Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Предвыборная кампания уже набрала обороты. Конец лета и осенние месяцы сентябрь и октябрь проходили в парадах партийных оркестров обеих партий, под громогласные речи в парках, на перекрестках, в специально устроенных павильонах, в общественных зданиях – везде, где жалкую горстку слушателей можно было застигнуть на месте и увлечь страстными речами. Газетчики трубили и обличали, как это принято у оплаченных защитниках морали, стражей «справедливости» и «правосудия». Каупервуда и Маккенти поносили едва ли не на каждом чикагском перекрестке. По улицам ездили фургоны с плакатами и с надписями вроде «Разорвем позорный союз трамвайных корпораций и городского совета», «Вам нужны новые краденые улицы?» или «Вы хотите, чтобы Каупервуд стал хозяином Чикаго?» Сам Каупервуд, приезжавший утром в центр города или возвращавшийся домой по вечерам, видел все это. Он видел огромные плакаты, слышал обличительные речи и улыбался. К этому времени он хорошо понимал, откуда исходит эта мощная суета. Он знал, что за нею стоит Хэнд, так как Маккенти и Эддисон быстро установили это, а вместе с Хэндом выступали Шрайхарт, Арнил, Меррилл, трастовая компания Дугласа, редакторы разных газет, молодой Трумен Лесли Макдональд, старые газовые магнаты, Чикагская трамвайная компания – одним словом, вся эта рать. Он даже подозревал, что некоторые городские чиновники были подкуплены, хотя заверяли его о своей лояльности. Вместе с Маккенти, Эддисоном и Видерой он старался тщательно и эффективно планировать линию защиты. Каупервуд вполне сознавал, что если он проиграет эти выборы – первые, где назревало ожесточенное соперничество, – это повлечет цепочку серьезных последствий. Но он не особенно беспокоился, так как всегда мог сражаться в судах с помощью денег, договариваться с членами городского совета через продвижение по службе и находить общий язык с мэром и городским прокурором. Одно из его любимых выражений гласило: «Кошку убивают разными способами» – оно точно отражало его логику и личное мужество. Однако он не хотел проигрывать.

Особенность предвыборной кампании состояла в том, что пропагандисты Маккенти получили указание столь же громогласно выступать за реформы, как и республиканцы, но подчеркивать, что Чикагская трамвайная компания Шрайхарта надеется получить права на все улицы, еще не покрытые линиями Каупервуда или синдиката Шрайхарта, Хэнда и Арнила. Это было отличный аргумент. Демократы могли с гордостью указывать на однозначно либеральное толкование некоторых раздражающих «воскресных законов», запрещающих производить шум и грохот по воскресеньям, в то время как при республиканской администрации честный рабочий человек обязан был трудиться и с сожалением пропускал заслуженную рюмку или кружку пива по воскресеньям. С другой стороны, республиканские ораторы могли доказывать, что «низменные притоны и кабаки» повсюду работают в пользу Маккенти и что республиканцы добьются закрытия этих притонов, существующих по аморальному сговору властей и преступников.

– Если изберут меня, то Фрэнк Каупервуд и Джон Маккенти не посмеют сунуться в мэрию, если не придут с чистыми руками и честными целями! – объявил республиканский кандидат, достопочтенный Чэффи Тейер Сласс.

– Ура! – завопила толпа.

– Я знаю эту задницу, – сказал Эддисон, когда прочитал заметку в газете «Транскрипт». – Он был секретарем в Дугласовской трастовой компании, а недавно сколотил небольшой капитал в газетном бизнесе. Просто инструмент в руках Арнила и Шрайхарта. Храбрости у него не больше, чем у амебы.

Маккенти ознакомился с заметкой и сказал:

– Есть и другие способы бывать в мэрии, кроме личного визита.

Он рассчитывал на поддержку большинства в городском совете.

Посреди этой шумихи тесное сообщение между Гилганом, Эдстромом, Керриганом и Тирнаном оставалось почти незамеченным. Последние проявили чудеса изобретательности. Помимо тайных контактов с Гилганом и Эдстромом, где происходило совершенствование политической программы, они совещались с Доулингом, Дуваницки и даже с самим Маккенти. Сознавая, что исход выборов, – он еще не разобрался почему, – выглядит неопределенным, Маккенти однажды пригласил их. Получив письмо, мистер Тирнан прогулялся до заведения мистера Керригана, и узнал, что тот тоже получил подобное приглашение.

– Ну да, разумеется! – оживленно произнес мистер Керриган. – Вот оно, у меня в кармане пиджака. «Дорогой мистер Керриган, – прочитал он, – вы не откажете в любезности прибыть завтра к семи вечера и отобедать со мной? Скорее всего, ко мне также заглянут мистер Унгерих, мистер Дуваницки и другие уважаемые господа. Я пригласил также мистера Тирнана. Искренне ваш, Джон. Дж. Маккенти». Вот так он это делает!

Мистер Керриган с издевкой поцеловал письмо и убрал его в карман.

– Да, я получил такое же письмо, слово в слово, – с ухмылкой заметил мистер Тирнан. – Он начинает просыпаться, а? Каково? Наши два маленьких округа становятся очень большими и важными?

– Ну-ну! – язвительно отозвался мистер Керриган. – Думаю, мы начинаем вырастать из собственных штанов. Впрочем, мы прошли долгий путь, не так ли? Уже пора получить по заслугам.

– Ты прав, – горячо согласился мистер Тирнан. Мы и впрямь прошли долгий путь. У нас два самых больших округа в городе, и все знают об этом. Если мы нападем на них в последний момент, то где они окажутся, а?

Он приставил толстый палец к кончику толстого красного носа и покосился на мистера Керригана.

– Ты чертовски прав, – жизнерадостно согласился маленький политикан.

Они пришли на обед независимо друг от друга, чтобы не вызывать подозрений, и по прибытии приветствовали друг друга так, будто не виделись несколько недель.

– Как дела, Майк?

– Неплохо, Пэт. А как у тебя?

– Более или менее.

– Как обстановка в округе, готовы к ноябрю?

Мистер Тирнан глубокомысленно нахмурился.

– Пока не могу сказать, – наконец изрек он.

Этот маленький спектакль был разыгран для Маккенти, который не заподозрил измену в партийных рядах.

На совещании не произошло ничего особенного, кроме общей дискуссии об избирательных округах и возможности получить большинство голосов: что сделает Зиглер в двенадцатом округе, сможет ли Пински победить в шестом округе, а Шламбом – в двадцатом и так далее. Некоторые конкуренты среди республиканцев в старых и надежных демократических округах смущали надежду на благополучные перспективы.

– А как насчет первого округа, Керриган? – поинтересовался Унгерих, худой, глубокомысленный американец с немецкими корнями, известный своей проницательностью. Унгерих был одним из тех, кому удалось подняться выше в глазах Маккенти, чем Керригану или Тирнану.