Джим Кокорис - Богатая жизнь

— Вы родственник Роберта И. Ли, генерала Гражданской войны? — спросил я, надеясь, что если затронуть тему Гражданской войны, говорить начнет папа.

— Не отказался бы от этого. Тогда бы и деньжата у меня водились. Нет, нет у меня с ним родственных связей, по крайней мере, я о таких не знаю. Там, откуда я приехал, всех зовут Бобби Ли.

— Зачем вы за мной следили?

— Следил? — Бобби Ли рассмеялся. — Да ни за кем я не следил. Просто ездил себе. Знал, что здесь жила Эйми, поэтому хотел узнать, как и что. Хотя для меня это и дороговато. Я-то в лотерею не выигрывал. — Он опять рассмеялся, таким коротким, визгливым смешком. Папа опустил глаза и посмотрел на пол.

Бобби Ли пошел в переднюю и посмотрел вверх, потом опять на меня.

— Ты что, — спросил он, разглядывая мои спортивные туфли и трусы, — играешь в футбол?

— Нет.

— Когда мне было одиннадцать, я часто сидел с удочкой на речке. Ты рыбу ловишь?

— Нет.

Бобби Ли втиснул руки в передние карманы джинсов и задумался.

— Да, здесь и порыбачить, наверное, особенно негде. Я-то ловил рыбу в речушке рядом с домом. Таскал оттуда окуньков. Их хорошо жарить. Ты когда-нибудь рыбачил?

— Нет.

— Вот как. Эйми, по-моему, тоже не любила ловить рыбу. Как и все девчонки. — Он кивнул мне и улыбнулся. Где-то в углу комнаты кашлянул папа. Мои глаза были прикованы к Бобби Ли. Я пытался припомнить, говорила ли мама когда-нибудь о нем, рассказывая свои истории о Теннеси.

— Скажи-ка, — поинтересовался Бобби Ли, — у тебя есть девочка, ну, маленькая подружка?

— Что? Нет, — я почувствовал, как щеки мне заливает краска. Вопросы Бобби Ли начинали выводить меня из равновесия. Я оглянулся на папу, ожидая от него помощи, каких-то объяснений. Но он был в другом конце комнаты, стоял, обхватив себя руками.

— Понятно, ты умный и держишься подальше от всех этих девчонок. С ними всегда одни неприятности. — Бобби Ли опять улыбнулся, потом в комнате воцарилась тишина.

— Тедди, — наконец сказал дядя Фрэнк. — По-моему, мы уже все обговорили. Почему бы тебе не пойти к себе и не сесть за уроки? Мы же уже все обговорили, так, Тео?

Папа что-то пробормотал.

— Уроки? — переспросил Бобби Ли. — Да парень домой только что пришел.

— Да. Ему надо делать уроки, — мягко возразил папа. — Тедди, иди к себе в комнату, делай уроки.

— Уроки, надо же! — сказал Бобби Ли. Его как будто заело на этом слове. — Уроки! Ну что же, иди, делай уроки. — Он тяжело выдохнул воздух. — Еще увидимся, приятель. — Он кивнул мне и подмигнул. — Я скоро еще приеду.

Когда Бобби Ли ушел и мы обедали, было очень тихо, никто почти не говорил, даже дядя Фрэнк. Мы сидели в этой странной тишине, напомнившей мне о первых, страшных днях после маминой смерти, о том оглушенном, безнадежном молчании. Эта тишина тревожила меня, я не понимал, чем она вызвана, хотя было ясно, что она как-то связана с визитом Бобби Ли.

— Ну, — сказал Силвэниес, оглядывая стол и проглатывая слюну. — Мы все проголодались. — Дядя Фрэнк бросил на него взгляд через стол и потянулся за своей диетической кока-колой. — Наверняка все это очень вкусно, — быстро добавил Силвэниес. Он склонил голову над свиной отбивной и стал ее разрезать. — Очень вкусно.

Я посмотрел на папу в поисках какого-то знака или ключа к разгадке того, что происходит или только что произошло. Но он, не отрываясь, смотрел в окно, а еда оставалась нетронутой. Как и следовало ожидать, помощи от него не последовало.

Силвэниес вновь попытался начать разговор.

— Мы с Эмили Роудбуш обсуждали, нужен ли здесь, в Уилтоне, профессиональный театр. — Он отхлебнул вина из бокала и поверх края посмотрел сквозь него на свет. — В пригороде такого уровня и возможностей должно быть культурное учреждение, которое бы отражало проблемы, волнующие его население.

Тетя Бесс зажала рот салфеткой и принялась плакать.

— Боже мой, Бесс, это из-за того, что я сказал? У меня не было ни малейшего намерения расстраивать вас. Если вы так настроены против профессионального театра…

Тетя Бесс оттолкнула от себя тарелку и быстро встала из-за стола. Папа удивил меня, последовав за ней.

— Здесь, видимо, происходит нечто, о чем я не осведомлен? — спросил Силвэниес.

— Да заткнись ты, — сказал дядя Фрэнк. Он тоже встал из-за стола и пошел к себе в цокольный этаж.

Силвэниес посмотрел на нас с Томми широко открытыми глазами.

— Господи, тут просто носится что-то в воздухе.

— Да, — ответил Томми. — Вампиры.

Отправившись спать, я ожидал, что папа с дядей Фрэнком начнут обсуждать приход Бобби Ли, но они об этом не говорили. Два раза я спускался до половины лестницы, чтобы послушать, о чем они говорят, но ничего важного не услышал.

Постепенно я стал проваливаться в полусон, наполненный знакомыми голосами и ощущениями. В этом полусне я видел себя стоящим на посадочной подушке для вертолета, смотрящим вверх в ожидании, что кто-то сейчас приземлится. Издалека, спускаясь ко мне, как струи дождя, лился мамин голос, который рассказывал о столкновениях комет, то, о чем она часто рассказывала мне на ночь. В ее рассказе столкнувшиеся кометы осыпали Землю своей волшебной силой, все изменявшей: что-то становилось лучше, а что-то хуже.

Спустя некоторое время я проснулся. Лоб у меня был влажным от испарины. Эта ночь тоже была теплой, и я лежал, не закрываясь, на простынях, прислушиваясь к тяжелому дыханию Томми. Минута проходила за минутой, я выделил из тишины какой-то отдаленный, еле слышный шум и понял — это стук папиной пишущей машинки. Я встал и пошел на этот звук. Мне вдруг очень захотелось увидеть его.

Я нашел папу в кабинете печатающим. Указательные пальцы обеих рук были оттопырены и зависли над клавиатурой. Он был похож на размотанный клубок ниток. Его пушистые белые волосы поднялись и встали под острым углом к голове, рубашка была смята и застегнута только до половины. Мое появление не вызвало у него ни удивления, ни беспокойства. Он как будто ждал меня.

— Сядь, Тедди, пожалуйста, сядь. — Я сел на единственный имеющийся в комнате стул, у стены. Папа помолчал и глубоко вздохнул. — Мы, наверное, могли бы обсудить это в другой раз. Но боюсь, да, боюсь, что ты можешь услышать это от кого-нибудь другого, а этого я себе не прощу. В конце концов, для такого разговора подходящего случая никогда не будет, просто не может быть. Надо было сказать тебе раньше, но мы с твоей мамой никак не могли прийти к соглашению, когда лучше это сделать. Она все говорила, что сама скажет, но не успела.

Я посмотрел на пол и подумал о рассказе про кометы. Я знал, что где-то там, на небе, где-то позади планет, друг к другу летели две кометы, подлетали все ближе и ближе.

— Это все из-за денег. Все из-за них. Я этого боялся с самого начала. С того самого момента, когда выиграл в лотерею. Вот поэтому я медлил и не обращался за выигрышем. Видишь ли, я провел небольшое расследование, старался найти его, но никто не мог сказать, где он, и в конце концов подумал, решил, что ведь эти деньги нужны вам с Томми. Но был не прав. Я принял неправильное решение. — Все это он проговорил в спешке, и это усилие, казалось, истощило его.