Константин Курбатов - Еретик Жоффруа Валле

— Не замечала ли ты, Франсуаза…

— Не-ет! — выла она. — Не-е-е-т! Господи! Наконец-то! Еще! Сделайте мне больнее! Еще больнее! Иисус Христос умер в муках, спасая нас. Я тоже хочу умереть, как Он. О-о-о!

Пять раз жаровню заменяли водой. Но, выныривая из воды и поджариваясь на углях, упрямая Франсуаза неизменно кричала «нет». Она умоляла не убивать ее слишком быстро. Она просила замучить ее медленной и самой страшной пыткой.

А в кресле следующего, окаменев, сидела Анжелика Готье. Во время пытки Франсуазы ей несколько раз делалось дурно.

— Остановитесь! — не выдержала наконец Анжелика. — Я вам скажу. Во всем, наверное, виновата одна я. Вы все равно узнаете это. Нечистая сила отметила меня еще при рождении.

— Где? — спросил Таншон.

— На спине у поясницы.

Когда Анжелику Готье раздели, взору всех предстало большое, величиной с грецкий орех, родимое пятно. Оно темнело в ложбинке у позвоночника чуть ниже поясницы.

— Знак ведьмы! — прошелестело под сводами камеры. — Вот откуда тот огонь с неба.

— Тебя сожгут живьем, ведьма, — сказал судья Таншон.

Допросы и пытки по делу чрезвычайной важности можно было кончать. Естественно, что вина с дровосека, помощника палача и монахини Франсуазы не снималась. Но главной виновницей единодушно признали Анжелику Готье. Ее не стали ни пытать, ни допрашивать. Признания человека, отмеченного знаком ведьмы, принимать за правду нельзя.

— Монахиню с колеса снимать? — спросил Люсьен Ледром.

— Подвиньте к ней ближе жаровню, — ответил судья Таншон. — Эта женщина что-то скрывает.

— У-у-у! — выла Франсуаза. — Еще! Сильнее! Господи, я иду к Тебе! Блажен, кто может умереть, как умираю я. Спасибо, что Ты послал мне под конец такие сладкие муки.

Она так и умерла с улыбкой на обгорелых устах, умиротворенная, спокойная и тихая.

В каменном мешке, куда поместили приговоренную к сожжению Анжелику Готье, оказалось довольно сухо и даже светло. Сквозь взятое в решетку окно проникало достаточно света. Анжелика целыми днями смотрела на небо, которое то темнело, готовясь к ночи, то голубело ясной лазурью, то затягивалось тучами, и молила Господа о том, чтобы он спас Жоффруа Валле.

— Я и там, на небесах не перестану любить его, — шептала Анжелика. — Моя любовь защитит его и спасет. Моя любовь поможет ему написать книгу, которая сделает людей лучше. Я до последней минуты не перестану благодарить Господа за то, что Он послал мне в этой жизни встречу с Жоффруа. За одно это можно принять любые смертные муки. А то, что я ухожу, быть может, и лучше. Я перестану мешать ему писать.

Великой тайной окутано все, что происходит за стенами уголовной тюрьмы. Но разве тайны оставались бы тайнами, если бы о них никто не узнавал? Тайны, как дым, имеют способность проникать в любые щели. О гибели сестры Франсуазы Базилю рассказала Сандреза.

— Жаль, я никогда не узнаю, какие слова говорила напоследок Франсуаза, — прошептал Базиль.

— Те слова слышала Анжелика Готье, приговоренная к сожжению на костре, — сказала вездесущая Сандреза.

— За мои проказы, — проговорил Базиль, — должна расплачиваться какая-то Анжелика Готье. Почему? Разве это справедливо? Кроме того, она слышала последние слова Франсуазы. Я должен спасти ее.

Холодной и промозглой выдалась в тот год зима в Париже. Цены на дрова подскочили. Многие бродяги и нищие замерзали прямо на улицах. К утру в лачугах бедняков вода в котлах над очагами покрывалась коркой льда. Плюс ко всему к весне на город обрушилась эпидемия инфлюэнцы. Вроде и не такая страшная болезнь — насморк, головная боль, озноб. А гробовщикам и могильщикам заметно прибавилось работы. К кладбищам одна за другой тянулись скорбные процессии.

— Чуть отдохнули от бесконечной войны, — роптали в Париже, — новая напасть. За что, Господи?

— За то, — шептали умные люди, — что уступили проклятым гугенотам, предали истинную веру, забыли заветы Христа.

Подкупить служителей уголовной тюрьмы, чтобы спасти Анжелику Готье, друзьям на этот раз не удалось. Не помог и великий талант Раймона Ариньи. После побега Базиля Пьера Ксавье Флоко судья Таншон навел в своем хозяйстве такой порядок, что Люсьен Ледром не покусился даже на весьма крупный куш.

— Зачем мне самые огромные деньги, — резонно заметил он, — если они достанутся тому, кто поставит свечку за упокой моей души?

Казалось, все пути к спасению Анжелики перекрыты. Но Базиль не хотел сдаваться. Разгулявшаяся в Париже инфлуэнца подтолкнула его к дерзкой мысли. Друзья поддержали Базиля. Люсьен Ледром, спрятав подальше аванс, согласился, что такой вариант возможен.

Первый этап задуманной операции Базиль поручил выполнить Клоду. Задача перед Клодом стояла нелегкая. Но он выполнил ее.

Домик, где жила до ареста Анжелика Готье, Клод разыскал в предместье Парижа. Редкие каменные дома перемежались здесь с жалкими глинобитными лачугами.

На лужайке под разлапистым вязом мальчишки играли в бабки. Выстраивали на вытоптанном кону кости, метили в них каменной, похожей на лепешку битой.

— Хэ! — со смаком выдыхал белоголовый паренек, пуская в кон биту.

Выбив кости за пределы очерченного на земле квадрата, он собирал их, сопровождая свою работу тем же словом, но уже с другим смыслом.

— Хэ и хэ, — подсчитывал он выигрыш.

Отведя белоголового мальчишку в сторону и узнав, как его зовут, Клод сказал, что хочет поговорить с ним.

— Почему, Ив, вон тот дом стоит пустой и заброшенный?

— В том доме, сударь, жила ведьма. Ее арестовали и теперь сожгут на костре. Ее звали Анжелика Готье. Такая добренькая! Мой папа говорит, что гадкие люди всегда прикидываются самыми добрыми и порядочными.

— Не сможешь ли ты, Ив, помочь нам?

— Хэ! — отозвался мальчишка. — Кому — вам? Если вы оттуда, мы таким не помогаем. Мой папа говорит: «Пускай они помогают себе сами».

— Хэ! — воскликнул Клод. — У тебя, видно, очень хороший папа. Нет, поверь, мы вовсе не те, которым не нужно помогать. Мы те, которые хотят, чтобы колдовские чары ведьмы не распространились на ее соседей.

— А как они распространятся, если ее сожгут? — сказал мудрый Ив.

— Если сожгут, то не распространятся, — согласился Клод. — Но по нашим сведениям, она собирается хитрым способом улизнуть от костра. Ваша ведьма решила принять личину скромной женщины и сделать вид, будто она умерла. И чтобы ее похоронили на кладбище Невинных. А тот, которого хоронят на кладбище Невинных, ты сам знаешь, сразу делается невинным. Поэтому нам нужно не прозевать, когда ваша ведьма, притворившись мертвой, отправится на свои похороны.

— Как отправится? — прошептал Ив.

— Сама она, конечно, отправиться на кладбище не сможет, — сказал Клод. — Она тайно проникнет в одну из благочестивых семей и прикинется родной дочкой почтенных родителей или чьей-нибудь женой. И там быстренько умрет. Ее похоронят со всеми почестями. А она, сделавшись невинной, выберется из могилы и снова примется за свои черные дела.