Константин Курбатов - Еретик Жоффруа Валле

— В обличье того человека, у которого вы переписали сии богомерзкие строки, находится дьявол. Это вы понимаете? Он стремился наполнить ядом ваш разум. И свое черное дело он совершил успешно. Вы верите в святое причастие?

— Нет, не верю. Я знаю, что во время мессы хлеб и вино не могут превращаться в тело и кровь Христа.

— Евангелист Иоанн записал сказанное Христом. «Кто не пребудет во мне, извергнется вон, ако ветвь, и засохнет, и такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают».

— Вы собираетесь сжечь меня? — спросил Луи Шарль.

— Мы собираемся спасти вашу душу, — ответили ему. — Все мы рабы Божьи. Смиритесь, проникнитесь послушанием и раскайтесь. И откройте нам имя. Мы должны знать имя того человека, чтобы оградить невинных христиан от яда, который распространяет вокруг себя дьявол в человечьем обличье.

— Высшее блаженство — знание, — отвечал Луи Шарль. — Вы, быть может, и впрямь столь наивны, что ничего не знаете и не желаете знать. И потому честны в своем заблуждении. Заблуждение оправдывает вас и ваши поступки. Я знаю то, чего не знаете вы, и потому не хочу быть бесчестным.

— Его имя, — твердили они.

— Я не назову его, — отвечал он.

— Палач, покажите Луи Шарлю Арману де Морону орудия пыток и расскажите, что его ожидает, — слышал он.

Но странно, его почему-то так и не пытали. Ни разу, только пугали. Привязывали к орудиям пыток и задавали один и тот же вопрос. Он не знал, почему его не пытают. Думал, растягивают удовольствие.

На самом деле распоряжение о том, чтобы не применять к де Морону физического воздействия, поступило свыше. С самого верха! Адмирал Гаспар де Колиньи, узнав об аресте Луи Шарля Армана де Морона, сделал все, чтобы спасти его. Однако даже король не сумел помочь адмиралу. Вернее, не захотел.

— Мой друг, — сухо сказал Карл IX, — на сей раз я бессилен что-либо сделать для вас. Человек, за которого вы просите, оказался ярым врагом христианской религии и нашей католической церкви. Он упрямо отстаивает свои убеждения и отказывается назвать имена соучастников. Единственное, что я сумел сделать, это избавить его от пыток.

— Как с ним в конечном счете поступят? — взмолился адмирал. — Есть ли возможность смягчить приговор? Я готов поручиться за Луи Шарля Армана де Морона чем угодно. Он благороднейший и порядочнейший человек.

— Приговор выносит суд, — сказал король. — В зависимости от вины подследственного.

От пыток адмирал своего друга избавил. От смерти — не сумел. И только потому, что просьба адмирала пришлась не ко времени. Король злился на адмирала. Несколько дней назад тайный агент доложил королю, что адмирал получил от Генриха Наваррского письмо. В том письме Генрих Наваррский якобы сообщил, что скоро будет в Париже, и просил адмирала активней концентрировать силы, готовя их к решительному броску. «Моя свадьба будет сигналом», — якобы писал Генрих. Адмирал же якобы отвечал, что в Париже все готово.

Король Карл IX не знал, что его тайный осведомитель давно находится на службе у Екатерины Медичи, а в письме к адмиралу осторожный Генрих Наваррский ничего подобного не писал, и адмирал ему, естественно, ничего подобного не отвечал.

А в результате участь Луи Шарля Армана де Морона оказалась предрешенной.

— Бесчестны предающие разумно, — твердил Луи Шарль.

— О вашем признании никто и никогда не узнает, — убеждали его.

— Я уже однажды совершил подлость, о которой никто никогда не узнает, — отвечал он. — С меня достаточно.

В те дни на имя уголовного судьи Таншона поступило анонимное письмо. То письмо, написанное обезумевшей от любви и ревности Сандрезой де Шевантье, дало толчок еще к одному ходу, с помощью которого из Луи Шарля де Морона собирались выжать признание.

«Недавно был публично сожжен труп ведьмы Анжелики Готье, — говорилось в анонимном послании. — На самом деле сгорел труп вовсе не Анжелики, а Мадлен де Ми, похороненной на кладбище Невинных. Палач Люсьен Ледром за крупную сумму произвел подмену, а живая Анжелика Готье оказалась на свободе».

Среди прочих сведений сообщалось также о том, что находящийся в тюрьме гугенот Луи Шарль Арман де Морон влюблен в замужнюю женщину и имеет с ней преступную связь.

Коль пошел по скользкой дорожке, трудно остановиться. «Признавшись» Екатерине Медичи в гнусном поступке капитана Жерара де Жийю, Сандреза села за письмо в уголовный суд. Капитан, правда, сохранил голову, но милости королевы лишился, кажется, навсегда. Если в суде прислушаются к фактам, изложенным в письме, Анжелика бесследно исчезнет. И Базиль навсегда освободится от ее чар. Но чтобы анонимное послание не выглядело злобным выпадом против одной Анжелики, в нем надо было сообщить и о других дьявольских поползновениях — о взятках палача Люсьена Ледрома, о любви Луи Шарля Армана де Морона к замужней Анне.

И в суде обратили внимание на анонимный сигнал. Сообщение о том, что сожженная ведьма Анжелика Готье гуляет на свободе, покоробило судью Таншона. Но не больше. Организовывать поиски Анжелики Готье Таншон отнюдь не собирался. Анжелика Готье сожжена. Вопрос закрыт. Те, кто приговорил ведьму к сожжению, не ошибаются. Организация поисков, даже самых тайных, означала бы одно — признание ошибки. Совершенно ни к чему бросать лишнюю тень на уголовный суд. А вот подумать о любви Луи Шарля Армана де Морона надобно. Тут явно что-то проглядывало. Да еще этот подлец Люсьен Ледром…

— То, что говорится в письме, правда? — спросил Таншон у палача.

— Сплошная ложь! — воскликнул Люсьен, падая на колени. — Ложь от первого до последнего слова! Клянусь всеми святыми!

Уголовный судья поморщился, он никогда не испытывал доверия к своему подручному.

— Пощадите! — взмолился Люсьен. — И вы убедитесь, что более преданного раба, чем я, у вас никогда не было и не будет.

«А ведь это точно, — подумал Таншон, — более преданного раба, чем тот, который провинился и получил прощение, не бывает. И что вообще требовать от палача?»

— Насколько я понял из письма, — сказал Таншон, — Луи Шарль Арман де Морон влюблен в замужнюю женщину. Арестуйте ее и сообщите, что если она не сумеет добиться от Луи Шарля нужного нам признания, то будет наказана и она.

Оказавшейся в застенках Анне не пришлось долго объяснять задачу.

— Мы оставим вас с Луи Шарлем в камере наедине на всю ночь, — сказал Люсьен. — Луи Шарль должен назвать интересующее нас имя.

— А если я откажусь? — в ужасе спросила Анна.

— Тогда мы разденем вас и станем пытать в присутствии Луи Шарля. Если он на самом деле любит вас, мы все равно узнаем имя.

Сцену признания в любви Анна сыграла успешно.

— Мы вдвоем, — шептала она в объятиях Луи Шарля. — Я знала, что эта минута настанет. Я боялась вас потому, что втайне всегда любила. Мы выйдем отсюда вместе и будем самыми счастливыми людьми в мире. Только не противьтесь им, скажите, кто вверг вас в страшную пучину.