Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

В то время на Каупервуда работал молодой газетчик, честолюбивый щеголь двадцати шести лет по имени Фрэнсис Кеннеди. Он написал довольно серьезную статью для воскресного выпуска «Инкуайер», где описал планы Каупервуда и отметил, какой это выдающийся человек. Каупервуду понравилось. Спустя некоторое время Кеннеди посетил его контору и сообщил, что собирается завязать с журналистикой, и поинтересовался, не найдется ли для него какое-нибудь занятие в городском транспорте. Каупервуд сразу понял, что молодой человек будет ему полезен.

– Могу предложить вам должность секретаря с испытательным сроком, – радушно сказал он. – Есть несколько особых вещей, которые нужно сделать. Если вы успешно справитесь с ними, то, возможно, я найду для вас что-нибудь поинтереснее.

Кеннеди проработал у него не более недели, когда Каупервуд обратился к нему:

– Фрэнсис, приходилось ли вам слышать о молодом человеке по имени Форбс Гарни, когда вы работали журналистом?

– Нет, сэр, – моментально ответил Фрэнсис.

– А вы знаете, что такое «Актеры Гаррика»?

– Да, сэр.

– Как полагаете, Фрэнсис, вы могли бы провести для меня небольшое детективное расследование и сделать это тихо и аккуратно?

– Думаю, да, – сказал Фрэнсис, который в то утро был самим совершенством – в коричневом костюме с темно-красным галстуком и сердоликовыми запонками, туфли начищены до блеска, молодое лицо преисполнено энтузиазмом.

– Я скажу, что от вас потребуется. Там есть молоденькая актриса – вернее, любительница, – по имени Стефани Плэтоу, которая часто посещает студию художника Лэйна Кросса в «Нью Артс Билдинг». Ее можно найти там даже в его отсутствие, хотя я точно не знаю. Хочу, чтобы вы выяснили, какие отношения между мистером Гарни и этой девушкой. У меня есть некий деловой интерес.

Молодой Кеннеди был само внимание.

– Вы не могли бы сказать, где я могу что-нибудь узнать об этом мистере Гарни? – поинтересовался он.

– Думаю, он дружит с художественным критиком по имени Гарднер Ноулз. Вы можете узнать у него. Полагаю, не стоит и говорить, что вы не должны упоминать мое имя.

– О, я прекрасно понимаю, мистер Каупервуд, – заверил молодой Кеннеди и удалился в некотором раздумье. Как лучше провернуть это дело? Обладая навыками опытного журналиста, он сначала обратился к другим газетчикам, от которых мало-помалу узнал об актерах и конкретно женщинах, посещающих студию. Он притворился автором одноактной пьесы, которую надеялся издать и увидеть на сцене.

Затем он посетил студию Лэйна Кросса, где представился репортером, желающим взять интервью. Лифтер сообщил ему, что мистер Лэйн уехал из города, его студия закрыта.

Мистер Кеннеди поразмыслил над этим фактом.

– Кто-нибудь еще пользуется этой студией в летнее время? – поинтересовался он.

– Да. Сюда приходит молодая женщина.

– Вы случайно не знаете, кто она такая?

– Ее фамилия Плэтоу.

– Послушайте-ка, – вдруг произнес Кеннеди, окинув потрепанного лифтера дружелюбным и понимающим взглядом. – Хотите без всяких затруднений заработать немного денег, скажем, пять или десять долларов?

Лифтер, чье жалованье составляло ровно восемь долларов в неделю, навострил уши.

– Я хочу знать, кто приходит сюда с этой мисс Плэтоу, когда они приходят, в общем, все такое. Если я выясню все, что мне нужно, дам вам пятнадцать долларов, а пять долларов вы получите прямо сейчас.

Лифтер, в кармане у которого в тот момент находилось шестьдесят пять центов, посмотрел на Кеннеди с некоторой неуверенностью и большим желанием.

– Но я ухожу отсюда после шести вечера, – сказал он. – С шести вечера до полуночи лифтом управляет вахтер.

– Рядом со судией есть какая-нибудь свободная комната? – задумчиво спросил Кеннеди.

Лифтер немного подумал.

– Да, сэр. Одна комната на другой стороне коридора, прямо напротив студии.

– В какое время она обычно приходит?

– Насчет вечернего времени мне ничего не известно. Днем она иногда приходит с утра, иногда после полудня.

– Вместе с кем-то?

– Иногда с мужчиной, иногда с девушкой или с двумя девушками. По правде говоря, я не обращал особого внимания на нее.

Кеннеди ушел, весело насвистывая. С того дня он стал наблюдать за этой весьма необычной ситуацией. Он наблюдал изнутри и снаружи, обращая особое внимание на приходы и уходы мистера Гарни. Как он и предполагал, мистер Гарни и Стефани проводили в студии целые часы, выбирая подходящее время. Например, после общего веселья в дружеской компании, все уходили, а потом Гарни тихо возвращался, иногда вместе со Стефани, если она уходила с остальными, иногда один, если она оставалась. Длительность их свиданий была разной, и Кеннеди аккуратно записывал даты, время суток и продолжительность каждого свидания, оставляя добытую информацию в запечатанном конверте на столе Каупервуда. Последний был в бешенстве, но его увлечение Стефани было таким сильным, что он был не готов к действию. Он хотел убедиться, насколько она двулична на самом деле.

Новизна ситуации и ее воздействие на его чувства были поразительными. Хотя днем его ум энергично работал, его мысли постоянно возвращались к Стефани. Где она? Что она делает? Невозмутимость, с которой она лгала ему, напоминала Каупервуду его самого. Мысль о том, что она предпочитает ему другого мужчину, особенно в то время, когда его звезда ярко сияла над грандиозным строительным проектом для города, была просто невыносимой. Она напоминала о его возрасте, о том, что рано или поздно все уступают дорогу молодым. Она причиняла острую боль.

Однажды утром, после особенно тягостной ночи, проведенной в размышлениях о ней, он обратился к молодому Кеннеди:

– У меня есть предложение. Я хочу, чтобы вы убедили вашего лифтера, изготовить дубликат ключа от этой студии. Посмотрите, есть ли там задвижка изнутри, и дайте мне знать. Принесите мне ключ. В следующий раз, когда она вечером уединится там с мистером Гарни, уходите и сразу же позвоните мне.

Развязка наступила вечером через несколько недель после начала этого обескураживающего расследования. В небе висела тяжелая желтая луна, задувал теплый ветер, напоенный летними ароматами. Стефани зашла в контору Каупервуда около четырех часов дня и сказала, что, вместо свидания с ним в центре города, как они уговорились раньше, она собирается вернуться домой на Западную сторону, чтобы посетить вечеринку в саду по соседству с домом Джорджии Тимберлейк. Каупервуд рассеянно глядел на нее. Она казалась веселой, искренней, насмешливой, но он думал, какую бесстыдную загадку она собой представляет, как умело играет свою роль и каким глупцом, должно быть, его считает. Он отдавал должное ее юности, ее страстной натуре, ее привлекательности и прирожденной распутности. Но он не мог ей простить, что ее любовь к нему не была абсолютной, как у многих других. Она была одета в летнее черно-белое платье, на голове ее была соблазнительная шляпка из итальянской соломки с темно-красным маком слева и изысканными черно-белыми рюшами на полях, что придавало ей особенно юный жизнерадостный вид и подчеркивало ее еврейские черты.