Миклош Залка - Осада

Маршал спокойно слушал генерала.

— Там, где есть что-то, там и я смогу достать, — холодно заметил маршал. — А ты не считаешь несколько странным заявление твоего снайпера относительно того, что он, если бы знал заранее, охотнее отсидел бы несколько суток на гауптвахте, чем быть у тебя в штабе? Не удивляет тебя, видимо, и то, что командир роты говорит своему провинившемуся подчиненному: «Хочешь, иди на гауптвахту, а хочешь — в штаб».

— Делать выводы из болтовни одного солдата… — Генерал неожиданно замолчал и, пожав плечами, продолжал: — Стоит ли мне напоминать тебе о том, что я с восемнадцатого года являюсь командиром Красной Армии? Вот уж никогда бы не подумал, что обо мне когда-нибудь станут судить по словам какого-то солдата… — Немного помолчав, генерал более спокойно произнес: — По крайней мере, не устами маршала.

Брови маршала нервно вздрогнули.

— Я, я и опять я! Не о том говоришь, Петр Иванович.

Розанов сделал затяжку из трубки. «Не стоило мне об этом говорить…»

— Хвастаться я не люблю, — степенно произнес генерал. — И в грудь себя бить не стану, не буду говорить о том, что интересы дела всегда ставлю выше личных интересов. Этого от меня не жди, товарищ маршал.

Маршал усмехнулся, а генерал уже не мог остановиться и продолжал:

— Возможно, что для этого снайпера служба в штабе и хуже пребывания на гауптвахте, однако штаб делает свое дело получше любого другого подразделения.

— Думаешь так?

— Я это знаю. Мы, например, уже позаботились о новом пополнении, хотя бы частичном…

Маршал ожидал, что Розанов скажет еще.

— Да, пополнили мадьярами…

— Это как же так?.. — Маршал подался вперед, как будто он плохо расслышал, что ему говорят. — Что же именно ты сделал?

— Отобрал венгров из числа тех, кто добровольно перешел на нашу сторону, и из числа пленных, которые сами изъявили желание воевать против гитлеровцев. Таких набралось довольно-таки много. Вот и все.

Маршал сначала уставился на генерала неподвижным взглядом, затем на его лице дрогнул какой-то мускул.

— Может, такая мысль пришла не мне одному в голову? — наивно спросил генерал, хотя в голосе его по-прежнему чувствовалось торжество.

Маршал еще некоторое время смотрел на генерала, а потом его словно прорвало:

— Ты с ума сошел, Петр Иванович?! Решиться на такой шаг без согласия сверху? Да кто ты такой?!

— Разумеется, я их не зачислил в списки личного состава корпуса, — поспешил успокоить маршала генерал. — Они сражаются в самостоятельных подразделениях. У меня уже имеется три роты мадьяров-добровольцев.

— Поздравляю тебя! — Маршал с облегчением вздохнул. — Незамедлительно задействуй их на главном направлении наступления… Не вздумай сформировать целую армию…

Розанов растерянно заморгал.

Маршал достал сигарету и, закурив, вдруг спросил:

— Скажи, Петр Иванович, ты за что воюешь?

Генерал беспокойно заерзал на стуле. «Это что же за вопрос такой?..»

— Это ты серьезно спрашиваешь, товарищ маршал? Это на четвертом-то году войны? Задать такой вопрос командиру корпуса?! Я что-то не пойму…

— Спрашиваю тебя совершенно серьезно.

«Такие вопросы сейчас уже рядовым на политзанятиях не задают…» Розанов шмыгнул носом, а затем, перейдя на официальный тон, ответил:

— Воюю за то, за что воюет вся Советская Армия, за победу Советского Союза над агрессором — фашистской Германией и ее сателлитами.

Маршал выпустил дым изо рта и задумчиво посмотрел на замысловатые кольца дыма.

— И это все? — спросил маршал.

— А разве этого недостаточно?

— Почему же, вполне достаточно… для рядового солдата.

— Командир корпуса — тоже солдат, а вся моя сознательная жизнь прошла в армии, где она, собственно, и началась, как тебе известно.

— А моя — в революции, — заметил маршал. — Возможно, поэтому мы с трудом друг друга и понимаем. Но я воюю не только за победу моей страны над другими странами, а и за победу пролетарской революции, за победу социалистического общества над капитализмом. На первый взгляд одно и то же, но это совсем не так.

Розанов сердито попыхивал своей трубкой. «Нашел кому читать лекцию…» Он бросил на маршала беглый взгляд, удивляясь тому, что тот считает это уместным. «Что же, я совсем не разбираюсь в международной политике, что ли?»

— Для меня понятие «Советский Союз» равносильно понятию «социализм» и наоборот, — осторожно заметил генерал.

— Конечно… — Маршал пожевал губами. — Точно так же, как мы говорим: «Разопьем бутылку», но выпиваем-то мы палинку, а бутылка остается.

«Ну, это уж чересчур…» Розанов промолчал.

— К слову говоря, как ты думаешь, какой политический строй будет в Венгрии после войны?

«Зачем просил чаю, если он теперь стынет? — нервничал генерал. — С такой примитивной агитацией я очень хорошо знаком…»

— Это уж дело самого венгерского народа. Мы в их внутренние дела вмешиваться не станем, важно только, чтобы Венгрия стала антифашистским государством.

— Это так. — Маршал кивнул. — Но последовательный антифашизм рано или поздно приведет к большевизму. Когда ты своим корпусом громил венгерский корпус, то одновременно с этим подрывал и строй капитализма, короче говоря, расчищал путь для революции. Но тогда какого же черта ты снова создаешь вооруженную силу? Ты, советский генерал?

«Ну, теперь ему уже ничем не угодишь…» Генерал нахмурился.

— Кто тебя об этом просил? Быть может, новое венгерское правительство? Или партия? Или еще кто-нибудь?

— Ситуация, — растерянно пробормотал Розанов.

— Ситуация… — Маршал покачал головой. — И кого же вы зачисляете в группы Сопротивления, назовем их так? Я нисколько не сомневаюсь в том, что часть венгров идет в эти отряды или группы сознательно, но другая часть… Вон у тебя в приемной сидит твой мадьяр и вытаскивает из своего френча белые нитки… — Маршал ткнул себя в грудь. — Петр Иванович, а ведь на этом месте в петличке носят ленточку Железного креста!

Розанов энергично закрутил головой.

— Сам я того мадьяра не видел…

— Не видел?.. — Маршал положил обе руки на стол. — Полк у Дуная ты тоже не видел, а тебе на стол для подписи вон какие победные реляции клали! Зато ты внимательно следишь за тем, чтобы снайпер сначала поставил мне рюмку, а уж потом тебе… Хотел бы иметь тысячи глаз, а зачем, спрашивается, когда ты и двумя глазами многого не желаешь замечать?..

— Что мне ответить тебе на это, товарищ маршал? Что я могу сказать?

Маршал пожал плечами.

— Ничего, Петр Иванович. Я уже говорил, что атмосфера вокруг тебя явно нездоровая. Вот, собственно, почему я к тебе и заехал, так сказать, неофициально… Убери-ка ты весь мусор у себя перед носом. Знаю, что сделать это не так легко, так как мусора вокруг тебя накопилось много. — Маршал подвинул к себе чайную чашку и отпил из нее несколько глотков.