Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Нужно признать, что почтенный Чэффи не имел особых изъянов, не считая самодовольства и чрезмерной кропотливости в плане своих перспектив и возможностей. Однако у него имелась одна слабость, которая, с учетом строгих и близких к пуританству представлений его молодой жены, а также религиозных наклонностей его отца и тестя, была очень тревожной для него. Он питал склонность к женской красоте в целом, но особенно к пухлым блондинкам с золотистыми волосами. Время от времени, несмотря на идеальную жену и двух очаровательных детей, он бросал задумчивые и мечтательные взгляды на соблазнительные формы, которые попадаются на пути любого мужчины и манят скорее невысказанными обещаниями, нежели открытыми предложениями.

Однако лишь через несколько лет после женитьбы мистера Сласса, когда его считали человеком, утвердившимся на стезе добродетели, он попробовал примерить на себя роль беспутного повесы. Несколько экспериментов с заурядными и вольными уличными девицами, осторожный любовный роман с девушкой из его конторы, имевшей опыт в подобных делах и поощрявшей его поведение, и начало было положено. Поначалу он изображал глупую претензию на подлинную любовь, но разумные молодые женщины воспринимали это с изрядной иронией. Развлечения, подарки или продвижение по службе, которое он мог обеспечить, считались достаточной наградой. Впрочем, одной девушке, которую он действительно соблазнил, пришлось выплатить компенсацию в пять тысяч долларов, и это, после всех пережитых ужасов и тревог (на заднем плане угрожающе маячила жена, ее семья и его собственные родители), навсегда излечило его от тяги к стенографисткам и вообще к наемным сотрудницам. Он уже давно ограничивался знакомствами, которые мог завести через посредников, с которыми вел свои дела и которые иногда приглашали его на развеселые вечеринки.

Со временем он стал осмотрительнее, но, увы, его пыл ничуть не поубавился. Благодаря знакомству с торговцами и некоторыми видными политиками, с которыми ему приходилось встречаться, а также в силу того, что его избирательный округ сыграл ключевую роль на выборах, он от случая к случаю стал выступать с публичными речами. Это привело его к смутному пониманию, что жизнь подобна языческой оргии, а религия и общественные условности – облачения, которые человек надевает или снимает в зависимости от настроения, предпочтений или прихоти. Дело не в том, что Чэффи Тейер Сласс понимал истинный смысл происходящего; его ум был слишком мал для этого. Конечно, мужчины ведут двойную жизнь, но, что ни говори, с учетом его собственного неблаговидного поведения, это очень плохо. По воскресеньям, когда он ходил в церковь вместе с женой, он чувствовал необходимость веры и ее очистительное воздействие. В собственном бизнесе он часто сталкивался с разными мелкими изъянами вроде незаконной прибыли, ошибочных толкований и тому подобных вещей, но, что ни говори, Бог был всемогущ, нравственность была абсолютом, а церковь имела важное значение. Нужно быть лучше своего ближнего, или, по крайней мере, делать вид, что ты лучше.

Что можно поделать с таким напыщенным и занудливым моралистом? Несмотря на свое распутство и сопутствующие терзания из страха быть разоблаченным, он преуспевал в бизнесе и в известной мере упрочил свое общественное положение. По мере того как он чувствовал себя все более свободным, он становился более терпимым, добродушным и в целом более сносным человеком. Он был хорошим республиканцем, последователем Норри Симмса и молодого Трумэна Лесли Макдональда. Его тесть был богатым и умеренно влиятельным человеком. Занимаясь предвыборной агитацией и партийной работой, он показал себя с лучшей стороны. Благодаря всем этим качествам: ораторским способностям, сговорчивости и несомненной респектабельности, – его выдвинули кандидатом на пост мэра в республиканском партийном списке, он и одержал победу вместе с остальными.

По некоторым замечаниям в ходе недавней избирательной кампании Каупервуд был хорошо знаком с неодобрительной позицией мэра Сласса. Он уже обсудил это в разговоре с достопочтенным Джоэлем Эйвери (бывшим сенатором штата), который в то время состоял у него на службе. В последнее время Эйвери занимался всевозможной корпоративной работой и знал все входы и выходы судебной системы – адвокатов, судей, политиков – не хуже, чем свой новый статус. Он был коротышкой, с широким лбом, рыжеватый, карими кошачьими глазами и выпяченной нижней губой, которая обжимала верхнюю, когда он задумывался. Устремив взор в пространство, он пошлепывал нижней губой по верхней и изрекал одни и те же выводы тяжеловесными фразами. Именно мистер Эйвери в эти трудные дни сделал полезное предложение.

– Думаю, кое-что можно сделать, – обратился он к Каупервуду во время конфиденциальной беседы. – В первую очередь стоит заглянуть в… скажем так, в сердечные дела почтенного Чэффи Тейера Сласса. – Кошачьи глаза мистера Эйвери хитро блеснули. – Если я не сильно заблуждаюсь, судя лишь по его внешности, он принадлежит к тому роду мужчин, которые имеют или легко могут быть вовлечены в компрометирующую связь с женщиной, загладить которую можно, только пойдя на значительные жертвы. Все мы уязвимы, – тут нижняя губа мистера Эйвери закрыла верхнюю и опустилась обратно, – и никому из нас не подобает быть излишне высоконравственным и лицемерным. Мистер Сласс – благонамеренный человек, но немного сентиментальный, насколько я понимаю.

Когда мистер Эйвери сделал паузу, Каупервуд продолжал смотреть на него, не меньше позабавленный его внешностью, чем его предложением.

– Неплохая идея, – наконец сказал он. – Хотя я предпочитаю не путать сердечные дела с политикой.

– О, да, – задушевно произнес мистер Эйвери. – Но, возможно, в этом что-то есть. Я не знаю, но кто может знать заранее?

Итогом этого разговора стала задача составить отчет о привычках, вкусах и наклонностях мистера Сласса, возложенная на мистера Бартона Стимсона, теперь уже довольно степенного юриста, который, в свою очередь, препоручил ее своему помощнику. В некотором отношении это была поразительная ситуация, но те, кто понаторел в хитросплетении политики, финансов и корпоративного контроля, какими они были в те счастливые времена, не станет удивляться изощренности, глубинам страдания и трясинам бедствий, которые они собой представляли.

Со своей стороны, мистер Патрик Гилган не замедлил откликнуться на послание Каупервуда. Независимо от своих политических связей и предпочтений, он не осмеливался пренебрегать мнением такого могущественного человека.

– Чем я могу быть полезен вам сегодня, мистер Каупервуд? – поинтересовался он, свежий и благоухающий, одетый с иголочки после победы.