсантам предстояло начать службу на границе. Новый командир взвода был встревожен: целое отделение выполнило не все нормативы по физической подготовке.

Поздно вечером Юрген вызывает к себе старшину Глезера. Лейтенанту известно, что Глезер стреляный воробей, набравшийся солидного опыта за долгие годы армейской службы. Для таких, как он, армия кое в чем уже привычка, а кое в чем даже рутина. Служаки, подобные ему, считают, что проблемы возникают только у сумасбродов, а для него, Глезера, армейская служба является смыслом жизни. И если кто-то этого не понимает, то во имя его же блага нужно заставить понять это. С ним поступали точно так же, и он уверен, что правильно делали.

Юрген внимательно слушает монолог старшины и время от времени улыбается. Скупыми, отрывистыми фразами Глезер рассказывает о жизни взвода за последние полгода. Столь же немногословны его характеристики командиров отделений: он хвалит Майерса, в целом удовлетворительно отзывается о Рошале, что же касается Барлаха, то ему кажется, что тот слишком молод и не обладает командирскими качествами. Он увлекается техникой и мало думает о людях. Он думает черт знает о чем, о чем вообще не стоит думать, а там, где нужно действовать в соответствии с уставом, руководствуется, видите ли, седьмым чувством.

— Слушайте, Глезер, а что такое, по-вашему, командирские качества?

Глезер смотрит на командира сердито:

— Товарищ лейтенант, я бы мог привести с десяток армейских заповедей, но среди них есть одна: нужно уметь сказать «нет», если этого требует обстановка. Сказать совершенно четко, определенно. Именно на этом этапе пасует Барлах: всякий раз, когда он говорит «нет», это звучит весьма неубедительно. Солдаты давно все поняли и прекрасно этим пользуются.

— Глезер, а вам не кажется, что твердое «да» требует от командира куда больше воли и умения владеть собой? Однако оставим эту тему. Расскажите лучше о себе.

Глезер родился в местечке южнее Реннштайга в год, когда закончилась война. Потом была школа. Целых восемь лет он мучился над сложением и вычитанием, уравнениями и формулами, спряжением глаголов, и только по пению у него была прочная пятерка.

— Ну а тут ты чем оправдаешься? — спросил однажды отец, постукивая пальцем по «неудам» против строк в табеле «Спорт» и «Труд». — Смотри, как бы не пропел всю свою жизнь! Делай что хочешь, а считать ты должен уметь…

Когда ему исполнилось двенадцать, отец начал брать его с собой в лес и научил владеть пилой и топором. Работа в лесу мальчику нравилась, поскольку у него были крепкие мышцы и он быстро осваивал премудрости профессии лесоруба — не только приемы, с помощью которых дерево валят в нужном направлении, очищают от сучьев и распиливают на бревна, но и крепкие словечки и выражения лесорубов. Намного раньше, чем это бывает обычно с мальчишками, он выпил первый глоток водки и стал самым сильным в классе. Во всем этом нашлись и хорошие и плохие стороны. Уже в пятнадцать лет он учился на лесника и был, что называется, при деле.

Отец был доволен им, бригадир изредка похваливал, а дочь одного из старших коллег сделала из него настоящего мужчину, когда ему не было еще и семнадцати. Первая вершина была покорена. Он ловил на себе завистливые взгляды сверстников и думал: «Все идет правильно. Так и должно быть». Но к двадцати годам родная деревня, затерянная в горах, стала для него тесновата. Поэтому вызов на призывную медицинскую комиссию он воспринял с удовлетворением и с готовностью посвятил себя армейской службе…

— А как вы представляете свое будущее? — спрашивает Юрген, когда старшина умолкает.

— Все образуется. Была договоренность, что я командую взводом, пока не приедет командир. И вот вы приехали…