Джим Кокорис - Богатая жизнь

Я закрыл глаза и услышал, как папа прочищает горло. Когда мы возобновили разговор, его голос звучал уже тихо и отстраненно.

— Мой выигрыш, та авария, все это так необычно. Да. Такое ощущение, что прошедшие годы вообще полны всяких необыкновенных совпадений. Знаешь ли, Тедди, твоя мама и я… — Он остановился, и я открыл глаза. Он неотрывно смотрел на свои руки. — Мы были разными. Очень разными. Конечно, я понимаю, что не такой, как другие. По крайней мере, так говорила твоя мама. — На секунду он улыбнулся, но потом тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Потом посмотрел в окно, вглядываясь во тьму, в ночь, во что-то, что находилось во многих милях отсюда, отделенное одиннадцатью годами. — Этот человек, Бобби Ли, с которым ты сегодня познакомился, однажды был близок с твоей мамой. Очень давно. — Он опять посмотрел на меня. Я видел, как он до предела развел пальцы, а потом сжал их в кулаки. — Этот человек, Тедди, этот человек, он, Тедди, он твой отец.

На следующее утро после того, как папа все мне рассказал, я лежал в постели и вспоминал свой день рождения, когда мне исполнилось десять лет. Мама, в соответствии со своим характером, решила устроить мне сюрприз. Я знал о ее планах, потому что подслушал ее разговор с папой, когда они обсуждали этот сюрприз, ложась спать и думая, что я сплю.

— У меня есть некоторые сомнения относительно этого элемента сюрприза, Эйми, — говорил папа. — Мне кажется, в этом нет необходимости. Он будет рад самому празднику. Сюрприз для него — это слишком. Ему только девять лет.

— Что ты имеешь в виду, говоря «слишком»? — спросила мама.

— Сюрприз. Он может дезориентировать его. Это может оказаться для него потрясением.

— То есть как, «потрясением»?

— Он может испугаться. Тедди не производит впечатления человека, которому нравятся сюрпризы.

— Это тебе не нравятся сюрпризы. А он сюрпризы любит. Этот ему понравится. Предоставь все мне.

Потом почти неделю я ходил по дому в постоянном напряжении, ожидая, что в любой момент, как извержение вулкана, может начаться праздник в мою честь. Я всеми силами изображал полное неведение, и каждый раз, открывая дверь и входя в комнату, старался, чтобы на моем лице ничего не отразилось.

— Почему у тебя такое лицо? — спросила мама, когда я вошел на кухню в утро своего дня рождения. — Что это ты так разулыбался?

Я ощупал лицо, трогая губы, как если бы на них выступила лихорадка.

— Не знаю.

Мама опять взялась за журнал, который читала. На ней была футболка-безрукавка, а рыжие волосы она стянула в конский хвост.

— Я подумала, что сегодня можно позавтракать где-нибудь в кафе. Сегодня ведь твой день рождения.

— Правда? — Говоря это, я высоко поднял брови и предпринял нечеловеческие усилия, чтобы уголки рта у меня находились на прямой линии.

Мама перестала перелистывать журнал, и мне показалось, что она прикусила губу, чтобы не улыбнуться.

— Не хочешь сходить в «Буги Бургер»? — наконец спросила она.

«Буги Бургер» был рестораном, где официанты и официантки были одеты, как гамбургеры и картошка, и, обслуживая клиентов, крутили хулахупы. На мой взгляд, там было слишком шумно и беспокойно (что скорее подходило для Томми), и мамино предложение разочаровало меня. Я-то в качестве сюрприза надеялся на нечто большее, чем этот «Буги Бургер». Если уж и идти куда-то, то в «Лейзер Зоун», место, о котором я столько слышал, но никогда не был.

— Конечно, хочу, — ответил я. Мне уже не надо было сдерживать улыбки. В прошлый раз, когда мы ходили в «Буги Бургер», один пританцовывающий чизбургер опрокинул на папу стакан с молочным коктейлем, а папа, ничего подобного не ожидавший, среагировал так, как будто это была раскаленная лава. Он схватился за сердце и так громко закричал «Боже мой!», что чизбургер предложил вызвать скорую помощь.

— Я пригласила пойти с нами Бобби и Майкла, — сообщила мама. Она перестала листать журнал и внимательно вглядывалась в одну из страниц. — Они будут ждать нас там.

— Ты пригласила Копиков? — Сердце у меня упало. Бобби и Майкл были близнецами, жившими в доме, стоявшем за нашим. Они собирались переезжать в Нью-Йорк, но, к моему несчастью, в мой день рождения все еще были в Уилтоне. Они были непохожи друг на друга, но оба все время говорили о своих пластинках для исправления прикуса и лекарствах от аллергии (если не играли со своими куклами-марионетками, которых у них была целая коллекция, говоря на каком-то птичьем языке, как они уверяли, ими же и изобретенном). И, хотя мы были соседями, я их избегал. На социальной лестницы школы Св. Пия их положение было гораздо ниже моего, настолько низким, что после того, как они уехали, эта ступень вообще перестала существовать.

— А Чарли? Он придет? — спросил я.

Мама опять принялась перелистывать журнал.

— Кто? Надо же, о нем я совсем забыла, — рассеянно ответила она. — Да он, наверное, делает уроки или еще что-нибудь.

— Сейчас же летние каникулы, — сказал я, но мама как будто не слышала меня. Потом, даже не глядя на меня, сказала, чтобы я шел наверх и одевался.

По дороге в «Буги Бургер» я спросил, где папа.

— Он в библиотеке, — ответила мама, перестраиваясь в другой ряд. — Но он попросил меня поздравить тебя с днем рождения. Вообще-то, он просил меня пропеть тебе поздравление. Томми, помоги мне. Давай, дорогой!

Пока мы ехали, мама и Томми, сидевший рядом со мной на заднем сиденье, снова и снова пели «С днем рожденья тебя!», а я смотрел в окно, подавленный, одинокий и совсем сбитый с толку. Я воображал самые разные сценарии празднования своего дня рождения, но ни один из них не предусматривал теперешней ситуации.

— Тедди, милый, ты не возражаешь, если я загляну в магазин тканей? Я хочу подобрать что-нибудь для штор в твоей комнате. Это займет не больше часа.

— Не больше часа? — переспросил я. Голос у меня пресекся, и я почувствовал, как лицо начинает краснеть.

— Это как раз тут, на этой улице, — сказала она, когда мы подъехали к автостоянке. — Пошли со мной, дорогой. Хочу, чтобы ты помог мне выбрать ткань.

— Не хочу.

Мама уже припарковалась и открывала мне дверь.

— Пошли, юбиляр ты мой дорогой. Это тут, совсем близко, рядом с «Лейзер Зоун». Знаешь что, возьми-ка Томми и идите туда, а я пока зайду в магазин.

Мое настроение мгновенно переменилось.

— Вот здорово! Пошли, Томми, — сказал я, хватая его за руку. — У нас с тобой только час.

Когда мы вошли, первыми, кого я там увидел, были братья Копики со своими марионетками. Они стояли рядом с Чарли, тетей Бесс, папой и почти со всеми учениками моего четвертого класса, хором завопившими: «Сюрприз!» — так громко, что я на мгновение перестал дышать.