Евгений Левандовский - Огнем опаленные

В землянку вбежал запыхавшийся Локтев:

— Радистки сбежали.

— Что?

Овчаренко вскочил.

— Как сбежали? Ты понимаешь, что говоришь?

Локтев, как всегда, с утра пошел к радисткам. Они находились все в той же землянке. Только в охрану им теперь ставили проверенных людей.

Девчонки забаррикадировались и молчали. Ворваться к ним было трудно. Локтев знал — у них два автомата, два пистолета, гранаты и патронов достаточно. Вот только с продуктами наверняка плохо. Локтев точно не знал, что у них в мешках, привезенных с Большой земли.

Сегодня, подойдя к землянке, он обратил внимание на отсутствие часового. Подошел и толкнул ногой дверь. Дверь скрипнула и приоткрылась. На полу лежал убитый часовой. Ни рации, ни девушек не было.

Ночью, когда все в землянке заснули тяжелым, пьяным сном, Виктор осторожно выбрался на улицу. Тишина. Рядом у командирской землянки лениво переговаривались часовые. Виктор осторожно пошел в другую сторону и скрылся в лесу. Вот и землянка радисток. Часовой сидел на стволе поваленного дерева. Рядом с ним чернел вход в землянку. Часовой курил. Виктор осторожно подкрался сзади. Минуту постоял. Потом резкий рывок — и часовой лежит на снегу.

В эту ночь дежурила Надя. После убийства старика девушки спали по очереди, в любой момент готовые оказать сопротивление. Положение создавалось очень трудное. Они, две разведчицы, дали себя так провести. Нарушили приказ — не занялись с первого же дня подробным изучением людей. Доверились двум проходимцам, бандитам. Ну что же, за свою ошибку они заплатят жизнью. Но так просто не отдадут ее.

Надя сидела, погруженная в свои невеселые думы. Побаливала раненая рука — это Локтев после убийства старика начал стрелять в запертую дверь землянки и ранил Надю.

Мысли прервал осторожный стук в дверь. Надя вскочила, перевела на боевой взвод автомат.

— Кто там? Стрелять буду! Назад!

— Надя! Вера! Это я, Виктор. Откройте дверь. Быстро!

Надя не верила своим ушам. Неужели это их Витька? Голос очень похож.

— Вера! Вставай!

Вера уже вскочила с нар, потянулась за автоматом.

— В чем дело? Кто там?

— Говорит, что наш Виктор.

Девушки взяли автоматы на изготовку и распахнули дверь. В землянку вошел человек. В лицо ему ударил луч электрического фонарика.

— Витя! Ты! Откуда?

— Скорей, девчонки. Собирайтесь, уходим. Помогите мне только часового сюда затащить.

Саша Михайлов сидел на дежурстве. Он тщательно прослушал эфир. Подходило время сеанса с Виктором. Неужели и сегодня ничего не будет? Что там случилось? Пропали девушки. Теперь пропал и Виктор.

Вдруг в эфире раздались позывные. Саша подстроился. Наконец-то появился Виктор. Но что-то странно: позывные Виктора, сеанс Виктора, а почерк… почерк Надин! Неужели?.. Да, сомнений нет, только Надя так частит, и у нее вместо двух букв «д-е» получается одна «б».

…В землянке у нового командира партизанского отряда сидели Виктор, Вера и Надя. Сегодня Виктор и Надя уходили на Большую землю. Вера оставалась с радиостанцией в отряде.

— Ну что же, товарищи, спасибо вам, — говорил командир отряда. — Кажется, все закончено. Предатели и подлецы получили по заслугам. Теперь все будет нормально. А вам желаю удачи.

Командир отряда и Вера смотрели вслед удаляющимся фигурам. Виктор и Надя шли на восток. Впереди трудный день и переход через линию фронта. Как-то они ее перейдут.

…Переход оказался сложным. С первого раза перейти линию фронта не удалось — наткнулись на часового. Их обстреляли. Подняли тревогу. Еле ушли. Надю второй раз ранило в руку. Правда, кость не задело, но рука повисла безжизненной плетью.

Теперь переход стал еще сложнее. Надя не могла ползти, мешала больная рука. А наткнись они вновь на немцев, она не смогла бы бежать. Все это Виктор понимал и старался, как мог, оберегать ее. Несколько дней они пытались все в новом и новом месте найти «окно» для перехода, по безуспешно. Продукты давно кончились, раненая рука у Нади опухла и начала синеть. Временами девушка теряла сознание, бредила. Это было особенно опасно днем, когда они забирались в чащу леса отдохнуть и переждать до сумерек. Опасно потому, что кругом были немцы, могли услышать.

Однажды они вот так же на день забрались в густой молодняк ельника, протоптали в глубоком снегу под елкой ямку и улеглись в нее, тесно прижавшись друг к другу, чтобы хоть как-то согреться.

Надя заснула. Виктор устроился так, чтобы из-под нависших ветвей елки было все видно, всматривался в рассветную мглу, чутко прислушиваясь к беспокойному дыханию Нади. Она дышала прерывисто. Иногда всхлипывала, стонала, что-то бормотала.

Вдруг из-за дерева показались двое. Они шли не торопясь, переговариваясь.

Виктор присмотрелся — немцы. На ремнях надеты через плечо винтовки. У одного в руках топор.

Надя, словно почуяв во сне опасность, затихла. А немцы, так же не торопясь, все ближе и ближе подходили к ним. Вот осталось сто, пятьдесят метров…

Оружия, как и обычно у маршрутников, у них не было. Да и чем бы оно могло помочь? Только поднимешь тревогу, сбегутся немцы. А днем по глубокому снегу с раненой далеко не уйдешь. Оставалось только ждать.

Виктор поднес руку вплотную к Надиным губам — если застонет, чтобы сразу зажать рот, а сам с тревогой наблюдал за приближавшимися немцами.

Те все ближе и ближе. Вот они уже дошли до зарослей молодняка, в котором укрылись разведчики, походили, о чем-то разговаривая, вокруг одной елки, затем вокруг другой, подошли к третьей. До них не больше двадцати метров. Немцы потоптались вокруг елки, а потом начали ее рубить.

Затаив дыхание, Виктор наблюдал за ними. А те, срубив елку, так же спокойно и не торопясь, закурили, потом, очистив ее от ветвей внизу, взяли на плечи и зашагали обратно в лес.

Только через двое суток после этого разведчики наконец нашли удачный проход к линии фронта.

Они совсем ослабели. Последние дни питались только корой березы. Надина рука еще больше опухла, малейшее движение причиняло боль. Она все чаще стала терять сознание.

Но все же они вышли к передовой.

Нейтральная полоса в этом месте была около километра — открытое поле. Судя по всему, летом здесь было болото. Неглубокий снег, в воронках — лед.

В нормальных условиях эту полосу они смогли бы пройти довольно быстро. Но с раненной, терявшей сознание Надей, которую Виктору приходилось тащить на себе, они не сумели ее преодолеть за одну ночь. Перед рассветом Виктор, найдя воронку поглубже, перетащил в нее девушку.

В этой воронке решили провести последний день перед выходом к своим. Днем началась артиллерийско-минометная перестрелка.

Мины и снаряды ложились на нейтральную полосу, совсем рядом с той воронкой, в которой они лежали.