Евгений Левандовский - Огнем опаленные

Иван и Дмитрий, как могли, ограждали отряд от роста, проводили тщательную «фильтрацию», отсеивали «подозрительных». И все же вскоре в отряде насчитывалось уже двадцать человек, потом тридцать. Недовольство бездеятельностью росло.

Чтобы как-то сдержать боевой пыл людей, по совету Локтева заставили их строить запасную базу в двадцати километрах от основной, потом решили послать на Большую землю связных — «пока нет инструкций, действовать не имеем права». Одним словом, тянули, как могли, а сами начали подумывать: не пора ли улизнуть из отряда — «пусть воюют, если охота». Но тут вмешались «полицейские дружки», которые сказали, что немцам все об их отряде известно. Знают они и про Овчаренко и Локтева. Передали требование немцев: под личную ответственность Овчаренко и Локтева сохранить отряд, ждать инструкций. Вскоре Овчаренко вызвали в немецкую комендатуру.

Вернулся Иван мрачный, повел Дмитрия в лес.

— Ну и влипли мы.

— В чем дело, рассказывай.

Дмитрий с Иваном давно уже знали все друг о друге. Дмитрий знал, что Овчаренко такой же любитель легкой жизни, как и он сам.

Вырос в детском доме. Потом нашел «хороших» друзей и бежал с ними из детдома. Воровал. Попался. Два года отсидел. В конце сорокового его выпустили. Он подобрал себе помощников и занялся прежним. Война застала его под Оршей. Некоторое время он со своими дружками скитался по оккупированной территории. Потом встретил своего старого знакомого, с которым вместе отбывали срок заключения. Тот служил в полиции. Приглашал и Ивана, но тот воздержался и осел в лесу со своими «дружками».

И вот чем теперь это кончилось. Приятель передал его немцам.

Овчаренко рассказал, что немцы предлагают организовать из отряда группы провокаторов, связаться с партизанским отрядом, нащупать подпольную организацию в городе и сведения передавать им.

— Ты, я надеюсь, отказался?

— Попробуй откажись. Быстро схлопочешь пулю в лоб или веревку на шею. Что я — дурной?

— А что же делать?

— Не знаю.

— Ты им сказал, что здесь за парод? Как мы создадим группы? Нам и опереться здесь, кроме четверых твоих дружков, не на кого. Да и они еще неизвестно как посмотрят на это. Одно дело выпить с полицаями, другое дело работать на немцев. А остальные? Попробуй только заикнись — разорвут. И так еле сдерживаем. Ты им говорил?

— Конечно, да что толку. Говорят, надо уметь работать с людьми. Обещают снабжать водкой, продуктами. Говорят, не справитесь — заменим.

А на следующий день с Большой земли вернулся их посланец. Вместе с ним пришли две девушки-радистки. Накануне ночью их выбросили с самолета недалеко от базы отряда.

День выдался замечательный. Солнце так радостно светило, что и мороз не ощущался. Слегка потрескивали сосны. Снег искрился всеми цветами радуги.

Девушки сидели на поваленной сосне около землянки рядом с их часовым — пожилым красноармейцем, около месяца назад попавшим в отряд. Разговаривали о погоде, о немцах, о войне и, конечно, о Москве.

— Вот что, девоньки, — заговорил неожиданно часовой, — гляжу я на все, что творится в отряде, — то ли партизаны мы, то ли еще кто. И не пойму.

— Ты о чем это?

— Ну как, о чем. Что же вы не понимаете. Люди воюют, умирают. Немец топчет нашу землю, а мы сидим сложа руки, сами себя охраняем. Только от кого? Немец к нам и носа не кажет. И не знает, что здесь «партизаны» скрываются.

— Почему ничего не делаем? Вот мост взорвали, сожгли машины, убили немцев. Это же правда? Это и есть война. И мы бьем немцев.

— Ну уж не знаю, а правда-то ваша выходит для кого как. Никаких мостов, никаких немцев не было. А вот что вчера ребята перепились спирта, который прислали с Большой земли, так это было. И Овчаренко там был.

— Как же так?

— А вот так. Собралась здесь кучка дармоедов и всех держат в своих руках. Пьянствуют, разлагают народ. Войной здесь и не пахнет. А Большая земля им помогает через вас. Да и немцы-то про нас, я думаю, знают. Знают, а не трогают. Вот два дня назад каратели приезжали, так они сюда и не пошли, а в соседнем районе на партизан облаву делали. Вот вам она, правда-то. А вы заладили — правда, правда.

— А ты-то как же? Ты тоже с ними заодно?

— Бес попутал. После ранения прятался я здесь недалеко в деревне, а потом пошел партизан искать. И нашел на свою голову. Бежать не могу — раненая нога не дает. Вот и хожу в карауле. Такого насмотрелся. Подживет нога — убегу.

Вдали послышались шаги. К землянке подошел Локтев.

— Привет, землячки! Ну как у вас тут дела? Не скучаете? А я к вам по делу зашел.

Они вошли в землянку.

— О чем вы здесь со стариком чирикали, птички? Что нового, есть радиограммы?

— Да, есть. Вот радиограмма. Читайте.

Локтев взял радиограмму.

— Ого. Отлично, отлично. Поздравляют с выполнением задания. Дают новое поручение. Ну что же, очень хорошо. Передайте, что любое задание будет выполнено. Попросите подбросить еще боеприпасов и продовольствия.

— Хорошо, все передадим.

Локтев повернулся и вышел из землянки.

— Ну, Надя, что будем делать?

— Передавай пока радиограмму. Потом подумаем.

Вера села у передатчика и начала готовиться к связи. Надя шифровала радиограмму.

Выходя от девушек, Локтев подумал, почему они сегодня такие встревоженные? Уж не сболтнул ли чего старый хрыч. Угораздило же Овчаренко поставить старика к радисткам. Ясно же, что старик опасен. Уже несколько раз докладывали, что он держится особняком. Отказывается от выпивки, ворчит на людей, называет их бандитами.

Локтев подошел к старику.

— Ты что же это, старый черт, здесь наболтал?

— А! Уже донесли, сучки? А еще комсомолками прикидываются! Ну и что? Сказал! Да, видать, не туда сказал. Такие же они бандитки, как вы все.

— Ах ты, старая падаль. Ну, получай же. — И Локтев в упор выстрелил в старика.

Вера уже кончала передачу радиограммы, когда у землянки раздался выстрел. Не оборачиваясь, она сказала:

— Посмотри, что там такое.

Надя выглянула из землянки и сразу захлопнула дверь. На снегу лежал мертвый старик. К землянке бежал Локтев. В руке у него был пистолет. Лицо красное, перекошено от злобы.

— Вера, передавай «73!». Локтев убил старика. Бежит сюда. Я подержу дверь.

Виктор приземлился не очень удачно. Парашют зацепился за дерево, и Виктора с силой ударило о ствол. Просигналив вверх фонариком «все в порядке», он стал спускаться. «Это даже хорошо, — подумал он, — что сел на дерево. Нет никаких следов».

Спрятал парашют в сугроб.

В лесу было тихо. Виктор посидел, послушал и, когда начало светать, позавтракал. Кусок шоколада, кусок масла и глоток спирта. Развернул рацию и передал: «Приземление прошло хорошо. Рацию оставляю лесу. Иду поиски отряда». С сожалением сбросил с себя полушубок, валенки. Последний раз посмотрел на карту и все это вместе с рацией зарыл под елью. Теперь можно идти. Оружия нет, костюм подходящий, документы надежные.