Луиза Олкотт - Маленькие женщины [тетралогия] [litres]

– Девочка горда, но я не думаю, что она откажется, потому что ее тарлатановое платье, кажется, единственное, что у нее есть. Оно может сегодня порваться, и это будет достойный повод предложить ей приличную замену.

Тут как раз появился партнер Мег, заметивший, что она совсем раскраснелась и кажется сильно взволнованной. Она действительно была горда, и гордость ее в этот момент пошла ей на пользу: она помогла Мег скрыть чувство унижения, гнев и отвращение, вызванные тем, что она только что услышала. Ибо при всей ее наивности, при абсолютном отсутствии у нее подозрительности, она не могла не понять смысла сплетен, которыми обменивались ее друзья. Она пыталась выбросить из головы услышанное, но не могла и повторяла про себя: «миссис М. заранее все спланировала», «она же все выдумала про записку от ее мамаши» и «немодное, поношенное платье из тарлатана» – до тех пор, пока не почувствовала, что готова расплакаться и поспешно броситься домой – поведать о своих неприятностях и просить совета. Поскольку такой возможности у нее не было, она изо всех сил старалась казаться веселой, и, так как она была очень возбуждена, ее старания оказались весьма успешными: никому и в голову не пришло, какое усилие над собой делала Мег. Она была счастлива, когда вечер наконец закончился, и тихонько лежала в постели, где могла теперь обо всем вдоволь подумать, поудивляться и покипеть от возмущения, пока не разболелась голова, и тогда вполне естественные слезы остудили ее разгоревшиеся щеки. Услышанные ею глупые, но незлые речи открыли Мег новый мир и сильно потревожили покой ее прежнего мира, где она до сих пор жила, счастливая, как дитя. Ее чистосердечная дружба с Лори оказалась осквернена глупыми речами, случайно ею услышанными. Ее вера в непогрешимость матери была несколько поколеблена тем, какие «мирские» планы приписывала маменьке миссис Моффат, судившая о других по себе, и разумное решение довольствоваться простым гардеробом, подобающим дочери бедняка, пошатнулось от ненужной жалости подруг, считавших поношенное платье одним из величайших бедствий на свете.

В эту ночь бедная Мег спала беспокойно и встала с припухшими глазами, нерадостная, полуобиженная на подруг и полустыдящаяся самой себя из-за того, что не способна откровенно поговорить с ними и все уладить. В это утро все как-то попусту тратили время, и полдень наступил прежде, чем девицы собрались с силами, чтобы взяться за каждодневное вышивание и вязание. Мег сразу же поразилась перемене в поведении ее подруг. Они, как ей показалось, относились к ней теперь с бóльшим уважением, проявляли тактичную заинтересованность в том, о чем она говорила, и глядели на нее с нескрываемым любопытством. Все это ее удивляло и даже льстило ей, хотя она не могла понять, в чем тут дело, пока мисс Белл не перестала что-то писать и не произнесла с чувством:

– Дейзи, моя дорогая, я послала приглашение твоему другу, мистеру Лоренсу, на четверг. Нам хотелось бы с ним познакомиться, и это на самом деле вполне заслуженный комплимент тебе самой.

Щеки Мег зарделись, но шаловливое воображение побудило ее поддразнить подруг, и она ответила:

– Благодарю вас, только, боюсь, он не приедет.

– Почему же, cherie ? [50] Дорогая, милая (фр.) . – спросила мисс Белл.

– Он слишком стар.

– Дитя мое, что ты хочешь этим сказать?! Сколько же ему лет, скажи нам, я тебя умоляю! – воскликнула мисс Клара.

– Думаю, около семидесяти, – ответила Мег и принялась считать петли, чтобы спрятать смеющиеся глаза.

– Ах ты, хитрушка! Конечно же, мы имели в виду молодого человека, – вскричала мисс Белл со смехом.

– Да у них там и нет такого! Лори просто мальчик. – И Мег весело рассмеялась, увидев, каким странным взглядом обменялись сестры Моффат, когда она таким образом описала своего предполагаемого кавалера.

– Примерно твоего возраста? – спросила Нэн [51] …. спросила Нэн . – Нэн – сокращение от Нэнси. .

– Скорее возраста моей сестры Джо. Мне в августе будет семнадцать, – объявила Мег, гордо вскинув голову.

– Очень мило с его стороны было послать тебе цветы, не так ли? – заметила Энни с таким видом, будто она обо всем догадалась, хотя догадываться было не о чем.

– Да, он часто посылает нам цветы, всем нам, потому что у них в оранжерее цветов много, а мы их очень любим. Дело в том, что маменька и мистер Лоренс – большие друзья, и вполне естественно, чтобы мы – дети – подружились и стали играть вместе. – Мег надеялась, что на этом разговор окончится.

– Совершенно очевидно, что Дейзи еще не выезжала по-настоящему, – сказала мисс Клара, многозначительно кивнув Белл.

– Абсолютно пасторальная наивность [52] Абсолютно пасторальная наивность … – т. е. как в старых романах, где действуют идеализированные пейзане, пастухи и пастушки. во всех отношениях, – откликнулась мисс Белл, пожав плечами.

– Я собираюсь выйти и кое-что купить моим девочкам. Может быть, вы захотите, чтобы я выполнила какие-нибудь ваши поручения, мои юные леди? – спросила миссис Моффат, неуклюже вдвигаясь в комнату, словно слон, облаченный в шелк и кружева.

– Нет, спасибо, мэм, – ответила Сэлли, – я уже купила себе новое платье на четверг, из розового шелка, так что мне ничего не нужно.

– А мне… – начала было Мег и замолкла – ей пришло в голову, что хорошо бы попросить миссис Моффат купить ей несколько нужных вещиц, но ведь она не может этого себе позволить!

– А что ты наденешь?

– Опять мое старое белое, если смогу починить его так, чтобы можно было в нем показаться: оно сильно порвалось вчера вечером, – сказала Мег, стараясь говорить спокойно и просто, но чувствуя себя очень неловко.

– Так почему бы не послать домой, за другим? – спросила Сэлли, не отличавшаяся большой наблюдательностью.

– У меня нет ничего другого. – Это признание стоило Мег больших усилий, однако Сэлли этого не заметила и воскликнула, вполне по-дружески изумившись:

– Только это?! Как странно… – Речь свою она не смогла закончить, так как Белл посмотрела на нее, качая головой, и вмешалась в разговор, доброжелательно заявив:

– И вовсе не странно! Какой смысл иметь много платьев, если она еще не выезжает? И незачем посылать домой, Дейзи, даже если бы их у тебя дома была целая дюжина. У меня есть очень миленькое голубое, шелковое, я из него выросла, и ты его наденешь, чтобы доставить мне удовольствие, ведь наденешь, правда, дорогая?

– Вы все очень добры ко мне, но меня не смущает мое старое платье, если вы ничего против него не имеете. Оно вполне подходит для такой, как я, несветской девочки, – ответила ей Мег.

– Ну пожалуйста, позволь мне получить удовольствие от того, что я наряжу тебя в соответствующем стиле! Я обожаю это делать! Штрих там, штрих тут, и ты у нас будешь настоящей маленькой красавицей. Я никому не позволю взглянуть на тебя, пока все не закончу, пока ты не будешь готова, и тогда мы неожиданно ворвемся к ним, точно Золушка со своей крестной, приехавшие на бал, – уговаривала ее Белл, вложив всю силу убеждения в свои слова.